Татьяна Фёдорова - Перевёртыши. Часть 2

Полководец возбужденно потер руки: – Неужели, мальчишка затеял Большую Игру? Что ж, прикинем, какой у нас расклад.

Заброшенная деревушка получила вторую жизнь. Первые два дома у края дороги так и остались пустыми полу-развалинами, остальные дома были отстроены заново и обжиты. Вместительная конюшня отсвечивала свежими дощатыми перегородками, а за ней начинался спуск в отработанный глиняный карьер. Две фигуры, густо перевязанные травой, распластались за кустом орешника, наблюдая, как на дне карьера усиленно отрабатывали приемы рукопашного боя до тридцати мужчин в сине-коричневой униформе рекрутов военного Клана. Услышав знакомую птичью трель, разведчики медленно отползли назад, не привлекая внимания караульного на кромке карьера. К ним присоединились еще две такие же закутанные фигуры. Крадучись, перебежками, лазутчики добрались до заброшенного дровяного сарая в лесу, огляделись по сторонам, и только затем вошли в ветхое строение. Внутри они тоже тихо постояли, прислушиваясь. Один из них поднял большую корзину с ветошью, стоявшую в углу, открывая другим узкий спуск в подпол. Спустившись последним, он привычно поставил корзину на место, закрывая вход от посторонних глаз. Небольшое помещение освещалось через широкие щели помоста, ведущего к дверям сарая, и установленного именно для этих целей.

– Говорите.

– Двадцать лошадей, на всех клеймо городской конюшни.

– Арсенал. Два десятка пик, тридцать арбалетов, около сотни болтов к ним, без опознавательных знаков, три игломета и по четыре полных обоймы к ним.

– Впечатляет.

– И на площадке не подростки-стажеры, а взрослые воины – похоже, готовятся серьезно.

– Похоже. Доложишь обо всем Старшему Школы, а мы возвращаемся.

Один из лазутчиков кивнул и повернулся к лестнице, но главный его остановил, прикоснувшись к руке: – Второй, пожалуйста, будь предельно осторожен. Эти люди уже убили шестерых, и никто пока не ответил за это. Они сейчас считают себя безнаказанными.

Когда корзина вновь закрыла проход, главный скрылся за висевшей поперек угла циновкой, а двое оставшихся достали из-под лестницы тюки с одеждой и переоделись в сиренево-коричневую униформу дворцовой охраны. Вскоре из-за циновки появилась девушка, одетая в сиренево-желтую форму дворцовой служащей, с желтой кружевной вуалью на лице. Парни отодвинули одну из панелей и все скрылись в потайном проходе.

Кан пришел навестить матушку в ее покоях. Как всегда в последнее время, она оказалась очень занята и ему пришлось ждать. После недавней травмы, Кан старался по-больше ходить, чтобы вернуть ноге прежнюю выносливость. Прохаживаясь в ожидании по комнате, Кан нечаянно задел и сбросил со стола пару свитков. Подняв их, он увидел, что это карта Дворца и карта охотничьих угодий, с отмеченным на ней местом происшествия. Когда вошла матушка, Кан внимательно рассматривал значки на карте.

– Матушка, что это? Зачем вам эта карта?

– Желаю здравствовать, Главный Секретарь.

Кан тяжело вздохнул: – Желаю здравствовать, Глава Дома.

Матушка была единственным ревностным исполнителем этикета во Дворце. Каждое утро она наносила на лицо маску из белил, хотя именно ей, по статусу, можно было ходить с открытым лицом. Если бы не торжественные мероприятия, где открытое лицо подчеркивало высокое положение, Кан, наверное, мог бы забыть, как выглядит на самом деле его матушка.

– Как, по-вашему, я могу управлять Дворцом, не имея карты?

– Но это не карта Дворца. Это карта охотничьих угодий. А они не под вашей опекой. И здесь обозначено место засады и нападения на обоз.

Матушка пожала плечами: – Разве я могу остаться равнодушной к такому происшествию? Я хочу быть в курсе событий. И это входит в мои обязанности. Вы давно были у бабушки?

– Откуда у вас эта карта?

Матушка нетерпеливо дернула плечом.

– Управляющий принес. Я спросила, давно ли вы были у бабушки?

– У Госпожи Верховной Хранительницы Мудрости? – Не удержался от колкости Кан, – вчера.

– О чем говорили?

– Ее как раз пришли навестить старые подруги. Так что мы мило поболтали о том, какой замечательной была жизнь лет тридцать-сорок назад. Мне рассказали несколько девичьих уловок, как привлечь внимание нужного парня. Потом долго спорили, почему мои глаза гораздо ярче, чем ваши, а волосы намного темнее. Ведь саккарской крови во мне больше, чем в вас.

– Вы же понимаете, что я спрашиваю не об этом!

– А о чем?

– Как отнеслась бабушка к сплетням о листовках?

– Никак. Мы не говорили об этом.

– … Наверно, она не хотела показывать, как расстроена, посторонним.

– Матушка, вы кого-то подозреваете?

– А вы разве нет? Это же очевидно!

– Расскажите. Мне не очевидно.

– Это дело рук наследницы.

– Что? Как такое пришло в вашу голову?

– Сын! Подумай сам! Сейчас она имеет титул Советницы, и считает себя хозяйкой страны. Через год Совет Старейшин назовет нового Хранителя, и ее власти придет конец. Вот она и старается всеми способами спровадить бабушку в Обитель Старейших, а сама, сев на ее место, будет перекраивать законы под себя.

– Это невозможно.

– Сын! Очнись от наваждения! Ты все еще считаешь Айю босоногой малюткой? Разве ты не заметил, как сильно она изменилась за последнее время? Ты ни разу не замечал ничего странного? А я всегда говорила, что девчонка – змея, сидящая в засаде! Неужели ты забыл о Предсказании?

Как всегда, от матушки Кан вышел с головной болью. Он решил прогуляться по свежему воздуху, и столкнулся со свитой Советницы. Кан направился к сестре: – Доброго вечера, Госпожа Советница.

– Желаю здравствовать, Главный Секретарь. – Айю церемонно поклонилась и прошествовала мимо него. Похоже, два охранника и горничная, поджидавшие на дороге, заинтересовали ее больше, чем он. Да, Айю действительно, сильно изменилась в последнее время.

Глава 3.

Форма дворцовой охраны – сиреневая туника и коричневый сюрко, черные кожаные нарукавники, сапоги и портупея – служила прекрасным прикрытием в городе, среди множества таких же охранников. Для леса она была слишком пестрой, но зато давала право не отвечать на вопросы и прятать лицо. Кан, в униформе рядового дворцовой охраны, подъехал к месту нападения. Сейчас здесь следы искать бесполезно. Кроме нескольких темных пятен в пыли он ничего не увидел. Кан направился в лес, к ручью – к тому месту, где на матушкиной карте стоял непонятный значок. Один берег довольно широкого ручья был пологим, другой представлял собой невысокий каменистый обрывчик. Кан привязал лошадь у куста и вошел в ручей. Он внимательно осмотрел вдоль каменный край утеса, затем вернулся, и осмотрел еще раз. Так и есть. Если знать, что искать, то можно найти две ровные вертикальные трещины. Кан навалился на камень у одной трещины, затем у другой – ничего. Он осмотрел стену еще раз и попробовал потянуть за толстый корень, торчащий между камнями, – и стенка поддалась! Кан потянул сильнее и обнаружил дверцу, замаскированную под стену утеса. Проход был достаточно просторный, чтобы провести лошадь, но Кан только взял из вьючной сумки лампу и игломет, накинул на плечо ремень обоймы, погладил морду лошади и вернулся к проходу.