Ренсом Риггз - Казни Дьявольского Акра

– Погоди, – сказала она.

За все время, с тех пор как мы бросились бежать из бункера, я в первый раз сосредоточился на чем-то кроме самого побега. Я увидел ее. И это было нечто. Даже в резком, беспощадном свете лампочки на потолке «каприса», даже промокшая до костей, едва переводящая дух, растрепанная – она все равно была такой, что глаз не оторвать.

– Послушай меня. Сейчас мы поедем, и будем ехать без остановки. Понятно? Поезжай и не останавливайся. Ты должен добраться до Акра. Даже если со мной что-то случится.

Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять, что она имеет в виду.

– Я тебя не брошу! – возмутился я.

– Послушай меня. Послушай! – Она была напряжена, как сжатая пружина. Глядя мне прямо в глаза, она взяла меня за руки и переплела пальцы с моими. – Кто-то должен предупредить остальных. Кроме нас, это некому сделать. Никто ведь больше не знает о том, что произошло.

Всем своим существом я сопротивлялся этой мысли. Меня корежило от одной только попытки представить ситуацию, в которой придется бросить Нур на произвол судьбы. Но внятно аргументировать свой отказ я не мог, а потому ограничился кратким «нет».

Пальцы Нур впились мне в ногу над коленом.

– Ви уже отдала за меня жизнь. Я не вынесу, если из-за меня погибнут и остальные наши друзья.

Мое сердце сжалось.

– Тогда пообещай, что и ты поступишь так же, – сказал я. – Поедешь дальше, не останавливаясь.

Она опустила голову и почти незаметно кивнула.

– Обещаю.

– И я, – сказал я.

Но это была неправда. Я все равно ни за что не бросил бы ее.

Нур протянула мне пульт. Я нажал кнопку. Заурчал моторчик, дверь гаража поползла вверх – медленно, с жалобным скрипом. Дед въехал в гараж задом, так что перед нами сейчас будто поднимался театральный занавес, открывая глазам пугающую сцену. Дедушкин дом пылал. Трава на лужайке сбоку от дома была уже выжжена. В земле дымилась яма; в стене зияла дыра, сквозь которую виднелся розовый кафель ванной.

По-моему, я пробормотал: «Вот дерьмо!» – а Нур сказала что-то насчет того, что пора заводиться, но внезапная, резкая боль в желудке отвлекла меня. И она же подсказала, куда смотреть: на ту самую дыру, рядом с которой громоздилась куча розовой щебенки, а из-за нее тянулся к небу огромный черный язык.

Заметив, куда я смотрю, Нур тоже уставилась на эту кучу.

– Джейкоб, – прошептала она. – По-моему, эта дрянь выжила.

Над грудой битого кафеля поднялась пусто́та. Она была очень высокая, хотя и сильно горбилась. И, похоже, ей не так уж и сильно досталось. Она потягивалась и разминала шею так спокойно, словно просто немного вздремнула, а не выкарабкивалась из-под обломков полуразрушенного дома. Бетонная пыль облепила ее с головы до ног, так что Нур тоже видела ее призрачно-белый силуэт.

– Заводи! – она очнулась и уже трясла меня за плечо. – Давай же, Джейкоб!

Я повернул ключ, перевел рычаг автоматической коробки на «D» и выжал газ. Мы выкатили на подъездную дорожку, ухнули в канаву на обочине с таким грохотом, что теперь-то пусто́та наверняка нас услышала, и выскочили на дорогу.

– Я ее вижу, вижу! ДАВАЙ! – крикнула Нур.

Я вдавил педаль в пол. Двигатель взвыл с такой яростью, какой никто бы не заподозрил в старом добром «шевроле-каприсе». Похоже, я перестарался: задние колеса крутились на мокром асфальте вхолостую. Машина вильнула вбок.

Пусто́та неслась через двор огромными прыжками. Она была даже выше той, с которой я сражался на Могильном Холме, и с каждым движением вокруг нее разлетались импрессионистские брызги черной крови и облачка бетонной пыли.

– ДАВАЙ, ДАВАЙ, ДАВАЙ, ДАВАЙ! – кричала Нур. – Вперед, а не вбок!

Я убрал ногу с педали. Задние колеса провернулись еще пару раз и остановились. Я вывернул руль и снова нажал на газ – уже не так сильно.

– Прямо за нами… она ПРЯМО ЗА НАМИ…

Мы сорвались с места в тот самый миг, когда пусто́та попыталась заарканить бампер языком. Я услышал, как бампер оторвался с громким лязгом. Миг спустя другой язык ударил в заднее стекло, и на сиденье дождем посыпались осколки. Машина катила по улице, пусто́та бежала следом – прихрамывая и, вероятно, страдая от ран, но не сбавляя ходу.

Нур стала рыться в бардачке. Не знаю, что она надеялась там найти – наверное, какое-нибудь оружие или секретную панель управления, как в фильмах про Джеймса Бонда. Но там были только документы на машину да пара старых очков. Я ехал так быстро, как только мог, – по мокрому асфальту, усыпанному сломанными ветками и садовыми украшениями, вырванными ураганным ветром, которые превратили дорогу в настоящую полосу препятствий. К тому же Круговая деревня не зря так называлась: улица петляла бесконечными кругами, свивалась петлями и завитушками, норовившими то выкинуть наш скоростной, но тяжелый автомобиль в какой-нибудь пруд-отстойник, то приложить его об угол дома. То и дело приходилось тормозить – хотя больше всего на свете хотелось снова вдавить педаль газа в пол и больше не отпускать. Но пусто́та понемногу отстала – не потому, что мы набрали приличную скорость, а потому, что хромала все сильнее и уже начала опираться на один из языков, как на костыль.

Но тут стрелка компаса у меня в животе дернулась вбок, и в зеркало заднего вида я заметил, что пусто́та свернула с дороги и скрылась за одним из домов.

– Она хочет выскочить нам наперерез, – догадался я.

Нас с Нур резко бросило вправо: это я выкрутил руль, чтобы обогнуть перевернутый гольфкар.

– Так поезжай другой дорогой! – крикнула Нур.

– Не могу! Из этого лабиринта только один выход…

Еще пару поворотов мы проехали без приключений, но я знал, что пусто́та где-то рядом и вот-вот выскочит навстречу. Еще поворот… и впереди показались высокие ворота. Выезд! А дальше – прямое шоссе, где, наконец, можно будет разогнаться до такой скорости, на которой она уже нас не догонит.

Я почувствовал ее раньше, чем увидел: она бежала вровень с нами справа от дороги и набирала скорость, чтобы броситься вперед и преградить нам путь. По правую сторону проулка, по которому мы ехали, тянулся невысокий бордюр, а ворота с пустой будкой охраны виднелись слева, и до них было уже рукой подать.

– Держись! – заорал я и, выжав газ, крутанул руль вправо.

Мы врезались в бордюр. Я был не пристегнут, и меня швырнуло вперед, на рулевое колесо, но «капрису» хватило разгона, чтобы перевалить через преграду. Один из языков пусто́ты проскрежетал по дверце, другой успел пробить стекло с моей стороны. Въехав на лужайку напротив ворот поселка, мы сбили пусто́ту с ног и потащили ее за собой.

Прежде чем я пришел в себя и выровнял руль, мы успели заложить широкую дугу по аккуратно подстриженной траве – и слава богу, а точнее, слава Эйбу, что наш «каприс» оказался не обычной старой моделью, а усовершенствованной: двигателю хватило мощности, а шинам – цепкости, чтобы нас опять не занесло и не закрутило на раскисшей от дождя лужайке. Инерции тоже хватило, чтобы сначала не рухнуть в канаву носом вперед, а потом, перемахнув через нее, не съехать обратно задом. Несколько секунд наша судьба висела на волоске, но потом «каприс» опять обрел почву под колесами и пулей выскочил на шоссе «Сосновые леса».