Наталия Новохатская - Проект «ПАРАДИЗ»

И действительно, Светочка, наскучив невнятным ей обменом информацией, занялась своим приятным делом. Она обрывала по дороге травяные метёлки и сооружала из них что-то вроде мыльных пузырей, насколько можно было понять. В каждом облаке пыльцы просматривалось изображение то пса, то детской фигурки, то обоих вместе. Но смутные картинки на месте не удерживались и рассыпались в воздухе.

– Минутку, Света, я могу сделать ей игрушку? – спросила Синяя и предметно задумалась.

– Попробуйте, – смутилась большая Света, и только после Синяя поняла, что спросила непонятное, но доверие к гостям превозмогло сомнение.

Через секунду в руках у малышки оказались две яркие фигурки из мягкого, но плотного материала: кукла и собачка местной породы, но сделанные в стиле иного мира, от таких бы сама Синяя не отказалась в своё время.

– Ой, что это? Это мне? Они живые или нет? – восторженно залепетала девочка и крепко схватила подарки, чтобы часом не исчезли.

– Это и есть игрушки, наши дети без них не обходятся, и даже когда вырастают, то имеют парочку-другую, – пояснила Синяя для мамаши, а девочке сказала. – Конечно тебе. Они, правда, неживые, но ты можешь считать…

– Разумеется, – очень быстро поняла Светочка. – Мне они будут очень живые и настоящие. Назову их Рыбка и Беленькая, буду их учить петь.

– Это у вас искусство или воспитание? – поинтересовалась Света. – Никогда такого не видела, а Светочке в самый раз. Я, может быть, тоже попробую сделать похожее. Предмет настоящий и одновременно воображаемый, очень занятная мысль. Наверное, это искусство. У вас исключительный мир, Синяя Птица, такой необычно сложный. А мне что-нибудь можно из него посмотреть, из вашего искусства?

Синей срочно пришлось обратиться в собственный земной архив и основательно порыться, прежде чем у большой Светы оказалась на руках небольшая, но точная репродукция «Рождения Венеры» кисти флорентинца Сандро Ботичелли.

– Я буду долго привыкать, – призналась Света, освоив открытку с Венерой на морской раковине, далее пояснила, потеряв внятность изложения. – Но все-таки кажется, что ничего похожего, так необычно прекрасного я не видела нигде, это какое-то особое.

– Да, у нас прошло очень много поколений, но буквально все чувствуют примерно то же, – рассказала она Свете. – Весь наш мир. Даже делают такие вот копии, фигурки и маленькие изображения, и в каждой есть что-то…

– А в реальности, это что такое? – спросила Света, и Синяя поняла, как много придется толковать о живописи и о предметном искусстве своего мира.

Но кое-как она справилась, даже вызвала большое изображение картины в зале, а Света внимала в полном, но почтительном недоумении. Синяя начинала бояться, что перегрузила молодую мамашу избыточной информацией, и не миновать реприманда от профессора Лья, та не преминет. И довольно язвительно, в особенности, если Света, как пообещала, сделает панно на тему «Венеры» у себя в доме, а потом, может быть…

– Мыльной оперы тебе, подружка, мало, теперь детишек взялась сбивать с толку своими культовыми штучками. – сказала бы Лья, доведись ей узнать, а это было для неё несложно. – По-вашему, это будет как бы создавать моду на культуру. Но извини – кое-что придется утаить, а расхлебывать будешь сама, если что. Смотри, наш уважаемый Стог Сена пропишет тебе ижицу, если узнает, а куда он денется?

Синяя могла продолжить развёрнутый реприманд за Профессора Лья до бесконечности. Притом особо не акцентируя, что сама Лья поддалась моде на экзотику и объясняется с «подружкой» не только на её языке, но лихо пользуется разговорными оборотами речи, причем с большим удовольствием.

Тем временем дорожка-ручей притекла вместе с пассажирами к берегу моря, где, как оказалось, добросовестная Св. Рыбка насадила парковые аллеи.

Внизу между рядами насаждений протекали тихо звенящие прозрачные воды, их самодельная дорожка влилась на одну из аллей. Над мелкими струями цвели на листьях и камнях плоские кувшинки бело-розового цвета, как настоящая пастила. Смотрелось подножие парка-сада слегка непривычно, но очень недурно, на ощупь тоже казалось подлинным.

Аллеи над текущими водами тянулись и изгибались на разной высоте, в сложном прерывистом ритме линий и неярких цветов – только в этом проявился авангардизм Сверкающей. Рыбки. Наземная растительность, как было заказано, состояла из облаков цветущих яблонь и вишен, под ними просматривались тонкие четкие ветви без листьев, нечто в стиле старинных японских гравюр. В данный момент аллеи подсвечивалось свалившимся к земле тёмно-розовым солнцем, что создавало особый эффект сложного освещения.

Вышло совсем неплохо, о чем они со Светой оповестили художницу-садовницу, создав наскоро экранчик под ногами, а Рыбка, появившись на минутку, приняла признания с должной скромностью и призналась, что задача ей самой понравилась.

Полюбовавшись вдоволь парковым шедевром и отпустив маленькую Светочку шлепать по струящимся водам и отправлять в плаванье новые игрушки, Синяя с помощью Светы приступила к исполнению гостевого павильона. Задача оказалась почти не под силу, пришлось честно признать. Примерные эскизы строений, которые Синяя держала в голове, не вписывались в парковый ансамбль просто никак. Раз за разом она создавала тщательный проект-иллюзию, и здания оказывались абсолютно чужеродным даже в неполном масштабе.

И небольшой особняк со стройными колоннами у крыльца, и открытая беседка из черного камня, и мавританский крытый дворик – ничто не подходило, парк смотрелся сам по себе, а модель здания отторгалось. В последнюю очередь, с тяжелым сердцем и поминая нехорошим словом Дональда Трампа, Синяя прикинула на местность уменьшенную копию Тадж-Махала, но и он не прижился к парковому окружению, смотрелся, как белый чуждый сундук.

Правда, милейшая Света заметила, что это здание, (то естьТадж-Махал) ей нравится больше остальных, но Синяя осталась непреклонна, хотя была расстроена донельзя. Ей хотелось сочинить здание, подходящее к новенькому парку, а возможности собственного воображения тормозили.

– Да, искусство, это самое сложное занятие, – попыталась утешить Света. – Самое трудное – угодить себе, и всё бывает не так. Я видела информацию, как у вас идут дела с оперой (врезался образ Порфирии в царственной красе), даже такой мастер не всегда бывает доволен собой. Но, конечно, получится в конце концов.

– Да, куда уж нам, дуракам чай пить, – с некоторой досадой отозвалась Синяя, хотя ей стало приятно, оказалось, что об их с Порфирией проекте в Парадизе знают и ждут результата. – Однако, вы правы, Света, мэтр Порфирия пошла бы другим путём. Вот примерно таким.