Алексей Лавров - Чу-zone

Наша реальность, Чудоевск.

Дочь Сергея Лозинского, Майя Лозинская влюбилась. Случилось это не впервые, Майя влюблялась регулярно, наверное, по привычке, и влюблённости переносила, не показывая вида. Она всегда была строгой профессорской дочкой, девочкой пай, отличницей, никто ничего не должен был подумать.

Однако её стало тяготить отношение школьных подружек, а после поступления на первый курс Исторического факультета и более откровенные взгляды одногруппниц. Эти мочалки её нагло жалели! Во-первых, за то, что у неё не было парня, а, во-вторых, что она в свои восемнадцать лет оставалась девственницей. Этот роковой рубеж – восемнадцать – был пройден в прошлом году, и уже неотвратимо приближалась старость, целых девятнадцать! Ей очень не хотелось умереть старой девой.

Казалось, что уж Майе это не грозит, она регулярно замечала обращённые на неё говорящие, а то и раздевающие взгляды парней. Не худая и нетолстая, ноги стройные, приличный третий размер, русые волосы до плеч, на лицо симпатичная, выразительные зелёные глаза. Просто мечта! Вот только в положении профессорской дочки, девочки-пай и отличницы, уготована ей судьба несбыточной мечты. А жизнь-то проходит!

Этим летом, направляясь с папкой в очередную его экспедицию, Майя твёрдо решила исправить ситуацию. Ей уже восемнадцать, она студентка, а папочка пусть хоть убьётся об свои древние загадочные камни.

В команду набралось достаточно парней, она принялась присматриваться к кандидатам. В принципе в лагере царили свободные нравы, ей достаточно было просто попросить любого оказать ей маленькую услугу, но она с детства втемяшила себе, что первый раз это делать нужно обязательно по большой любви, и вдобавок не хотелось портить репутацию.

Парни в основном подобрались нужных кондиций – молодые, но старше неё, нестрашные, спортивные. Но одни уже ходили со своими девушками, другие принципиально одной девушкой ограничиваться не собирались. При внимательном рассмотрении у большинства обнаружились раздолбайство, апломб, самовлюблённость и тяга к внешним эффектам.

Так методом перебора она дошла до Димы, одногруппника, бывшего одноклассника, неизвестно с какой целью тоже оказавшегося в экспедиции. Обратила на парня внимание и обнаружила, что он идеально подпадает под все требования за исключением одного – ему тоже восемнадцать. На лицо довольно симпатичный, кареглазый. Роста среднего, не рохля, подтянут, опрятен.

Майя попыталась припомнить, каким он был в школе, и с удивлением обнаружила, что вспоминать нечего. В истории не влипал, не хулиганил, учился хорошо, но и без выдающихся достижений. Ну, совершенно же ничего особенного! Никогда бы не обратила на него внимания, если бы не экспедиция. Только в походе вдруг выяснилось, какое это редкое явление – не зануда, не трепач и не позёр.

Майя решила подарить ему немного благосклонности просто для очистки совести – она девушка серьёзная, и должна проверить все возможности. Стала смотреть на Диму чуть ласковей, обращаться с просьбами, вопросами. Парень сначала вёл себя слегка скованно, будто обалдел или своему счастью не мог поверить, однако помалу раскрепостился.

Вечерами ребята и девчата собирались у костра, пели под гитару, травили байки, смеялись. Дима всегда только слушал других. Майя подумала, что он просто стесняется, и однажды, взяв за руку, увела его от костра, попросила с ней немного погулять. Парень молча шёл за ней, а она восторгалась природой, погодой, экспедицией, и что они уже перешли на второй курс. Исчерпав темы, сказала устало:

– Ты бы хоть что-нибудь рассказал. Или стишок прочитал.

Дима спросил настороженно:

– Тебе нравятся стихи?

Она, вздохнув, кивнула.

– А какие?

– Да ты прочитай какие-нибудь, – попросила Майя.

И Дима начал читать стихи. Одно за другим, без перехода. Блока, Пастернака, Цветаеву. Майя слегка обалдела – парень знает Цветаеву! Гумилёва! И самое удивительное – именно знает, прочувствовал. Она присела на ствол упавшего дерева и смотрела на него широко открытыми глазами, а он стоял перед ней и читал ей стихи. Они у него не кончались! И Майя вдруг не смогла вспомнить автора очередного стихотворения, она его слышала впервые. Девушка не подала виду, но Дима снова начал незнакомый стих. Потом ещё. Она не выдержала:

– Извини, не могу вспомнить автора. Подскажи, пожалуйста.

– Один неизвестный автор, – нехотя ответил он. – Вряд ли тебе что-то скажет его имя.

– Странно, что неизвестный, – сказала она задумчиво. – Мне очень понравились его стихи.

– Это тебе, – проговорил он с грустной улыбкой. – В сети поэзия нынче не очень популярна.

– В сети? Дашь адрес? – спросила она с интересом.

– Если не забудешь, в городе сброшу ссылку, – пообещал Дима.

Он не делал никаких попыток её поцеловать, просто коснуться. Майя пожаловалась, что стихи на кровососов не действуют, комары совсем заели, и пора им отдыхать. Дима проводил девушку до палатки.

Папка уже спал, Майя тишком включила его ноутбук, подключенный к спутниковой тарелке. А то ж какие нынче экспедиции без спутниковой связи? Секретный папашин пароль для неё давно секретом не являлся, она уверенно вошла в систему. Набрала строчки, что особенно ей запомнились. Поисковик выдал страничку Дмитрия Тропинина.

Майя кликнула ссылку и надолго зависла. Имя и фамилия ещё могли просто совпасть, но с фотографии ей застенчиво улыбался настоящий Дима. Посты – одни стихи, очень редко с картинками. Посвящения какой-то Майе. Этого года, прошлого, позапрошлого… стоп! Пост с её фотографией, явно сделанной на телефон. Она улыбалась, жмурясь от солнца.

Майя застыла, глядя в экран. Всё это время, фактически всю её сознательную жизнь рядом был Дима. Смотрел на неё, украдкой фотал, писал для неё стихи. Пошёл за ней в эту экспедицию, ни на что не надеясь… И хоть бы что-нибудь вслух вякнул зараза такая!

Девушка вдруг отчётливо осознала, что влюбилась по-настоящему. Намного серьёзней обычного.

Майя с Димой на раскопках работали всегда вместе, гуляли вечерами, взявшись за руки. Он признался, что давно в неё безнадёжно влюблён, ни на что не рассчитывает – ну, кто он такой – и ему очень жаль, что так получилось. Майя попыталась его подбодрить, как-то подтолкнуть, сказала, что от стихов у неё уже кружится голова.

Дима попросил подождать минутку, куда-то убежал и через минуту вернулся с гитарой. Она сидела на том же поваленном дереве, её поедали комары, а Дима стоял перед ней и пел. Играл он неплохо, голос тоже Майе нравился, однако с этим требовалось что-то делать.

В борьбе с Диминой застенчивостью Майя проявила терпение, и дело всё-таки дошло до поцелуя. Единственного, под самый конец экспедиции. И то ей пришлось сказать Диме, что тоже его очень любит – он был просто вынужден как-то реагировать. Осторожно, как хрустальную вазу, взял её за плечи и поцеловал. Причём ей стало ясно, что он знаком с поцелуями в самых общих чертах.