Ксения Райза - Кошачье семейство. Эмпат

Реара давно объявили наследником рода, но именно сейчас, после своего совершеннолетия, он собирался ехать с отцом в столицу, где его ждало представление королевскому роду как наследника рода Де’Рион. С этого момента он должен встать наравне с отцом и отвечать за род и свои действия полностью во всех ситуациях, без скидок на возраст и неопытность.

Я смотрела на брата из темного угла бального зала, где собрались на небольшой прием все наши ближайшие соседи и многочисленные безземельные аристократы, так или иначе связанные с нашим родом, и меня раздирали на части противоречивые эмоции.

Реар был красив. Высокий, уже раздавшийся в плечах, тренированный, уверенный в себе и сдержанно-гордый. Начиная с сегодняшнего дня любое его слово – это слово рода. Во многих случаях наследник может брать на себя функции главы рода, не спрашивая дополнительных полномочий и не согласовывая свои действия с отцом. Это не говоря уже о том, что слово любого аристократа незыблемо. Мне в силу возраста еще могли делать какие-то скидки на неточные формулировки и неопытность, а у него больше нет права на ошибку.

Он был одет в цвета рода: черный и темно-зеленый. Эта традиция уже почти отошла в прошлое, но на такие приемы, где виновником торжества был глава рода или наследник, цвета рода все еще считались необходимыми. Черный костюм идеально подчеркивал все еще по-юношески стройную фигуру, только начавшую наливаться силой, а темно-зеленые канты на воротнике заставляли мерцать непривычным отбликом родные серые глаза.

Я, пожалуй, впервые увидела в брате мужчину. И этот мужчина на мгновение заслонил от меня весь мир. Да пусть хоть весь мир исчезнет, если он будет рядом – это не имеет никакого значения.

Я вдруг поняла, что мы расстанемся с ним через пару месяцев. И первые пару лет я его не увижу вовсе, да и потом редкие встречи не заменят мне жизнь, которую я с детства привыкла делить с ним на двоих.

Наши пути расходятся.

Возможно, навсегда.

Я по-прежнему смотрела на зал и гостей, но уже не видела ничего. Хотелось выть на луну и раздирать грудь в клочья, чтобы избавиться от боли. Но я не могла себе позволить показать свое состояние. Я – аристократка владетельного рода, меня с детства учили держать лицо при любых ситуациях. Потом, в своей комнате, в одиночестве, я могу хоть в голос рыдать всю ночь напролет, предварительно опустив магическую защиту, чтобы никто не слышал, но – потом. Здесь и сейчас я – лицо рода Де’Рион наравне с родителями и братом.

Из попыток совладать с собой меня выдернули теплые обьятия.

– Шай, что случилось? – тихо шепнул Реар.

А я даже ответить не смогла, ошеломленная вдруг исчезнувшей болью. Привычное равновесие вернулось, принеся с собой отголоски гордости, фоновой иронии и стремления в новую жизнь.

– Шай! – нахмурился Реар.

– Потом, – шепнула я.

Я всегда была чутким ребенком, настроение родителей легко улавливала по мельчайшим жестам, да и шпионские игры с отцом внесли свой вклад. Природное любопытство, помноженное на некоторую неуверенность в завтрашнем дне, которую приносило мрачное прошлое родителей, прошедших по грани уничтожения рода, породило привычку очень внимательно относиться к любым переменам в мире и в себе.

Так не бывает! Стремление в новую жизнь, которую я только что видела в самых страшных красках, не могло так просто заиграть радужными тонами. Первой мыслью, конечно, было магическое вмешательство. Вот только я достаточно знала о магии, чтобы понимать, что ни один даже самый сильный ментальный маг не способен развернуть восприятие полностью и мгновенно.

– У нас есть пара минут, – возразил Реар. – Пойдем на балкон.

Он увлек меня за собой, и я не стала сопротивляться. Инстинктивно чуяла, что рядом с ним мне ничего не грозит, а мир подождет.

Реар закрыл за нами балконную дверь и вопросительно посмотрел на меня.

– Ты ведь хочешь новую жизнь? – аккуратно спросила я, уже предполагая, но еще не веря в собственную догадку.

– Хочу, – едва заметно улыбнулся брат. – Пришло время перемен, и оно пришло вовремя. Ты и сама знаешь, что отец дал нам все, что мог, и дальше учиться здесь нам уже нечему. Академия МУР – это новый уровень. Мне интересно, хочется попробовать свои силы…

…интересно, азартно, хочется сравнить себя с другими курсантами и быть на высоте за счет очень неплохой домашней базы, хочется опробовать свои навыки в реальном деле…

Я могла сейчас продолжить эту речь за Реара и чуяла, что не ошибусь даже в интонации. Да, я чувствовала все его эмоции. И они напрочь перекрывали мои собственные.

– Понимаю, – опустила голову я.

– Шай, что не так?

– …я тебя чувствую. Твои эмоции, твои желания, твои стремления. Тебя. Нет, не так. Сейчас я – это ты. У меня сейчас нет ничего своего.

Реар мгновенно собрался, на первый план в его внутреннем восприятии вышла жесткость, настороженность и напряженная готовность к чему угодно.

– Это в первый раз? – спросил он.

– Да.

Брат выдохнул и слегка расслабился. Ровное отстраненное спокойствие и уверенность, что мы справимся. Вместе.

Я благодарно улыбнулась.

Реар крепко меня обнял и зарылся лицом в мои волосы.

– Держись, – сказал он. – Пара часов осталась. А потом поговорим.

– Хорошо.

Мы вернулись в зал и разошлись в разные стороны. У наследника много обязанностей, да и с меня роль представителя принимающей стороны никто не снимал, вот только охватить мы с ним должны были разных гостей.

Я боялась отходить от брата, помнила еще ту сметающую все на своем пути боль разлуки, которая накрыла меня десять минут назад. Но, как ни странно, мои ощущения вернулись в довольно ослабленном виде. Была и боль, и тоска, и отторжение этого приема, который так не вовремя, и желание забиться в дальний угол, чтобы никого не видеть, – но все это можно было довольно спокойно терпеть. Как будто с того момента, когда я поняла, что мы с Реаром скоро расстанемся, прошло уже декады две и я привыкла, сжилась, смирилась с этой мыслью.

А еще где-то на пределе чувствительности остался легкий флер спокойствия и уверенности брата, как будто на какую-то микроскопическую долю я так и осталась им. Я инстинктивно куталась в это ощущение, как в теплую шаль, которую могу ухватить лишь за кончик и набросить только на одно плечо. Но даже это лучше, чем ничего.

В семь вечера Тайрин встретил меня на крыльце дома и вновь насмешливым взглядом окинул мой наряд.