Дмитрий Аникин - Новая жизнь

от наших мет, границ, и потому

до января затишье обеспечат

мне боги зимние. Оборонят, подлечат.

3

А там я, отлежавшись, отоспавшись,

сам захочу движухи, сам начну

ломиться в двери, донимать звонками,

сам погоню событья в хвост и в гриву,

сам подчинюсь им полно, торопливо.

Но мне пришлось в остатках декабря

заняться делом и пропасть зазря.

4

Я спал полдня, и снег летел с небес,

заваливал дороги – подоконник

и тот сугробом стал. Когда проснулся,

уже было темно и голова

со сна болела. Ночь и день равняя,

сбиваем время с толку, и оно

щадит нас. Я встал, чаю заварил,

я жадно папиросу закурил.

5

Тогда и позвонила мне Марина.

Был голос ее слаб, и с придыханьем

отчаянным поведала она,

что зван я на прочтенье завещанья

покойника. Нотариус просил

к шести быть завтра, но она меня,

ах, просит, молит ей назначить встречу

с утра, ну или днем, как пожелаю

и как смогу: ей переговорить

со мною надо, это важно… важно.

Гудки вслед запипикали протяжно.

6

Я ей перезвонил. Куда, когда

подъехать? – Я сама приеду. – «Ладно,

тогда в двенадцать. Хорошо?» – Да. Буду. –

Я посмотрел на грязную посуду.

7

Она пришла. Я раздраженно, робко

ей руку протянул: мы не встречались

с тех самых похорон. – «Ну, проходи,

не стой в дверях. Чай будешь?» – Нет, неловко

мне отвлекать тебя. – «Я ничего

не делал – ждал, сидел, смотрел в окно».

– Но все равно. Я с неприятной темой,

я с просьбою. Могу я попросить?

– «Попробуем давай: я как бы джинн,

а ты как Аладдин». – Или как Волька.

Хотя мне страшно, не смешно нисколько.

8

Я все про Пашу, про его дела.

Ты знаешь, он оставил завещанье.

– «Которое сегодня нам прочтут?»

– Его. – «И что?» – Зачем он написал

его, что в нем такое? – «Я не знаю,

послушаем сегодня». – Точно ты

не знаешь? – «Зуб даю. Тебе оставил,

конечно, все имущество он». – Мне

оно б досталось и без завещанья:

одна родня, сестра, я у него.

– «Ну, я тогда не знаю». – Обещай,

что, если он оставил все тебе,

ты мне поможешь: у меня есть сын –

от армии чтоб откупиться, надо

мне двести тысяч, больше не прошу,

отдать их не смогу, пусть это будет

не в долг, а в память Паши; а квартиру

бери себе, мне ничего не надо,

мне только б сына уберечь от ада

армейского; ты мне поможешь, да?

– «Готов помочь, служить тебе всегда.

9

Но только это бред. С чего б ему

мне оставлять наследство? Разве книги…

Он написал, чтоб мне достались книги».

– Я их отдам тебе и так и так –

они, считай, твои. – «Считай, квартира

твоя. Чужого мне не надо. Вы

поссорились?» – Когда он с этой шлюхой

встречаться начал, я к нему пришла,

одуматься просила. – «Представляю

(я хохотнул) реакцию его».

– Нет, ты не представляешь: он меня

избил. – «Вот как?» – Тут шрам остался. – «Вижу».

– О, как я эту суку ненавижу.

10

Меня избил он, выставил за дверь,

ключи отнял, не соглашался видеть

и на звонки не отвечал; ходила

к нему – он не пускал; тогда со зла

он и сказал, что все тебе оставит…

все достоянье… Я тебе готова

служить, я буду приходить сюда

и убираться. – «Ничего такого

не надо». – Ты сиди, я прям сейчас

все сделаю, управлюсь до пяти,

и вместе мы пойдем, нам по пути.

– «Не стоит, право». – Как ты тут живешь?

Где тряпка, швабра, мыло, губка, ерш?

11

Сидел, читал, смотрел – она металась

по кухне и прихожей, пыль столбом

стояла. И откуда в этом малом,

тщедушном тельце столько сил? Совсем

не запыхалась, будто только надо

ей тяжкого семейного уклада,

чтоб счастливо скончать благие дни.

Такие доживают жизнь одни.

12

Потом мы пили чай, о том о сем

болтали. Развлекался я похабной

и потаенной мыслью: писку, визгу

вот будет, если сисек жидкомясых

коснуться мне, испачканный в варенье

поцеловать рот, руки запустить

под юбку – отбиваться будет слабо,

слабеюще, потом решит остаться,

чтоб заново, где были мы, прибраться.

13

Я вызвонил такси. Веселых мыслей

не воплотил. Мы ехали стремглав

на Сретенку, мелькали светофоры,

визжали тормоза, свистели вслед

городовые, гонка продолжалась,

как от погони. Ночь солнцеворота

к нам приближалась, чтобы замер мир,

как на весах. Мы добрались к семи.

14

И я был неприятно удивлен,

тебя увидев; муж твой тихо рядом

устроился. Мы вчетвером собрались

последнее прослушать сочиненье

усопшего – и в этот раз его

не перебьют: сюжет нас занимает;

нотариус пьет, горло прочищает,

откашливается, и текст законный

доносится из сени похоронной.

15. Завещание

Такой-то и такой-то в некий час,

в уме своем и памяти, все, что есть

имущества (вот список, ну а если

забыл чего – туда же), завещаю

Ирине Емельяновой – она,

в девичестве Ланская, мне одна

душа родная. Ей и поминать

меня за упокой, и приз ей взять.

16

Мне было б интересно посмотреть,

как ты в лице меняешься, но крик

истошный, рьяный чтение прервал,

когда Марина ринулась к тебе,

раскидывая важные бумаги,

топча одежды, в волосы вцепилась.

Твой муж сидел, бледнел, шептал чего-то:

Остановитесь, хватит, Ира, нет! –

Чего ей нет, когда ее мутузят,

того гляди все патлы оборвут –

ату-ату! хрясть! – по мордасам бьют.

17

Закончили вничью. Седой, солидный

нотариус, таких сражений жарких,

запальчивых и рукопашных споров

усталый постоянный зритель, нас

просил из кабинета вон. – Кто хочет,

оспаривает пусть по всем судам

гражданским, высшим, конституционным

несправедливость, тратит деньги, нервы –

с сомнительным, неверным результатом…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.