Дарья Панкратова - Теперь я рок-звезда, мама, или Генетический код мифической птицы

– Понятно, – пробормотала я.

Интересно, насколько у меня сейчас озадаченный вид?

Юлия невозмутимо продолжала:

– В ходе сеанса ты остаёшься в сознании, сообщаешь мне о том, что происходит, о том, что ты видишь и чувствуешь, даёшь обратную связь, а я веду тебя по этому процессу. Весь сеанс пишется на диктофон. Я отправлю тебе запись, потому что при переслушивании могут всплывать новые подробности. Готова?

– Готова.

– Тебе что-нибудь нужно? Попить, салфетки, в туалет?

– Да вроде бы нет, – удивилась я неожиданной ремарке.

– На сеансах всякое бывает – некоторых даже рвёт. Не переживай, на уровне физиологии ничего опасного нет. Но зачастую люди носят в себе огромное количество подавленных и невысказанных переживаний. Потом это выплёскивается… на самом интересном месте. У тебя не сверхсложный запрос, так что особого треша быть не должно… впрочем, посмотрим.

Захватывающие перспективы перед нами открываются, мрачно подумала я, сбрасывая туфли и укладываясь на диван.

Впрочем, диван был прекрасен.

Он оказался настолько удобным, что расслаблял сам по себе, без аромакурительницы, набитых лавандой подушечек, аудиозаписей с шелестом волн или массажёров для стоп.

– Погнали, – подытожила Юлия, окончательно переключившись на неформальную манеру общения.

И мы погнали.

Двухчасовой сеанс пролетел как одна стремительная минута; честно говоря, я мало что запомнила. Процесс шёл медленно, со скрипом, и при этом образы сменяли друг друга с головокружительной скоростью; я никак не могла переварить этот парадокс.

Мне казалось, что подобная техника не может работать. В конце концов, где гарантии, что я не начну представлять себе что угодно – любую ахинею, любые мысли, препарировать всё подряд, что взбредёт в голову?

Но на практике всё оказалось иначе. Картинки и видения не выдумывались. Не притягивались за уши. Они словно приходили откуда-то, были чёткими, вполне конкретными и буквально осязаемыми.

Мягкий, но плотный и выразительный голос Юлии вёл меня по дебрям подсознания. Удивительно, сколько у неё было терпения, чтобы шаг за шагом распутывать клубок, раз за разом повторять запросы, уточнять и помогать расшифровывать детали, нюансы и обстоятельства происходящего.

И в итоге мы действительно нащупали нечто, регулярно вынуждающее меня ощущать импульс отчаянного кашля без видимых причин.

Я увидела это в собственных «чертогах разума».

Образ существа, смахивающего на ежа, которое всякий раз в момент кашля дёргает рубильник, и из устройства, отдалённо напоминающего пушку, разлетается сноп ершистых разноцветных конфетти.

Сдуреть можно.

Вскоре после сеанса с Юлией мне стало ощутимо легче.

Очередное выступление в составе «Див@хора» прошло без особых эксцессов. Я по-прежнему не могла понять, как всё это работает и почему оно срабатывает в моей голове. Но факт оставался фактом…

Заодно я поняла причину смутного беспокойства, связанного с концертами, которое только усиливалось. Казалось бы, мне заметно лучше, я уже не захлёбываюсь кашлем, пытаясь выплюнуть лёгкие – ходи на вокал, репетируй в полную силу, выступай не хочу…

Я, оказывается, и не хотела.

В репертуаре хора с лёгкой руки Тамары прочно прописались малоизвестные русские песни, духовные произведения композиторов барокко, старинная европейская музыка, произведения Чеснокова, Рахманинова, Архангельского и так далее.

Это было масштабно и сложно. Это было интересно. Это впечатляло, это было обстоятельно и красиво. Когда на репетициях партии начинали звучать слаженно, когда, наконец, удавался непростой кусок, я испытывала нечто вроде гордости.

Но настоящей радости не было.

Это всё оказалось мне не близко. Академическое звучание – точно не моё. И народные мотивы тоже. Со мной это не резонирует, как ни крути.

Даже стало немного обидно за собственное образование: меня воспитывали на Вивальди и Чайковском, а в школе нас постоянно водили в Капеллу слушать симфонии и кантаты.

Я понимала, что нельзя просто взять и перестать ходить на репетиции. Поэтому в мае поставила Тамару перед фактом: сотрудники редакций начинают разъезжаться по дачам и в отпуска за границу, нагрузка возрастает, и возможности присутствовать в хоре пока нет…

Пару-тройку дней после моего финального выступления с девушками в чёрных платьях и жемчужных ожерельях я наслаждалась редким отдыхом, выпавшим на мою долю. Вечерами больше не нужно было спешить в домашнюю студию на Литейном. И не приходилось за полночь вычищать тексты в состоянии насухо выжатого лимона, с головой, из которой не успевали выветриться отрывки безнадёжно застревающей в ней Ave Maria.

Я готовила ужин, устраивала в душе импровизированный спа-салон с душистым скрабом и пемзой для пяток, а затем уютно сворачивалась калачиком в нише с очередной серией Sherlock BBC без перевода, запущенной на ноутбуке.

Немного переведя дух, я нашла в себе силы прослушать диктофонную запись с сеанса Юлии Берлан.

Гипнодиалог со стороны воспринимался иначе: появлялась возможность подключить мозги. Я надеялась осознать причину кашля, объяснив её с рациональной точки зрения, а не с позиции «проработали – отпустили». С устранением причины, конечно, уходит симптом. Но кто сказал, что я не организую себе в голове новую разрушительную установку? Я способная, я смогу…

По мере прослушивания мне начало казаться, что я вот-вот разберусь.

Кашлять безопасно – вот в чём, оказывается, дело!

В современном мире во все сферы жизни всё сильнее проникают социальные сети, всё ощутимее их влияние, всё прозрачнее границы между личным и общественным – того и гляди, сотрутся.

Вдобавок мы живём буквально в стране советов. Советчики процветают: каждый второй считает своим долгом указать соседу, как ему жить. Только ленивый не спешит поведать, что тебе следует делать и как именно это нужно делать. Любой желающий раскритиковать чужую позицию или мнение в пух и прах считает, что имеет на это полное право.

Я переживала. Переживала по поводу того, что пишу и как пишу, опасалась, что из-за недостатка опыта ошибаюсь в партиях вторых сопрано, нервничала, что кому-то могут не понравиться каверы, которые я выкладываю в Instagram.

Обсуждать, осуждать и критиковать намного легче, чем что-то сделать; сделав что-то, бывает непросто обнародовать результат; ещё труднее спокойно воспринимать реакцию окружающих. А я – чем больше я делала, тем сильнее сомневалась по дороге…

Зато – сюрприз – кашлять безопасно!

Болезнь социально одобряема. Зачастую люди охотнее бегут в аптеку, чем в тренажёрный зал или на йогу, считая, что набор разноцветных пилюль и таблеток, как по волшебству, сделает за них необходимую работу. Общество заранее готовит нас к тому, что к старости мы будем обвешаны уймой хронических заболеваний. Некоторые из моих знакомых согласились с этим ещё в свои двадцать пять, причём сделали это с удивительной готовностью.