Мина Уэно - Чёрный кот

Когда они замолчали, музыка ещё некоторое время звучала, постепенно сходя на нет, и закончилась так же спокойно, как и началась.

Зал буквально ликовал – и было с чего. Аня, смутившись впервые за всё выступление, коротко поклонилась. Игорь дарил улыбки и поклоны за них двоих.

На этом концерт закончился.

Затем освободили большую часть зала для танцев, сдвинув стулья к стенам. За окнами от солнца осталось лишь слабое зарево у горизонта, и зал освещался цветомузыкой, создававшей приятный полумрак. Музыкой заправлял всё тот же Юра. Заиграла танцевальная мелодия, и середина зала начала постепенно заполняться школьниками. На первых порах танцевали вяло и неуверенно, оглядываясь на других, но когда стало яблоку негде упасть, дело пошло веселее. Спиртные напитки были строго запрещены, но через полчаса пополз слух, что где-то по рукам ходит бутылка джина, и, может быть, даже не одна.

Арсений и его друзья веселились в центре танцпола, больше дурачась, нежели танцуя. В конце концов Марк с Сашей и не теряющей надежды Юлей образовали паровоз. К ним начали пристраиваться все остальные, и вот они уже передвигались по залу как огромный китайский дракон. Но зазвучала очередная мелодия – Юра объявил белый танец. Паровоз распался. Игоря мгновенно увела за собой новая ведущая, Марк сбежал в холл подышать свежим воздухом. Арсений хотел было присоединиться к нему, но у выхода его поймала Аня.

– Потанцуем? – спросила она, отдувая с раскрасневшегося лица выбившиеся кудряшки.

– Конечно.

Они вернулись в полутёмный многоголосый зал и закружились вместе с другими парами. Танцевать с Аней было легко и приятно.

– Вы здорово выступили, – сказал Арсений.

– Спасибо, мы старались.

– А о чём была песня? – музыка звучала громко, и приходилось говорить, склоняясь к самому уху.

– Я не знаю, – честно призналась Аня и рассмеялась. – Ты же знаешь, как плохо у меня с языками.

Тут настал черёд Арсения смеяться. Ане нельзя было отказать в самоиронии.

Они немного помолчали, старательно отводя глаза, делая вид, что совсем не смущены тем, что прижаты друг к другу в окружении других танцующих пар. Арсений заметил совсем близко блеск серебристого платья. Инна щебетала о чём-то на ухо своему кавалеру, Диме из одиннадцатого «Б», а тот смотрел на неё затуманенным взором. Почему-то увиденное раздосадовало Арсения, и ему совсем расхотелось танцевать с Аней.

– Немного странный выбор песни для медленного танца, тебе не кажется? – сказал он Ане, чтобы та не думала, что он про неё вообще забыл.

– А мне нравится, – возразила та. – Хорошая песня.

– Я и не говорю, что плохая, но необычный выбор.

Аня пожала плечами.

– Мне нравятся песни на иностранном. По крайней мере, можно наслаждаться мотивом, не подозревая, о какой чуши они поют.

– Да уж, это точно…

Доигрывал повторяющийся припев, Арсений по-прежнему осторожно держал Аню за талию, а перед его глазами словно разворачивалось синее-синее, без единого облака небо, на которое он смотрит сквозь нежно-зелёную листву лимонных деревьев, и крупные жёлтые плоды опадают с этих деревьев к его ногам.

Песня закончилась, и пары распались. Аня сразу исчезла в толпе, а Арсений вышел в коридор, где, ссутулившись и облокотившись на подоконник, разглядывая сгущающуюся темноту за окнами, стояла Ольга. Поблизости на одном из подоконников сосалась парочка.

– Утомился, дружок? – осведомилась Ольга, когда он подошёл к ней.

– Вот мне интересно, – спросил Арсений, – твой наряд – это такой вид протеста или просто твой стиль?

– Считай, что мой стиль – это и есть вид протеста.

– Ну что, расскажешь, какая у тебя тайна?

– Нет, – безмятежно ответила Ольга, а потом поучительно добавила: – Много будешь знать, Сеня, – рано состаришься.

Они помолчали.

– Ну хотя бы скажи, с тобой ведь ничего не случится?

– Ой, да что со мной может случиться? – Ольга потрепала его по голове.

Вблизи Арсений разглядел, что её лицо осунулось, как после бессонной ночи, и под глазами пролегли тени, отчего Ольга казалась больной. – Но если всё-таки мы больше не увидимся, знай, что ты очень хороший человек, и я желаю тебе самого лучшего.

– Это ещё что за заявления! – опешил Арсений, и своим восклицанием потревожил покой влюбленных. – Ты с ума сошла?!

– Не кричи так! – прикрикнула она на него, округляя глаза. – Я пошутила. Ты в последнее время такую трагедию вокруг меня ломаешь, что я не удержалась.

– Ага, смешно, – обиделся Арсений.

– Мне домой пора. Пока, – попрощалась Ольга и пошла прочь.

– Ты в поход-то пойдёшь? – бросил Арсений ей вслед.

– Посмотрим, – ответила она.

Он проводил взглядом её удаляющуюся одинокую фигуру. В душе шевельнулось смутное беспокойство. Всё-таки всё было нехорошо. Совсем нехорошо.

– Это еще что такое?! – с возмущением и ужасом выдохнула завуч, направлявшаяся в актовый зал, но замершая возле Арсения.

Арсений поднял на неё удивленный взгляд, не понимая, чем заслужил подобное возмущение, но потом увидел, куда она смотрит, и лишь ухмыльнулся. Кирилл и Даша из параллельного класса так самозабвенно продолжали свое дело, что им можно было лишь позавидовать. Или посочувствовать. Завуч была в этом отношении строга; сейчас она кинется их разнимать, а после каникул наверняка вызовет родителей.

Сам Арсений в прошлом году попадался дважды.

Он вернулся в актовый зал, совсем забыв о тревоге по поводу своей соседки по парте, и увидел неподалёку от себя, как в образовавшемся круге Игорь, Марк и – к его удивлению – Аня танцуют зажигательный танец под восторженные выкрики толпы.

Воздух, нагретый солнцем за день, остыл и сделался холодным, изо рта вырывался пар. Ольга растерянно оглянулась. Не может быть, чтобы она заблудилась в этом районе, ведь последний месяц она бывала тут почти каждый день. Вот парковка, детская площадка, универмаг и мусорные баки – всё знакомое. Но где же тогда дом, в котором живёт Дима? Дом на том месте и впрямь был, но вот только недостроенный и заброшенный.

Ольга присмотрелась к остальным домам, надеясь хоть где‐нибудь обнаружить знакомую табличку, но так и не нашла её. Она отыскала все номера, кроме того, что с нужной литерой. Могла ли она перепутать дворы? Спальные районы все как один похожи друг на друга. Но она точно помнила это граффити на стене универмага – в виде большого цветного мотылька.

У одного из подъездов на скамейке сидела добродушного вида старушка в пёстром платочке: мирно сложив руки на животе, она наблюдала за детьми, играющими на площадке.

– Извините, – обратилась к ней Ольга, – вы не подскажете, где находится дом сто девятнадцать, корпус второй?