Наталия Новохатская - Проект «ПАРАДИЗ»

Таким и вызвался прощальный подарок, на фоне беседки появилось тщательно продуманное изображение в половину натуральной величины. Двусветный зал с колоннами из багряного мрамора, а в центре светилась алым фигура порфироносной царицы – точный портрет подруги-коллеги, со всеми подробностями.

Особенно удачно на сей раз вышли волосы Порфирии, чёрная волна с пурпурным отливом, а сверху диадема из алых камней, сияющих, как пламя, и их отблески в зеркально-темных глазах, тоже пламенные, как зарево отдаленного ночного пожара.

(С точки зрения своей эстетики, портрет вышел мрачноватым, и даже несколько зловещим, но Синяя знала, что тут другие критерии, поэтому смело пользовалась цветовыми метафорами, представляла, что Порфирии может быть приятно и лестно.)

Так оно и случилось, Порфирия оценила презент, из бабушки Татьяны Марковны мигом перевоплотилась в предложенный образ, и послала консультанту ответный поцелуй, её изображение в виде царевны-лебедя частично кисти Врубеля, небольшую такую открыточку размером с ладонь, понятно, в сине-голубой гамме.

Таким образом, обменявшись видимыми комплиментами, они стали прощаться, потому что дел у каждой было невпроворот. Порфирии по крайней мере предстояло перекрасить в исходный колер всех исполнителей, как она обещала, а их было достаточно много, вся дворня в усадьбе и ещё деревня из полусотни дворов под пригорком.

Порфирия удалилась пешим ходом, и скоро её пламенное сияние исчезло из виду, а уходящая гостья Синяя всё медлила. Ей отчасти жаль было расставаться с предметом искусства, очень уютно сиделось в садовой беседке, отчасти она не могла сосредоточиться на следующем месте маршрута, его предстояло избрать и оформить.

На предстоящем этапе места и времени (категории здесь были относительными, но все же существовали по принципу «здесь и сейчас») Синяя принимала гостей, причем точно не знала, сколько их будет и кто именно явится. Следовало выбрать площадку для приема и достойно её выполнить, желательно не повторяясь. Соблазнительным казалось принять визитёров на рабочем месте, в усадьбе у Порфирии, но увы… Перегружать мэтра не следовало, хотя бы из деликатности, да и гости были далеки от производства «мыльных опер», поэтому их реакция могла быть любой, от обидного восторга до снисходительного смеха.

Профессор № 2 (вставка)

В особенности смущала мысль об ином почитаемом профессоре, который(ая) ни в грош не ставила любое искусство, поскольку не понимал(а), что это собственно такое, хотя знал(а) о предмете достаточно по роду своей профессии.

Двуполая персона из дружественного мира под условным именем Лья на самом деле не только опекала Синюю из научных интересов, но стала довольно близкой подружкой просто так, для личного и даже взаимного удовольствия. Но над усилиями Синей по части «мыльных опер» Лья могла посмеяться – мол, нашли себе игрушку, детки!

В мире Лья ни моментов почитания прошлого, ни наслаждений отвлеченного воображения не числилось, они любили одну лишь информацию и наслаждались точными фактами, иногда сталкивая их в довольно причудливые сочетания. Но никогда не сознались бы, что таковы их представления об искусстве, они считали свои привычки мышления трезвым взглядом на многомерную реальность.

Синяя сидела на мшистой беседочной скамейке, вдыхала влажный аромат черемухи и не без удовольствия проигрывала в памяти первую встречу с почтенным профессором Лья, это был очень забавный момент.

К тому времени Синяя уже слегка освоилась с реальностями Парадиза, кое-чему научилась, многое узнала и вошла в личный контакт с куратором, проводником по местности. В то время он звался у неё Вергилием, не подозревая о двусмысленном значении прозвища. Это потом, освоившись, подопечная приклеила проводнику кличку Чёрный Пёс, отталкиваясь от местных традиций, а также оставляя в подтексте легкомысленные ассоциации.

Но всё это было потом, а где-то в отдаленном начале, тогда еще Вергилий пожелал представить очень важную учёную персону из другого, непохожего мира. Проводник полагал, что подопечная Синяя должна справиться с испытанием, она удачно освоилась с аборигенами, отличными от неё, хотя и ненамного. А предлагаемая ученая персона будет отличаться поболее, скромно готовил ведомую Вергилий.

Однако общение с ней будет легче, заверял он пылко, поскольку контакт с иномирными существами (разумеется, достаточно разумными) является её, то бишь учёной персоны, прямой специальностью, в коем занятии она более, чем преуспела. То бишь персона зовется О-очень почтенным профессором изучения (и обучения также) разума Внешних Миров, вернее их множеств!

И вот Вергилий призвал Синюю к себе в горное убежище, куда он пригласил Профессора (№ 2, вернее, тогда просто Профессора, ибо о Порфирии и речи не было) для знакомства, сам при этом заметно нервничал, непонятно, правда, на чей счет. Кстати, Профессору Лья он приходился чем-то вроде аспиранта на свободном выпасе, хотя вполне неподоточётным.

(Ну скажем прямо, с правами на исследования и свободными проектами, у них тут, и не только в Парадизе сам чёрт ногу сломит запросто, это Синяя поняла и не пыталась вникать, потому что абсолютно бесполезно.

В этих мирах и пространствах все поголовно могли, буквально всё, что угодно, но при том придерживались сложнейшего этикета, на изучение которого мог спокойно уйти остаток бесконечной жизни любого более или менее разумного существа.

…Если ещё хоть что-то у предполагаемого сапиенса осталось после освоения весёлого постулата о реальном отсутствии времени и пространства, как таковых, вернее о совершенно незначительном влиянии указанных категорий для обычной жизни в этих мирах.

Данные вечные ценности здесь виделись лишь в форме привычных удобств, как цветная схема метрополитена, пользуясь которой можно отлично попасть, куда угодно, не утруждая себя знанием, как ездят поезда и что съел на завтрак машинист. Что-то вроде того.)

Итак Профессор Лья возникла на балконе в горах примерно на закате местного светила, и была настолько эффектна (или эффектен) при сложном освещении, что Синяя просто не удержалась и произнесла вслух немыслимое по любому этикету.

– Боже, какая красота! Сто миллионов экземпляров и то будет мало, все обалдеют и мигом расхватают! Покемоны и прочие Черепашки-Ниндзя отдыхают! – выдохнула Синяя в некотором забытьи.

– Это правда? – включилась профессор тоже вслух и даже на родном языке Синей. – Таков будет коммерческий успех предприятия?

Из чего сразу стало ясно, что немыслимой и неземной красоты Профессор Лья основательно изучила системы и культуру чуждого мира, освоилась с добытыми знаниями и не ощущала боязни смутить собеседницу, чем частенько грешил Вергилий. Тот был даже чрезмерно деликатен, понимая бездны и пропасти, пролегшие между мирами. А Профессора Лья подобные соображения не смущали, ей было в высшей степени фиолетово, поскольку все миры казались одинаково интересными, более того, симпатичными, даже опасные и закрытые.