Эльвира Смелик - Мой верный страж

На Милкином лице появилось разочарованное выражение. Объяснения подруги прозвучали излишне прагматично и буднично, отчасти развеяли сверхъестественность и необычность происходящего.

– У тебя период сейчас такой. Очень волнительный. Переживаний много. Экзамены скоро. И… – многозначительная пауза получилась у Алеки случайно: – Дима.

– У тебя же тоже скоро экзамены! – Милка трепетно исключила тему с названием «Дима». – Ещё и важнее. Для поступления. Но тебе ведь ничего странного не мерещится. – Последняя фраза прозвучала наполовину утверждением, наполовину вопросом. А ещё в ней пряталась капелька надежды на то, что Алика так же понемногу сходит с ума перед ответственным мероприятием. – Похоже, что ты вообще из-за ЕГЭ не переживаешь. Спокойная, как удав.

– А чего мне переживать? – Алика представила, как она длинная, гибкая и чешуйчатая неподвижно лежит на нагретых солнцем камнях и взирает на мир невозмутимым немигающим взглядом. – Я никуда поступать не собираюсь. А уж русский и математику всяко сдам. Я же не дура.

– Не собираешься поступать? – искренне изумилась Милка. – А что тогда?

– Работать пойду, – невозмутимо выложила Алика. – Куда-нибудь. Можно в магазин. Можно в кафе. Да мне, если честно, без разницы. А там посмотрим.

Подруга изумилась ещё больше.

– А твои родители? Они не возражают?

Алика спрятала усмешку в уголках губ.

– Чего им возражать? Моя же жизнь. А поступить можно и потом. Если понадобится.

Последняя фраза – ключевая. Потому что понадобится вряд ли. Не обучают в обычных университетах тому, в чём досконально хочет разбираться Алика. Но Милка обращает внимание на другое.

– Повезло тебе с родителями. Они на тебя авторитетом не давят. А мои даже варианты не рассматривают. Только высшее образование. Ещё и список вузов заранее подготовили. Типа они за меня всё не решают, а самой предоставляют выбор. А твои – классные – не лезут. Их и не видно почти, так много работают.

Алика кивнула в подтверждение.

«Не видно почти» её родителей – это точно. Они лишь изредка попадаются на глаза соседям по пути на работу или с работы. Поздороваются коротко и скроются за дверями квартиры. Не все люди любят подолгу болтать с шапочными знакомыми и обсуждать свои семейные дела с каждым встречным.

– Тебе доверяют, – протянула Милка с нескрываемой завистью. – А меня пасут бесконечно, как овцу неразумную. – Внезапно она подскочила на месте, осенённая догадкой. – А, может, это они за мной следят? Чтобы я перед экзаменами ничего такого не натворила.

Алика глянула осуждающе.

– Не выдумывай. Не станут твои родители за тобой следить. Что за глупости? Да ты и сама об этом прекрасно знаешь. А уж тем более по ночам забираться в твою комнату и пялиться на тебя спящую.

– Ну да, – послушно согласилась Милка и завела по новой: – Думаешь, это у меня правда маразм от переживаний?

Пока болтали, девушки незаметно дотопали до дома, поднялись на нужный этаж, и Алика уже на автомате не повернула в сторону собственной двери, а прошла прямо за подругой. И от ответа на провокационный вопрос её удачно избавили.

Не успели войти в квартиру, в прихожей появилась Милкина мама, воскликнула бодренько:

– Ой, как же вы вовремя! Всё уже готово! Алика, ты с нами есть будешь?

Обычно Алика не отказывалась, и Милкина мама спрашивала скорее для проформы. Она уже и порцию для Алики заранее рассчитывала. Милка постоянно старшую подругу к себе зазывала.

Хотя девчонок кругом всегда хватало – и во дворе, и в классе, – Милка словно зациклилась на соседке. Может, потому, что очень удобно: жили друг от друга в двух шагах, квартиры располагались на одной лестничной площадке. И два года разницы – сущая ерунда. Чем дальше, тем незаметнее. К тому же: вдруг Милка специально искала для себя подругу постарше, поразумней, посерьёзней? И родители остались вполне довольны её выбором. Они уже давно воспринимали Алику почти как члена семьи.

– С нами, с нами, – донёсся из глубины квартиры насмешливый мужской голос, опередив с ответом Алику, которая ещё и рта не успела раскрыть.

Это не Милкин папа. У того сегодня как раз очередная смена на полные сутки. Это Милкин старший брат.

Он такой же золотоволосый и голубоглазый, как сестра. Мог бы играть роль скандинавского бога Тора, если бы отрастил волосы подлиннее, накачал показательно рельефные мышцы и раздобыл молоточек поувесистей. А в нынешнем виде он вполне потянет на легендарного тёзку, вождя бриттов. Правда, обычно на роль короля подбирают более брюнетистых актёров.

Услышав ироничное Артурово восклицание, Алика сначала захотела возразить: «Нет. Спасибо. Я дома поем». Исключительно из чувства противоречия. Но потом решила: дома придётся готовить самой, а тут так и так на неё порция уже заранее рассчитана. И как поварихе Алике до Милкиной мамы – словно через Тихий океан на одноместной вёсельной лодке, грести и грести.

Расселись за обеденным столом – круглым, между прочим. В разложенном виде – овальном. У Алики здесь своё законное место: между Милкой и её мамой, почти ровно напротив Артура. И тарелки уже почти опустели, когда тот проговорил с интонациями, якобы «ничего значительного»:

– Кстати, Алик, – он часто произносил Аликино имя на такой вот мальчишеский манер: то ли дразнил, то ли намекал на своё истинное к ней отношение. – Встретил на лестнице твою маму. Она тоже уже домой пришла.

Алика стрельнула в Артура обиженным колючим взглядом.

– И чего ты раньше не сказал?

Милкин брат улыбнулся с ехидцей.

– Да я уже настолько привык, что ты у нас постоянно столуешься. Мне теперь без твоего прекрасного личика напротив и милого щебетанья и кусок в горло не лезет.

Алика хмыкнула.

– Ну и что? Поголодаешь немножко. Очистишь организм. Мозги. Может, мысли достойные появятся.

Артур скорчил трагическую физиономию, обратился к матери, едва сдерживая жалобную дрожь в голосе:

– Мам, наша бесконечно мудрая Алика считает меня глупым. Как жить дальше?

– Да ладно, не переживай. Чем меньше мыслей, тем больше счастья. – успокоила парня Алика, поднялась с места, подхватила свои тарелку и вилку, направилась к мойке.

Мудрая – так мудрая. Ещё и воспитанная.

– Тётя Таня, спасибо! Всё как всегда очень вкусно. Ну я пойду. – Просигналила Артуру многозначительным взглядом искоса, вскинув брови, махнула ручкой Милке. – До свидания!

Поймала вполоборота ответные «пока», «счастливо» и «до завтрашнего ужина».

Дома Алика сразу прошла в свою комнату. Заходить в другую – никакого смысла. Но Алика и не жаловалась. Как она недавно говорила Милке: «Моя жизнь – мой выбор!». Сама так решила, и возражений не приняла. Да ей не особо и возражали.