Шанжан Тряпье - Улицы Магдебурга

– Вы так вкусно готовите, можно и мне чашечку?

Самди вздохнул и поставил на стол еще одну чашку.

– Мы можем перейти к цели вашего визита?

– Да, конечно, – он ослепительной улыбки инквизитора у Самди мороз прошел по хребту и заломило рубцы.

– Приступайте, ваше преподобие.

Эспозито отставил чашку и расстегнул пряжку планшета, шумно пролистал страницы.

– Барон Суббота?

– Да.

– Самеди Ленми Леман?

– Да, – Самди поморщился, – Правильно произносить Самди.

– Я запомню, – он широко улыбнулся.

– Будьте так любезны, – пробормотал Самди.

– Доказательства? – каноник оторвал глаза от планшета.

– Вы мне не верите, – не поверил своим ушам Самди.

– Простите, такова процедура, – он развел руками, – Я должен убедиться.

Самди вздохнул и протянул руки. На ладонях открылись пронзительно-синие глаза и уставились на каноника. Он с интересом наклонился, рассматривая их.

– Яд ха-хамеш…– пробормотал он.

– Никогда не видели?

– Не приходилось.

Глаз на левой руке подмигнул ему, Эспозито вздрогнул и разогнулся.

– Это все?

– Да что же вам все мало, преподобный? – с досадой мотнул волосами Самди.

Он провел рукой перед лицом, глаза полыхнули зеленым огнем, по комнате прокатилась жаркая волна, огонь коснулся рук каноника. Он сбил его с рукавов, приласкал пламя голой ладонью и не выказал никаких признаков страха.

– Теперь я спокоен, барон.

– К ваши услугам, монсеньор, – церемонно наклонил голову Самди.

– Самеди Ленми Леман, барон Суббота, Конгрегацию доктрины веры беспокоит ваша деятельность в Магдебурге.

– Но помилуйте, преподобный Эспозито, – возразил Самди, – У меня нет никакой деятельности. Я просто здесь живу. Прелестное местечко.

– И тем не менее, – неожиданно серьезно произнес Эспозито и поднял глаза-вишни.

– А то, что у вас тут настоящий ангел это нормально?

– Ангел не беспокоит Конгрегацию, – невозмутимо отвечал легат.

– А то, что он собирается жениться? – вздернул бровь Самди.

– В добрый путь, благослови его господь, – лучезарно улыбнулся преподобный.

– Но почему вы? – с отчаянием спросил Самди, – Почему сразу инквизиция?

– Конгрегация, – поправил Эспозито.

– Но почему не патер Юрген?

– Мы должны беречь патера Юргена, – покачал головой тот.

Он заполнил бланк и оторвал по линии перфорации. Пододвинул к Самди.

– Ознакомьтесь со всем написанным, и вот здесь мелким шрифтом. Здесь подпись. Нет, пожалуйста, не пальцем, моей ручкой. Здесь пишите от руки: с моих слов записано верно, мною прочитано, дополнений не имею, дата, подпись, имя полностью, как в паспорте. Благодарю вас. Эта половинка вам, а эту я заберу с собой. Явитесь на слушание в этот день и час, с собой паспорт, регалии, символ веры.

Самди шумно выдохнул. За что? Почему? С какой стати?!

– А теперь, – преподобный Эспозито с лучезарной улыбкой откинулся на спинку кресла, – Позвольте перейти к неофициальной части моего визита.

– А есть и неофициальная? – Самди передернул плечами.

– Мне не приходилось еще бывать в дома лоа 7 7 Персонификации божества в культе вуду , – объяснил Эспозито, – Вы не откажете мне посмотреть, как вы живете?

Отказать было невозможно. Самди поднялся.

– Прошу вас, ваше преподобие. Как видите, я живу скромно.

– Более чем, – пробормотал преподобный, оглядывая потертые стены и потрескавшийся потолок, – Но с вашими возможностями..?

– Мне это не нужно, – отрезал Самди.

Они прошли мимо облупленной белой двери, на которой висела плеть.

– Вы снимаете ее, когда заходите в эту комнату? – учтиво спросил инквизитор.

– Нет, напротив, прежде чем войти, я ее сюда вешаю, – любезно ответил он, – А здесь у меня пыточная.

С неудивительной сноровкой Эспозито ловко проверил зажимы и приспособления.

– Да у вас все работает! – с удивлением заключил он, – А где же алтарная часть?

– Я этим не пользуюсь, – отмахнулся Самди, – И у меня нет алтарной части.

– Нет алтарной? – недоуменно переспросил Эспозито, – А регалии?

– В спальне. Сюда, прошу вас. Еще по рюмочке?

Не дожидаясь ответа, он плюхнулся в кресло и сам себе налил из бутылки, на дне которой все еще болтался глаз. Ему нужно было подкрепление. Баронские регалии Самди содержал в прискорбном беспорядке, но проверять барона было некому, а сам он всегда мог найти любой предмет даже вслепую. Зрячие руки это очень полезная в быту вещь. Эспозито с любопытством оглядывался, не выказывая ни малейшего беспокойства. Понимает ли он, что ему очень повезет выйти отсюда, размышлял Самди. Залезть в самую глотку, в спальню барона Субботы, и всерьез рассчитывать выйти невредимым. И против воли забеспокоился сам, потому что не хуже Эспозито осознавал, что если каноник не покинет пределов его дома невредимый, то очень скоро инквизиция явится по его душу с зажженными факелами, и мало ему не покажется.

Он импульсивно поджал ногу под себя, шорты задрались, открывая ремень, пересекающий бедро. Эспозито присел на соседнее кресло, взглянул с интересом.

– Это орден Законченный Мерзавец пурпурной подвязки?

– Нет, это Редкая Тварь первой степени, лиловая подвязка.

– Редкая Тварь по номиналу ниже, чем Законченный Мерзавец..?

– Да, но Законченный Мерзавец мне натирает, – ответил Самди на незаданный вопрос и неосознанным движением коснулся рукой бедра, где ремень причинял неудобство.

– А во всем блеске славы своей?

– Оставьте, легат, – Самди махнул рукой, – Нам с вами не до регалий. Мы же не будем перебирать побрякушки, как малые дети?

– А я бы для вас надел, – просто сказал Эспозито, – Если бы они у меня были.

Самеди Ленми Леман минуту молча смотрел на легата инквизиции, свободно откинувшегося в кресле, а потом медленно начал вставать. Не отрывая взгляда от лица Эспозито, он начал надевать на запястья ремни, зубами затянул пряжки, накатил на руки многорядные браслеты из черепов и самоцветов, держа руки перед лицом, надел перстни. Вставил в левое ухо восемь заклепок и лунное кольцо в правое. Затянул на груди косой ремень портупеи. Наклонился на прямых ногах, чтобы застегнуть шумные браслеты на щиколотках, прерывая зрительный контакт с каноником. И распрямившись прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Водить руками во всем блеске славы своей было неприемлемо. Наощупь расстегнул шорты, перешагнул через них на цыпочках, откинул в сторону ногой, ни один браслет не подал голос.

Он постоял с закрытыми глазами, во весь рост и во всем блеске славы своей, в почти полной баронской амуниции, давая канонику полюбоваться и устрашиться.

Открыл глаза, плеснул огнем и сам замер. Инквизитор Эспозито смотрел на барона Субботу во всем блеске славы своей без тени страха и даже уважения. И вишневые глаза инквизитора были ничуть не менее жгучими, чем его собственный зеленый пламень. Без всякого опасения Эспозито протянул руку к ремню на бедре.