Екатерина Широкова - Семейный cекрет Горюновых

Вместо ответа Виталик сунул под нос часы и я ахнула – прошло даже больше, и вот теперь так проняло, что даже майка взмокла. Пришлось громко втягивать внезапно закончившийся воздух и в ужасе мять сдавивший горло шарф. Виталик молча забрал сумку и поволок меня к дому, а я лишь надеялась, что мы не застанем там маму.

Она встретила в прихожей и мельком оглянулась на Виталика, подпихнувшего меня под бока для пущей устойчивости, чтобы я не брякнулась на пол перед её изумлёнными очами. Виталика маман не ставила ни на грош, считая бесперспективным женихом для её драгоценной дочери и, следовательно, нулём без палочки, но снисходительно позволяла тому играть роль мальчика на побегушках.

– Нагулялась? – она освежала помаду и не сводила глаз с зеркала, так что мы имели шанс проскользнуть без нравоучений. – Будете уроки делать? А что ты?…

Мама проводила нас слегка удивлённым взглядом, но не стала врываться, когда Виталик очень интеллигентно прикрыл дверь в мою комнату. Я чуть-чуть отдышалась и выложила всё, что вспомнила, и заодно родила новый план – в другой раз тайком снимать на камеру, чтобы исключить провалы в памяти, от которых у меня неприятно холодела спина.

– Но ты же там не спала? Не отключалась? Как такое возможно?

– Да не знаю я! Вот и проверим.

– Ты туда больше не пойдёшь, и наплевать на всех детей, а заодно и нянь во всём мире, – Виталик был настроен серьёзно, но мне теперь уже под хвост попала вожжа и бросить дело я не могла, хоть ты тресни. Мы даже повздорили и он ушёл весь в претензиях, что не командует парадом. Ничего, к утру остынет.

За ужином мать задумчиво осмотрела меня и неожиданно мягко спросила:

– Ты с ним поругалась? Завтра прибежит, не сомневайся.

– Мама!

– А что, я же имею опыт в таких вещах!

– Да дело не в этом… У меня вроде как парень, вот он и психует.

– Что за парень? – она с трудом сдержала блеск в глазах и вся подалась вперёд.

– Да так, знаешь Диму Горюнова? Вот он, – я лениво ковыряла салат вилкой и не поднимала ресницы, провоцируя её атаковать.

– Горюнов? А он не слишком взрослый для тебя? Впрочем, если ты не будешь глупить, то семья у них очень хорошая. Ты же соображаешь, что делаешь?

– А что ты про них знаешь? – по её мнению, я никогда этого не соображала, так что поспешно изобразила робость и мысленно шлёпнула себя по губам, чтобы не спалиться.

– Ну, Полина, деньги у них водятся немалые и брак, судя по всему, крепкий. Воспитанные дети-студенты, никаких особых тусовок… Кажется, у них ювелирный бизнес.

– Но точно ты не знаешь?

– Милая, о таких вещах не принято спрашивать мимоходом во дворе, но слухи ходят позитивные. А почему ты сама не спросишь у своего ухажёра? Может быть, нам их пригласить?

– Мама! Погоди! Я просто спросила, вдруг ты в теме. А что про малыша?

– Малыш с няней, – она чуть приподняла брови, – а почему ты интересуешься?

– Ну, мне просто показалось, что с ним что-то не так…

– Тогда тебе не стоит лезть, куда не просят. Впрочем, няня там немного ку-ку, ты представляешь, однажды я поздно вернулась домой, около часа ночи, так эта девица выскочила из подъезда с коляской и рванула, как на пожар.

Иллюзий насчёт маминых приоритетов я не строила и собиралась технично спрыгнуть с обсуждения, пока не завезло ни в ту степь, но она вдруг аккуратно положила приборы на тарелку и чуть-чуть помедлила, прежде чем набралась храбрости на откровенность:

– Полина, а тебе папа ничего такого не говорил?

Чего я точно не ожидала во всей этой кутерьме, так это папиного фортеля.

Насторожилась – прикрывать интрижки отца вошло в привычку ещё с началки, когда он покупал мне лишнее мороженое и очень забавно, почти в шутку просил не проболтаться про наш маленький секрет, а я по-детски глупо радовалась возможности оправдать доверие. В старших классах пришло понимание, что мужья далеко не всегда так же хороши, как отцы, и что задержки на работе необязательно связаны с ночными совещаниями, но я продолжила. Ради мира во всём мире.

Вслух мы с ним это не обсуждали – было бы по меньшей мере неловко, проще притворяться слепой и глухой, когда надо. Самое смешное, что я не могла вспомнить, было ли что-то сомнительное в опоздании отца на сегодняшний милый домашний вечер, и на всякий случай внимательно изучала рисунок на посуде.

Мать не дождалась внятной реакции и продолжила сеанс пугающей честности:

– Это странно, но в ту ночь видела твоего отца с этой ненормальной. Не могу выбросить из головы ту сцену.

– И что они делали? Ночью? Во дворе? С коляской?

– По сути, они просто… ругались? – мамино лицо стало беззащитным. – Я хотела окликнуть его, но они так горячо спорили, что я осталась в тени и понаблюдала. После красочной перепалки она вытащила младенца и размахивала им, как флагом, а папа тряс головой и отнекивался. Это ведь странно, да?

– А ты его спрашивала об этом? – очень осторожно уточнила я.

– Нет, конечно, – мама вздёрнула подбородок. – Но это же может быть что угодно. Например, она свидетель. Или она просила о чём-то. Он же прокурор, мало ли…

Щелчок проворачивающегося замка вывел меня из ступора – папа шумно ввалился в прихожую и атмосфера в доме сразу стала суетливой и праздничной, как это всегда бывало при его появлении. Мама бросилась заново накрывать на стол, а я попыталась уловить, не пахнет ли женскими духами. На это раз всё было чисто, а папа шутливо пихнул меня кулаком в плечо, с недоумением посматривая на натянутую как струна хозяйку, с остервенением накладывающую ему огромную гору салата.

Конечно, мама не могла упустить шанс поделиться горячими новостями обо мне – понятие девчачьих тем ей принципиально незнакомо. Известие о парне из семейки Горюновых вызвало долгую паузу, мама даже забеспокоилась, не ляпнула ли что-то не то.

– Ты что-нибудь скажешь?

Папа рассматривал меня минуты три, а потом опомнился и нацепил жутко неестественную улыбку:

– У тебя с ним как, серьёзно?

– Издеваешься? Мы только недавно… Ну ты понял.

– Как отнесёшься к родительскому совету? Со свойственной юности горячностью или сделаешь поправку на чужие знания и опыт?

– Валяй. Рискни.

– Тебе нельзя с ним встречаться.

– Почему это? Что с ним не так?

В последнюю очередь я бы впутывала отца-прокурора в нашу слежку за Горюновыми. Его ищейки испортят всё веселье, даже если он и поверит в тот бред, что я расскажу. Особенно про потерю памяти – да мне после такого на пушечный выстрел не подойти к заколдованной квартире. Нет, это – крайняя мера, а пока у нас сбор данных.

– На слово поверишь? Вижу, что нет. Давай так – няня их ребёнка, Аня Уварова, рассказала кое-что, что мне не понравилось. История мутная и нуждается в проверке, но пока я не получил законченный отчёт, держись от них подальше. Мы договорились, Полина?