Гапарон Гарсаров - Ламбрант и Казначей бесовских пороков

Оценив преимущество, Денис снял с ноги оставшуюся лыжу и хотел использовать её вместо дубинки. Однако от ударов соперник уже скатился значительно ниже. Там склон становился круче. За ним открывался вид на заснеженную долину, посередине которой чернела далёкая автострада. Чутьё не подвело парня. Это был обрыв, за которым спускался лесистый яр. Вот бы скинуть распоясавшегося преподавателя именно туда, подумал Денис и поспешил к нему. Правда, ноги увязли в сугробах.

Едва плотный парень попытался пробраться к лежащему куратору, как послышался глухой треск. Владимир Петрович уже не шевелился, застыв в нескольких метрах от обрыва. Денис, облизнув пульсирующие губы, вновь предпринял попытку добраться до раненого мужчины. Желание поскорее избавиться от конкурента только усилилось. Однако в следующий миг снег под ними обоими задрожал и волшебным образом поехал вперёд.

Огромная снежная куча, скопившаяся перед яром, пришла в движение. Она увлекла за собой двух лыжников и с грохотом опрокинулась на новый склон, рассыпавшись на сотни ледяных комков. Но неприятности на этом не закончились.

Денис, едва пошевелив ногами, почувствовал что-то холодное в своём теле. Студент приподнял голову и с ужасом обнаружил, что из его груди торчат окровавленные рога. Их было ровно две пары. Причём одна из них оказалась разноцветной, словно покрытой мелкими стразами: синими, зелёными, жёлтыми вперемешку с его собственной кровью.

Владимир Петрович очнулся чуть левее, под кучей снега. Но и возле него из склона торчали острые предметы, похожие на тёмные рога. Кажется, из-за падения он сломал парочку из них, едва не пронзив ими руки.

Лиля увидела весь масштаб происшествия, стоя на краю обрыва вместе с шокированным сокурсником. Верхняя половина яра была усеяна рогатыми головами, торчащими прямо из сугробов. Какие-то из них смотрели вверх, какие-то лежали на боку, высунув серые языки. Посередине же истекал кровью Денис, повиснув на сверкающих рогах, как на острых кольях.

Рога, украшенные мелкими цветными камушками, радужно переливались. Освещение в салоне самолёта было излишне ярким. Но, несмотря на поздний вечер, земля всё равно отлично виднелась из иллюминатора. Паутина из тысячи мелких огней возвестила о приближении Москвы раньше, чем это сделал приторный голос бортпроводницы. Впрочем, Дивеллонт всё равно его не услышал. В наушниках вовсю играла витиеватая скрипичная партия. Специально для поездки в Россию швейцарец скачал лучшие произведения Бернара Рейшеля. Он вообще из музыки предпочитал только своих соотечественников. Особенно это успокаивало в трёхчасовом перелёте из Берна в российскую столицу.

Однако насладиться симфонией во время снижения не удалось. Тучная рогатая стюардесса в ярко-красном костюме потребовала выключить все электронные приборы.

– Москов! – воскликнула она с таким воодушевлением, будто самолёт приземляется где-нибудь в Париже или в Амстердаме.

– Первый раз в России? – поинтересовался щупленький бес, сидевший напротив Дивеллонта сразу на двух широких креслах.

– Оу, ньет, – немного растерялся парень, трогая свои необычные рога.

В отличие от остальных пассажиров бизнес-класса, он обладал весьма специфичной внешностью. Мало того, что светло-зелёная кожаная курточка с торчащим из-под воротника синим жабо. Так ещё и разноцветные рога, сверкающие, будто бриллианты. Попутчик Дивеллонта почти весь полёт пытался понять, зачем этому молоденькому бесу подобный наряд. Хотя больше всего его заботило, как отреагирует странный пассажир на зимний московский холод в своих красных кожаных сапогах.

– Плохой у тебя акцент, – заключил худощавый попутчик на безупречном русском языке. – Надо говорить – нет, а не « ни-ет ». Тебя тут никто не поймёт, вот увидишь.

– Нет, – вполголоса повторил Дивеллонт, проговаривая слово для самого себя. – Оу, то ешт шпасибен.

Пассажир напротив посмотрел на него с долей омерзения.

– Аринс Владимиров! – представился он, указав когтистым пальцем на себя, словно разговаривает с плохо слышащим собеседником. – Где ты изучал русский? – Теперь он перешёл на немецкую речь.

– Оу, мой наставник – русский, – ответил парень тоже на немецком. – Но я практиковался в Санкт-Петербурге и в Калининграде пять лет назад.

– Тебя-то как зовут? – небрежно уточнил Аринс, продолжая посматривать на его рога, усыпанные мелкими цветными стразами.

– Оу, Дивеллонт, – оживился бес в зелёной курточке и протянул бледную ладонь. – Дивеллонт Пенор.

– Пенор?.. Знал я одного Пенора, – без радости сказал Владимиров, так и не пожав руку попутчику. – Он торговал костями с кладбища, причём на вес. Ох, тот ещё был барышник!..

Последнее слово он произнёс с особым раздражением. Видимо, Аринсу не понравились цены на человеческие останки, подумал Дивеллонт и попросту пожал плечами.

– Я никогда ничем не торговал, – с улыбкой ответил Пенор, вновь посмотрев в иллюминатор. – Это не мой профиль…

– А в Москов зачем направляешься? – не отставал попутчик, хотя момент для разговора был не самым удачным.

Самолет загудел сильнее. Его стало потряхивать от ветра. Да и вид из окошка открывался довольно заманчивый. Столица светилась всеми огнями, словно огромный рождественский венок из золотых веток. Пожалуй, Дивеллонт поторопился с выводами, принизив облик Москвы на фоне Парижа.

– По делам, – абстрактно промолвил Пенор и предпочёл продолжить слушать музыку.

Аринс поморщился, не ожидав такой наглости от молодого беса, но ничего не сказал. В конце концов, ещё несколько минут, и можно наслаждаться морозным воздухом в Шереметьево. Заодно удастся полюбоваться, как «разноцветный» швейцарец будет ёжится от холода.

Однако ожидания Владимирова не оправдались. Едва аэробус приземлился, Дивеллонт вытащил из багажного отсека длинную сиреневую шубу с густым мехом. Голову он тоже заботливо спрятал в высокую меховую шапку.

– Вот ведь попугай, – прогудел Аринс, хотя про себя отметил, что этот молодчик оделся даже лучше на фоне его собственного невзрачного зимнего пальтишка.

Впрочем, попасть сразу на мороз не получилось. Пассажиров из Берна встречал отапливаемый «рукав», ведущий прямиком в терминал аэропорта. Но Владимиров не отчаивался. Он рассчитывал проследить за заносчивым швейцарцем до самого выхода. Поэтому специалист по русской речи плёлся позади него, делая вид, что ковыряется в мобильнике.

На проходе перед прилётной зоной стояли два беса в серых длиннополых пальто. Из-за фуражек было трудно определить, есть ли у них рога. Вот только Аринс хорошо распознавал своих соплеменников даже с дальнего расстояния. Наверняка эта парочка из якиманской гридницы. Значит, они пожаловали за тем самым молоденьким швейцарским «попугаем». Настроение у Владимирова от этого улучшилось.