Анна Панкратова - Подвал души

– Вот и чудненько! – сказала ей Луна.

Солнце пекло с такой силой, что пот тек ручьем. Глаза едва открывались, приходилось щуриться даже в очках. Влажный воздух заставлял виться еще сильнее волосы Паши. Луна же получила просто пушок, который спрятала в пучок.

Они стояли у кромки воды, наблюдали за людьми, что плескались в теплом море. Ульяна осталась загорать. Прибой закапывал ноги в песок, а голову кружил невероятный аромат.

– Откуда ты знаешь, что они тут будут?

– Не знаю. Но они живут совсем рядом. Мать и сын, немцы.

– Немцы… – проворчала Луна. – Надеюсь, они говорят по-английски.

– Надеюсь.

– Ульяна немецкий не учит?

Паша покачал головой.

– Жаль. Очень жаль.

Луна повернулась в сторону пляжа, засмотрелась на пальмы, что колыхались на ветру, не смогла сдержать улыбку, настолько заворожила красота вокруг.

– Вон они! – сказал Паша, указывая рукой на парочку вдали.

– Парень в инвалидной коляске? Ты уверен?

– Ага. Точно они.

– Он был инвалидом?

Паша пожал плечами. Несмело они пошли навстречу пожилой даме в огромной, нелепой шляпе, поля которой закрывали ей глаза, и парню, который сидел в коляске и счастливо озирался по сторонам. На лице застыла улыбка, но не естественная, а словно пластилиновая. Расстегнутая рубашка трепыхалась на ветру. Луна заметила шрам, который шел по всей груди и догадалась, что он остался от вскрытия. Дама встала рядом с лежаком, заплатила камбоджийцу, который подбежал к ней, улыбаясь во все зубы. Потом она заметила рубашку, виновато оглянулась по сторонам, наклонилась и начала застегивать пуговки, причитая на немецком.

Луна вытащила из кармана флакончик с зельем, подошла к женщине и, пока та занималась рубашкой, вылила содержимое на шею. Дама вздрогнула, резко обернулась, но потом ее лицо опустело на секунду, она часто поморгала, казалось, что произошла перезагрузка мозга, а потом широко улыбнулась Луне и Паше.

– Вы говорите по-английски? – спросила Луна на английском.

– Конечно, милочка! Конечно! – Дама подала ей руку, активно потрясла ее, потом схватила и Пашу за ладонь. – Мы знакомы?

Луна поморщилась, ведь переборщила с шоколадом, когда готовила зелье доброжелательности. Впрочем, им это на руку. А вот даме в нелепой шляпе будет непросто следующие двенадцать часов.

– Мы когда-то общались с вашим сыном. Но уже давно не можем с ним связаться, вот и решили вас найти.

– Ох, с Гербертом… беда случилось. Он пережил…

Дама села на лежак, взглянула на сына так, что у Луны пошли мурашки. Столько было обожания, нежности и боли в этом взгляде.

– Простите… – заговорил Паша.

– Августа.

– Августа, Герберт… я что-то слышал, что он умер.

Луна толкнула Пашу в плечо и покачала головой. Но Августа лишь тяжело вздохнула.

– Я не знаю, что произошло. Знаю, что он познакомился с этой глупой француженкой. Болтала без умолку, вечно суетилась, бегала, глаза словно безумные.

Казалось, Августе давно хотелось с кем-то поговорить, рассказать, что произошло. Она говорила с придыханием на английском с сильным акцентом. Тяжело вздыхала и гладила по руке Герберта, который довольно разглядывал Луну и Пашу, так же странно улыбаясь.

– Француженка?

– Вивьен, кажется. Он влюбился в нее. Дурак. Бегал за ней, смотрел ей в рот.

– И что случилось?

– Если бы я знала. Он ушел с ней на свидание. А потом… она привела его мне уже таким через несколько дней. И исчезла.

Августа резко выдохнула, посмотрела на ребят, пожала плечами.

– Если бы нашла ее, выколола бы ее безумные глаза. Но… остался лишь шарф. А мой сын теперь инвалид.

– Что с ним? – спросила Луна, садясь рядом с Августой. Герберт вновь расстегивал рубашку, пальцы неумело теребили ткань, одна из пуговиц не выдержала и оторвалась. Луна вновь заметила длинный шрам, идущий по всей груди.

– Врачи не знают. Разводят руками. Говорят, с ним все в порядке. Просто… он теперь такой.

– Но так ведь не бывает. – Паша поправил очки, сложил руки на груди. – У этого должно быть объяснение. Что-то должно было повлиять на мозг. Инсульт, инфаркт, болезнь. Вам делали МРТ?

Луна едва заметно покачала головой, пытаясь показать Паше, что виновато колдовство. Врачи тут бессильны. Нет следа – значит это влияние магии, магического артефакта или проклятия.

– Вы сказали, остался шарф. Могу я его увидеть?

Луна коснулась руки Августы, выдохнула заклинание, оставила ногтем вмятину на коже. Взгляд дамы стал стеклянным, а потом прояснился, она вскочила с места.

– Мы живем в десяти минутах от пляжа. Сейчас сбегаю.

Сначала скрылась Августа, потом пропала из вида и ее нелепая шляпа. Она шла, качая бедрами, расталкивая людей, что попадались на пути.

– Что это с ним? – спросил Паша, переходя на русский. Он нагнулся к Герберту, щелкнул пальцами у его лица, тот рассмеялся. Потом Паша коснулся шрама на груди, цокнул языком. Герберт пролепетал что-то, стряхнул с себя руку. – Шрам от вскрытия. Жутко.

– Я попробую попасть в его память. Но… сомневаюсь, что он что-то помнит.

Луна взяла Герберта за руку, тот сопротивлялся, казалось, Луна ему не понравилась. Паша придержал вырывающуюся руку, помогая Луне, которая закрыла глаза и шептала заклинание. Вены на ее руках засверкали желтым, словно вышло еще одно солнце. Волосы раздул ветерок.

Перед глазами появились вспышки, из носа потекла кровь, голову сдавило, словно тисками. Едва не крича, Луна продолжала шептать заклинание. А потом резко отпустила руку и откинулась на спинку лежала, стирая ладонью кровь. На все ушло меньше минуты, а потому люди на пляже не заметили переполоха.

– Ну? – спросил Паша, садясь рядом. Он озабоченно смотрел на ведьму зелий, нежно погладил ее по руке.

– У него в голове полнейший хаос. Каша. Не удивительно, что он теперь такой…

– Ты что-то увидела?

Луна открыла глаза, взглянула на Пашу, кивнула. Она увидела обрывки воспоминаний, яркие пятна, почувствовала страх, боль и пустоту. Пугающую пустоту.

Среди обрывков была и та самая француженка. Герберт был влюблен в нее, словно подросток. Вивьен позволяла любить ее, ублажать, а взамен требовала помощи. Луна видела, как она колдовала и… флиртовала. Ведьма любви и флирта? Улыбки, быстрые взгляды, которые они кидала в сторону Герберта, взмахи волос, смех. Определенно, ведьма флирта. Она использовала его. Но зачем?

Луна сосредоточилась. Она должна понять, что было дальше. Вены на руках вновь засияли, она закрыла глаза и начала шевелить пальцами, перебирая воспоминания, что смогла выцепить из больного мозга Герберта.

– Француженка плачет. Просит помощи. Протягивает камень… Камень! Светится на ее ладони, мерцает. Переливается синим, розовым и бирюзовым. Словно… космос. Космос… – бормотала Луна. – Она… просит забрать камень. Она… устала.