Эдуард Береснев - Гонец Ее Величества Короны

Золотые набойки на каблуках мелодично выстукивали замысловатую мелодию оповещая всех окружающих о том, что гонец посланный самой Короной направляется по очень важному поручению. И не уступить ему дорогу, или хотя бы на миг задержать его в пути, подобно смерти, а также карается законом, на кого бы не распространялось это наказание.

Во всем королевстве было всего лишь три человека, кто мог противиться этому магическому звону. Двое из них сейчас находились за Золотым мостом, а про третьего Ноэль слышал лишь однажды, еще в те времена, когда набойки на его обуви были из бронзы, а сам он ничем не отличался от дворовой ребятни, которая спит и ест рядом со свиньями, а на работу ходит в шахты, на помощь хмурым гномам, которые вот уже несколько столетий, как обосновались в Кедровых горах, далеко на севере от королевства.

Сам Ноэль будучи, как и остальные круглым сиротой никогда не хотел для себя такой судьбы, но удача всегда обходила его стороной и лишь однажды вильнула коротким хвостом, но и этого было достаточно. Ноэль ухватился за этот шанс и с тех пор делал все возможное чтобы продвинуться еще дальше.

Он попал в шахты, как и многие остальные еще будучи ребенком шести лет, купленным на рабовладельческом рынке. Целый год работая глубоко под землей, он лишь изредка выбирался на солнечный свет и вглядываясь в невыносимо голубое небо, словно пытаясь оторвать его крошечную часть себе и спрятав за пазухой прохудившейся рубашки, тайком пронести в глубь горы, где и любоваться ею в те моменты, когда работа останавливалась.

В шахте всегда было чем заняться, если он не таскал камни, то чинил одежду или развозил похлебку, между такими же, как и он. Работа была трудной, но гномы щедро платили за ее выполнение. Да и они были единственными, кто принимал к себе не только рабов как сам Ноэль, но и сирот. Всяк хотевший мог найти пристанище в глубоких норах и спрятаться от мира на многие годы. Но отработав у них семь лет, каждый рассчитывал на безбедное существование, а если кто-то желал, то его с радостью оставляли еще на семь лет. После этого срока, жизнь в любом месте королевства казалась чем-то невероятным и волшебным.

Ноэлю повезло. Через год после того, как он спустился в шахту его скорость и сноровку приметил один старый гном и предложил ему башмаки гонца. Самые первые, как он помнил были больше его ног на несколько размеров с набойками из дерева. Поэтому, когда он доставлял письмо от гнома в горах в город на окраине королевства, он держал свиток за пазухой, а башмаками, одетыми на обе руки, просто стучал друг о друга, чтобы гонца было слышно издалека.

Это и был его шанс. После того как он покинул шахты, назад он уже не вернулся. Присягнув на верность Гильдии гонцов, уже через год он стал обладателем бронзовых набоек. Еще три года понадобилось для того, чтобы они сменились серебряными и только сегодня утром, спустя шесть лет ношения серебряных набоек, он получил себе золотые и впервые был представлен Короне в составе еще пятнадцати юношей, которые так же, как и он, в разные времена стали обладателями мелодичного звона, одного из самых дорогих металлов в королевстве. Сегодня все они получили на руки письма и разбежались в разные концы империи на поиски некоего человека, чье описание разнилось от гонца к гонцу, но тем не менее было похожим друг на друга. Словно бы им необходимо было найти одного и того же, только разного возраста. Так как в описании он был и молодым, с черными как смоль волосами и стариком с давно седой головой.

Дорога Ноэля лежала в Торбург. Первый город на пути от дворца Короны, но и самый опасный из существующих. Отделенный лишь Золотым мостом, он всегда вздымал свои темные башни, словно бы вызывая на поединок видневшиеся белоснежные стены дворца.

Ноэль на миг замер, выискивая нужную ему дверь и вновь прибавил шаг устремившись вверх по лестнице, пытаясь подняться как можно быстрее. Он преодолел расстояние от дворца в кратчайшие сроки. На путь, который у других гонцов отнял бы два дня, он потратил всего лишь половину. Быстрее это могли сделать лишь Королевские крылья, но тревожить их ради столь коротких дистанций не посмела бы даже Корона.

Ноэль надеялся однажды попасть и в их ряды, но до этого ему было столь же далеко, как и семилетнему мальчику до золотых набоек взрослого юноши.

Тяжелая деревянная дверь, выскочившая из-за угла с неожиданной легкостью, подалась под его натиском и словно бы растворилась в полумраке комнаты под самой крышей. Ноэль аккуратно переступил порог и попал в душное помещение, где изредка проносились легкие струи холодного воздуха, прорезая его множеством невидимых нитей.

Комната под самой крышей оказалась гораздо просторней, чем могло показаться на первый взгляд. Ее стены, ровными рядами вздымающиеся вверх терялись где-то вдалеке мрачного и темного помещения, лишь факелами, горящими в беспорядке, отмечая свое местоположение в пространстве этого мира. «Если бы не они, – размышлял Ноэль, медленно оглядываясь вокруг – то и разгадать, где на самом деле эти стены, было бы невозможно».

– Дверь! – в ужасе выкрикнул он, в тот момент как смог обернуться и не заметить за своей спиной проема, через который он только что сюда попал. Ее не только не было на прежнем месте, но и сама стена, непонятным ему образом растворилась, словно измазанная черными чернилами. Стала невидимой в ночном небе.

– Ее больше нет, – раздался рядом еле слышимый голос, а к горлу Ноэля прикоснулась тонкая полоска метала, словно выкованная из света луны, в одну из самых ярких летних ночей.

Торбург, никогда не мог назваться приятным городом. Состоящий вплоть из преступников, воров и беглых каторжников, он внушал неподдельный страх проезжающим мимо торговцам, но и привлекал их в свои объятия невероятной выгодой, в случае удачной продажи товара.

Ночью, когда солнце скрывалось за горизонтом, оставляя землю в кромешной темноте, в которой невозможно было увидеть ничего дальше, чем собственный нос, а факелы, которые должны были освещать улицы, указывали лишь на себя, не способные пробиться сквозь тени разлитые у стен зданий. Торбург, казалось был еще темнее, еще неприветливее. Его темные башни, стремившиеся высоко в небо, были подобны острым зубам огромной пасти, способной проглотить все, чтобы в него не попало.

Узкие улочки, пропитанные смрадом сточных вод и кислыми ароматами пота, так и норовили запутать и раздавить всякого, кому не повезло оказаться среди них.

– Ночь наступила! – послышался голос глашатая, идущего по этим темным коридорам и подсвечивая себе дорогу небольшим факелом. – Закрывайте окна! Ночь наступила! – не оглашал он, а словно бы выкрикивал приговор, каждому, кто мог его услышать.