Гапарон Гарсаров - Ламбрант и Казначей бесовских пороков

– Голоса повторяли слово на латыни, – прервал его парень, понимая, что такими темпами они просидят с жертвой полтергейстов до самого утра. – Вернее, голоса задавали вопрос – «Cum?».

– Оу! Wann, – закивал Пенор. – То ешть когдай…

– В общем, я разобрал эт-тот т-тренажёр, – продолжил экстрасенс, и лицо его постепенно бледнело. – Т-там ничего т-такого не было. Но я на всякий случай вык-кинул его к чёрт-товой бабушке.

– Голосовый пойтерльгайст, – вновь озвучил швейцарец свои впечатления от рассказа. – Он говорийт ш тобой?

– Д-да… В т-ту же ночь на кухне стал раздаваться очень ст-трашный голос. Низкий, с хрипот-тцой, не человеческий.

– Но в комнату к тебе никто не заходил? – уточнил Александр, видимо, не зная до конца подробностей того происшествия.

– Н-нет, – помотал головой Степан и удивлённо уставился на желтоглазого. – Именно в сп-пальне не было голосов и движений. Но в ост-тальных помещениях т-творилась всякая черт-товщина!..

– А когда начали двигаться предметы?

– Вот ут-тром, – задумался мужчина. – Мою к-куртку кто-то надел…

– Утрроу? – встрепенулся Дивеллонт, и второе покрывало стало потихоньку сползать с его головы. – Но пойтерльгайст не шуметь утрроу. Он проявляйт толькен ночь.

– Это не классический полтергейст, – пояснил желтоглазый, перестав обращать внимание на притихшую Герду. – Здесь всё гораздо сложнее… Значит, куртка взлетела, да?

– Её к-как будто надели, – настаивал экстрасенс и показал на свою одежду. – Вот т-так же, как на мне. И шевелились рукава, к-как будто хотели меня схватить!

– И ты сжёг эту куртку, – вновь договорил за него Молохов. – Как полтергейст проявлял себя дальше?

– Я сбежал из своей к-квартиры, – с тяжестью выдохнул Степан. – П-подумал, что это из-за бабки одной. Она умерла эт-тажом выше год назад, и т-там я иногда слышал стуки, шаги. Хотя ник-кто там не жил.

– Когда ты узнал, что твои друзья погибли? – принялся допрашивать его желтоглазый, обходя гостиную по периметру.

– Ну, в т-тот же день и узнал.

– Ты не подумал, что это они пытаются таким образом выйти с тобой на связь?

– Was? – поморщился швейцарец, осуждающе посмотрев на своего вынужденного напарника. – Что ти такой говорийт?

– Их к-казнили по какому-то обряду, – продолжил экстрасенс, стараясь держаться на расстоянии от Александра. – Я сразу это п-понял. Если бы такое устроили к-конкуренты или недовольные к-клиенты, их не стали бы закапывать в к-куче зерна. Их вообще зак-копали бы так, что ник-кто бы не нашёл…

– Но при этом ты не помнишь, что происходило в ночь их убийства? – в очередной раз переспросил парень, проверив замороженные окна гостиной и подёргав тонкий тюль.

– К-к чему ты к-клонишь, а?! – не выдержал хозяин дома. – Я не убивал своих друзей, п-понятно!

– Ты не можешь так утверждать, – осадил его Молохов. – У тебя кратковременная амнезия почти на всю ночь, когда случилось убийство. И вы все трое были вместе.

– Н-нет!

– А где ты тогда находился? – усмехнулся желтоглазый, переглянувшись с бесом.

Пенор решил держать язык за зубами. Он догадался, что его частые возгласы лишь вредят делу. Тем более было крайне неудобно с ракушкой в ушах пытаться выговаривать русские слова. Он всех понимал прекрасно, а вот его фразы воспринимались окружающими с большим трудом.

– Я был д-дома, – растерянно ответил Степан и вдруг отшатнулся от стены, словно его кто-то тронул.

Впрочем, на сей раз причина была видна всем присутствующим. Сквозь обои проступило что-то тёмное, похожее на кляксу. Та разрасталась буквально на глазах, образуя какой-то причудливый силуэт. Странно, но жидкость не полилась вниз по стене, а расплывалась в разные стороны.

– Оу, ето же тойфель, – прошептал Дивеллонт, и поднялся с дивана.

На нём остался только плед, который прятал цветные рога. В процессе беседы иностранец явно успел согреться, отчего не заметил, как покрывала одно за другим падали с его плеч.

– Вот! – закричал владелец коттеджа. – Видите, это всё п-правда! Это п-полтергейст всё делает!

– Я и не сомневался, – кивнул Александр, взобравшись на диван вместо косноязычного напарника. – Что ещё умеют делать твои невидимые друзья?

– Это не мои д-друзья! – возмутился экстрасенс, наблюдая, как бес изучает образовавшийся на обоях рисунок в виде рогатой головы. – Кто-то наслал на меня д-демонов!

– Es ist kein damon, – возразил Пенор, но уже не успел перевести фразу на свой ломаный русский.

Пятно на стене вдруг ожило, открыло большие красные глаза и недовольно уставилось на швейцарца. Тот как раз ковырялся у него в районе «рта». В следующую секунду рогатая клякса укусила Дивеллонта за палец. Дёрнувшись от обоев, он выронил плед, споткнулся об него же и рухнул аккурат у ног Степана. Мужчину ошеломило увиденное, и он снова покраснел.

– Бес! – завизжал хозяин дома, негодующе указав пальцем на рога Пенора. – Всюду бесы!!!

Внезапно стены вокруг стали покрываться чёрными пятнами, точно выжженными изнутри. Лампы на люстре замигали. И Молохов, и Герда испуганно озирались по сторонам. Правда, у желтоглазого имелась возможность покинуть инфернальную гостиную в любой момент, а вот «инокине» пришлось потрудиться над своими верёвками.

– Ауч, не найдо! – воскликнул иностранец, пытаясь подняться на копыта. – Я не хотейт тебья пугатен!

Мужчина же отпрянул к окнам, однако и там его настигли очнувшиеся «демоны». Тюль, который едва виднелся при обычных обстоятельствах, вдруг надулся, словно от ветра. Александр отчётливо разглядел пару рогатых голов, торчащих сквозь тонкую ткань. Они шевелились совсем как живые, возвышаясь над перепуганным экстрасенсом. Когда в одном из тюлей показались когтистые пальцы, желтоглазый ринулся к владельцу коттеджа. Вот только в этот самый момент свет на потолке окончательно погас.

Раздавались шорохи и шипение. Парень почувствовал, как споткнулся обо что-то, но сумел сохранить равновесие. В следующий момент в его правый локоть вцепилась чья-то крепкая рука.

Дивеллонт тоже был вынужден перебраться с пола на диван. Ему почудилось, будто из паркета вылезают какие-то конечности, пытаясь схватить любого, кто окажется у них на пути.

Степан принялся орать, словно его режут. Герда приглушённо мычала.

– Non est anima tua, – принялся бормотать швейцарец на латыни. – Et hoc pertinet ad hominem daemoniorum!

Как ни странно, но от непонятных слов Пенора шевеление вокруг стало затихать. А ещё через минуту заморгала люстра. Освещение вернулось в гостиную.

Молохов потирал локоть, который успели поцарапать невидимые лапы. Степан по-детски икал, уже не в силах ни кричать, ни мычать. Бес с разноцветными рогами, сложив копыта, сидел в молитвенной позе и продолжал громко проговаривать фразы на латыни. А вот золотолицая «инокиня» исчезла. На стуле остался лишь её смятый платок и развязанные верёвки.