Анна Лёвина - Не ждите смеха Козодоя

– Дура, – пробормотал она. – В такое время подкалывать…

– Я о вас забочусь. Выберемся, хоть что перекусить будет.

С этими словами подруга Саши кивнула в сторону девушек, что испуганно хлопали глазками, глядя на возвышающуюся фигуру в порванной куртке.

– Короче, – девушка заговорила почти на ухо Саше. – Бери их за шкирку. Ваша задача от парней не отстать. Они уже собираются дальше идти.

– Что не так? – Саша подозрительно огляделась.

– Нас догнали… Тише…. Идите.

– А ты?

– Всё хорошо будет.

– Но…

– Пшено!

Кличка сработала отрезвляюще. Саша вскочила, тормоша подруг. Краем глаза наблюдая за тем, как мужская часть группы уже направилась к выходу. Они были не знакомы со стайкой подруг, что всё время держались в месте, видя в них лишь балласт.

Саша еле поспевала за ними, подгоняя младших. Пару раз она оглянулась на магазин, где осталась подруга. Под мышкой зажата коробка с крупой, окончательно прохудившаяся. Группа оставляла за собой след из жёлтой крупы.

Пробежав ещё пару кварталов группа замерла. Кто-то рухнул на снег, другие начали плакать навзрыд. Саша, содрав шапку, выпустила на волю копну пшеничных волос.

Хватая воздух обветренным ртом она только могла махать в ту сторону, откуда они прибежали.

Военные быстро осматривали беглецов в поисках раненых. Саше казалось, что лёгкие наполнила лава. Слова не давались ей.

– Где?? – Сашу за плечи трясла темноволосая девушка. – Где она? Когда мы разделились, она была с вами!

– Осталась… задержать… их.

– Дура…

– Я тоже ей так сказала.

***

Он знал её не так давно, но Дарина была из тех людей, поведение которых выдавало душевные муки. Конечно, на работе она была совершенно другой. Среднестатистический учитель, хоть и весьма одинокий в коллективе. Не заходила в учительскую без надобности, мило улыбалась при встрече с коллегами, но всё же не задерживалась в их компании.

С утра Константин открыл глаза и не увидел и не услышал её. Ни привычного похрапывания со стороны раскладушки, ни растрёпанной головы, что едва высовывается из-под тонкого пледа, заменяющего одеяло. Мужчина, ёжась, прошлёпал по холодному линолеуму на кухню. Было только пять утра.

Дарина сидела на излюбленном месте – у батареи. Спиной прижимаясь к горячей поверхности она сжала зубами фильтр сигареты, выпуская через нос дым. Она, как ему казалось, ещё не ложилась. Об этом говорил не смытый макияж и наличие лифчика, выглядывавшего через широкий ворот майки с глупой надписью.

Разговор сошёл на нет как раз после «синдрома мамочки». Девушка явно задумалась и ушла в себя, забыв даже про улыбку. «Пигментированная лыба» – так характеризовал её про себя элитный агент Корпуса это выражение лица. Константин решил ей не мешать, поэтому, выпив кофе, ушёл в комнату. До него доносится звук льющейся воды и грохот посуды. «Плачет? Или просто моет посуду?» – скептически свёл он брови, отвлекаясь от книги.

Сейчас же Константин всерьёз задумался, стоило ли ему оставлять её одну. Они не были близки. Сухие факты из досье – всё что было ему известно о Дарине. Даже время, проведённое вместе не особо помогало. Внутри него разливалось отвращение при виде «пигментированной лыбы». Он не слышал и не видел ничего кроме искривлённого рта. Стоило ей переставать, мужчине становилось легча. А девушке-хуже. Отвратительное соседство.

– Ты уже встал? Чаю? – хрипло, почти неузнаваемо.

– Не ложилась, – констатация факта.

Константин сел рядом. С трудом удержав выражение пренебрежения. От неё пахло табаком. Кислый, грязный запашок.

– Ты куришь слишком много, – мужчина отодвинул босой ногой банку с окурками. – С тех пор как я приехал. В день плюс три сигареты.

– И меньше сплю, – подметила она. – И прыщи на лице полезли. Весьма раздражающий период. Совершенно не связанный с тобой.

– Ты веришь в совпадения?

– Монетка… забыл? Я точно вижу что есть совпадение, а что – вероятность.

– О, кстати об этом. Ты явно что-то недоговариваешь. Вся та муть про вероятности.

Так бывает с зайцами, которые выбегают на дорогу. Их сбивают, как бы то не было предсказуемо. Но в последний миг они замирают, глупыми глазами пялясь на свет фар. Если не двигаться – не тронут. Я уже мёртв. Главное наедятся, что перед тобой стоит не падальщик.

Дарина замерла. От части желая притвориться мёртвой. В большей степени среагировал рефлекс иной. В голове пробегали различные варианты развития событий. Осталось отыскать нужный.

– Выглядит весьма пугающе, – сказал Константин.

– Подозрительно?

– Ещё как. Рассказать хочешь?

– Нет.

– Ладно.

Отрицать то, что разговоры у них не ладились – глупо. Молчать с Дариной было куда приятнее. Особенно занимало прислушиваться к её дыханию. Неровному, с прокуренным свистом. Слишком человеческим и хрупким.

В то утро Константин впервые сделал чай для Дарины. Поставил прямо на пол потрескавшуюся кружку. Рядом уже не первой свежести бублик. Немного испуганный взгляд серых глаз, с размазанной подводкой и комками туши, дрогнувшие уголки губ. Мужчина отмечал очаровательность данной композиции. Солнце лениво вылезло, пытаясь привнести в мир хоть немного радости и доброты. Лучи коснулись болезненного лица девушки, которую рано было называть учителем. Хотя бы потому, что ей явно было интересней с детьми, хоть этого она и не признавала.

Так же, стоит отметить, что именно в тот момент моложавый агент заметил странность. Не смотря на вползшее на кухню утро через окно тьма не покидала комнату. Липкими массами она пряталась за старыми батареями и прикидывалась тенями на полу, жалась к ногам Дарины, облизывая голые пятки.

– Это… – глаза темноволосого приковались к извивающейся кляксе, ползущей по стене.

– Пройдёт. Это пройдёт. Просто период такой.

Маниакальная уверенность звучала в голосе молодой особы. Она пальцем подцепила кляксу, что живо прилипла к коже, игриво обвивая каждый палец. Зрелище мерзкое, потусторонне. Константин многого повидал, так что отвёл взгляд. Выглядело это слишком лично. Интерес же не пропал. Причина столь рьяного потакания агенту Козодой со стороны Комитета приближалась.

Строить иллюзии и зарываться в домыслах – удел подростков. Пылкий и чувственный разум был горазд искать подвох во всём. Видеть то, чего нет. С возрастом это проходит.

Комитет его недолюбливал. Иначе бы не запихал тридцатилетнего агента в девятый класс. Будто пинок под зад от «любимого» начальства. Интересно было то, что, в принципе, учиться ему понравилось. В школу Константин не ходил. Обучали его дома. В новинку был звонок, гомон класса и само здание школы.