Юрий Горюхин - Канцелярский клей Августа Мёбиуса. Сборник рассказов

Девочка очень строго на меня посмотрела и сказала:

– Чего уставился?!

Я сказал:

– Извините.

***

Леня Коромыслов рубил дрова.

– Здорово!

– Здорово!

– Как дела?

– Ничего, а у тебя как?

– И у меня ничего.

Можно взять паузу, а можно спросить чего-нибудь, например, про дрова:

– Что, дрова рубишь?

– Рублю. Надо. А то уже…

– Я тут тебе чемоданчик привез от Георгия Григорьевича.

Леня бросил топор в полено, взял чемоданчик и ушел в дом. Старая всклоченная сука выползла из скособоченной конуры, я вспомнил далекое школьное слово «параллелепипед», сука коротко тявкнула, упала на правый бок, подставляя солнцу вытянувшиеся и почерневшие от бесконечного кормления сосцы.

– Витек, это, давай пообедаем, тут Любка наготовила, у?

Неохота.

– Спасибо, я как раз перед отъездом плотно поел, да и идти надо.

– Да ладно, брось, еще время есть, пошли!

Ничего нет утомительнее отечественного гостеприимства. А вот и жена Люба с легким приветом от П. П. Рубенса.

– Пойдем, Вить, посидим немного.

Охота.

Я подавил робкое желание вымыть руки – рук никто не мыл, наверно, потому, что липкие пальцы лучше удерживают столовые приборы. Люба поставила передо мной огромную тарелку дымящегося жирного-прежирного супа, положила рядом три толстых куска черного хлеба, две очищенные луковицы и широко улыбнулась. Я тоже благодарно растянул губы. Леня Коромыслов торжественно поставил на середину стола бутыль самогона и тоже мне широко улыбнулся. Я скорчил рожу, пытаясь изобразить восторг.

– Мне немного, я…

– Да всем немного, чего тут.

– Хорош, хорош!

– Любка и то больше пьет.

Какая вонючая! Суп-то какой противный!

– Ну как?

– Отличная, крепкая – хорошо!

– А как супец?

– Замечательный – наваристый!

Конечно, тут же еще по одной.

– Луком, луком закусывай!

Пошел ты!

– Спасибо, я лук как-то не очень.

Леня Коромыслов после четвертой стопки рассказал три анекдота на тему возвращения мужа из командировки. В первом анекдоте любовник спрятался под кроватью, во втором – в шкафу, в третьем – на балконе. Леня смеялся раз от разу все громче, а опытная жена Люба веселилась гораздо умереннее.

– Спасибо, мне пора.

– Куда пора? Давай еще!

– Нет, не могу – опаздываю.

– Тогда на посошок!

Посошок был отвратительнее всего предыдущего, и я уже собрался компенсировать его затяжным поцелуем масляных губ жены Любы, но Леня стал рассказывать четвертый анекдот про возвращение мужа из командировки, и мне подумалось, что рисковать не стоит.

До прибытия электрички оставалось пятнадцать минут, я спокойно успел завернуть в лесопосадку и, глубоко сунув два пальца в рот, бурно расстаться с обильным угощением семьи Коромысловых. Потом я пожевал березовые листики, высасывая из них хлорофилл, и по утоптанной тропинке выбрался на платформу, где никогда не унывающие подростки играли в интересную игру «кто кого быстрее столкнет под поезд», гражданин со скорбящим лицом высматривал в чужих губах тлеющие папиросы, а садоводы обсуждали виды на урожай.

***

Я сидел в легкой дремоте и считал стуки колес, на сто двадцать четвертом стуке у меня появилось желание посмотреть налево: женщина в очках с толстыми линзами вязала носок, старичок внимательно следил за мельканием спиц, компания играла в карты, шумно выигрывая и шумно проигрывая, безучастная овцеокая девушка, мужчина с очень массивным обручальным кольцом, читающий газету «Вечерний Магадан», мальчик, мотающий ногами, его бабушка с конфеткой наготове, еще мужчина, еще женщина, плохо видно. Ну и так что ж?

– А я на этот месяц купила проездной.

– Да что вы говорите?!

– Да, очень удобно. Конечно, для тех, кто ездит непостоянно, это экономически не выгодно, а кто постоянно – очень даже выгодно.

– А если потеряете?

– Ну что вы, как можно! Ой! Кажется, подъезжаем!

Все дружно занервничали, задвигались и, плотно забивая проход между сидениями, засеменили к тамбуру. Я втиснулся за овцеокой девушкой. Свежая «химка» лезла мне в глаза и нос – неплохо бы ее побрить наголо, а заодно и раздеть соответственно, хотя… Электричка затормозила, я слегка врезался в овцеокую, и мне показалось, что ее ягодицы дрябловаты – надо бы спортом заняться, побегать, попрыгать, поприседать, а вот духи резковаты. Проклятие! Как больно-то ящиком в ногу врезали!

– Нечаянно!

– Что же вы такой резкий – в огороде гусениц много развелось?

– Нечаянно!

Значит, колорадский жук довел до нервного истощения.

Я выпрыгнул из вагона вслед за овцеокой и пошел за ней. Мы зашли в здание вокзала, купили две открытки, засмотрелись на бравых, немного выпимших офицеров средств ПВО, дали мелочь нищенке, ненадолго зашли в туалет и, вытирая носовым платочком руки, вышли к сгрудившимся троллейбусам.

– Привет! Ты как здесь? А я смотрю, ты не ты, а потом вижу, что ты. Как живешь-то, все нормально?

– Я не знаю… То есть я что-то не помню, так лицо вроде бы знакомое, а…

– Нам какой троллейбус?

– Шестой.

– Как шестой? Но ничего, я тебя провожу – ты же знаешь, что это мне почти по пути.

Как бы мою овцеокую от перенапряжения не хватил апоплексический удар.

– Но мне кажется, вы все-таки обознались.

– Ну, это вряд ли! Тебя ведь как зовут?

– Вероника. Елистратова Вероника.

– Все правильно – Вероника Елистратова. Не помнишь, что ли, как все время у меня алгебру списывала?

– Я никогда ничего ни у кого не списывала.

– Хорошо-хорошо – это я у тебя списывал.

Водитель шестого троллейбуса устало сказал, что поедет только до центрального рынка. Я вопросительно взглянул на Веронику, она утвердительно кивнула, и ее локоток уперся в мою вежливую ладошку.

– А я Виктор.

Зачем мне все это?

– Так ты просто со мной знакомился?

– Ну что ты – совсем непросто.

– Но я не знакомлюсь на улице.

– А я, думаешь, знакомлюсь.

– Но все же как-то это все не так.

Я пожал плечами и замолчал, на центральном рынке мы вышли, и я проводил Веронику до дома, около которого Вероника сказала мне «до свидания» и назвала номер квартиры – тридцать девять, общей площадью сорок пять, полезной двадцать семь, маленькой кухней, но большой ванной комнатой и вот-вот поставят телефон.

Я присел на скамейку и удивленно поговорил с собой: какого черта?! что дальше?! впрочем… ни к чему не… и т. д.

***

Дома я умылся, поел и лег на диван посмотреть какие-нибудь умеренно эротические дневные сны.

Мой дверной звонок безостановочно выдавал хриплую трель, быстро приближаясь к шепоту.

Голубоглазый мальчуган с удовольствием давил хоккейной клюшкой в нежную кнопочку моего звонка.

– Уже зима наступила?

– Нет, мне папа сегодня клюшку купил, потому что мама сказала, что он жалкий придурок, мерзкий ублюдок и вонючий козел, который обманывает детей и не приносит к Новому Году обещанные подарки.