Валерий Капранов - Веретено Судьбы. Книга 2

Нас обдало волной серых брызг, и я увидела, что все, кто стоял поблизости оказались с головы до ног в крошках мокрой глины и грязевых подтёках. Не избежали этой участи и Слава с Гелей. Белая праздничная рубаха девушки и Гелина чёрная толстовка, стали похожи на робы маляров из строительной бригады. Но никто из нас не проронил ни слова. Даже Ляля, чьей шляпе был нанесен урон, молча вынула из сумочки носовой платок – послюнявила его кончик – и словно, ничего особенного не случилось – промокнула белёсые капельки на своём лице – и как ни в чём не бывало, продолжила наблюдать за процессом.

– Вот тебе, бабушка и Юрьев день, – осуждающе сказала Марго, и покачала головой. – Ну, как же ты, девонька, так не осторожно…

– Да, уж, – высказался Вениамин. – Это тебе, не куличики, в песочнице лепить. Тут нужна особая ловкость и сноровка.

– Много ты понимаешь. Уф… – фыркнула Анфиса. – А-то ты не знаешь, что не у каждого сразу что-то получается. Ведь, не даром же говорят – что первый блин, комом.

– Вот-вот, – прыснула в лапу Милица. – Ты, как всегда, Анфиска. – прямо в точку. Да, блиночек-то у Гели получился – то, что надо.

– Да, хватит вам, ужшше, – прошипела Серпантина. – Не смущщщайте девочку. Сейчасссс, у нее вссссе получится.

Только Марфа никак не отреагировала на случившееся. Своё мнение, черепаха решила оставить при себе. Высунув красноухую голову из расстёгнутого рюкзака, она с безмятежностью буддийского монаха, созерцала происходящее. В то время, как взгляд из -под её полуприкрытых век, оставался с нами здесь – её сознание было запредельно далеко, за мириады световых лет отсюда – оно степенно покачивалось на волнах Океана Вечности и наблюдало за рождением сверхновых звёзд.

– Ничего страшного. Не расстраивайся, – Слава взяла лежавшую поблизости махровую салфетку и промокнула потёки глины с Гелиного лица. – Такое случается с новичками довольно часто. Без этого – просто никак. Так, что, поздравляю тебя с первым гончарным крещением.

– Ну, спасибо, – Геля сплюнула в салфетку кусочек мокрой глины и ухмыльнулась. – Теперь, уж точно, будет что вспомнить, и чем похвастать перед бабушкой. Прости, что испортила твою рубаху. Я не хотела. Оно, само, как-то получилось.

– Да, пустяки, – жизнерадостно рассмеялась Слава. – Ничего ей не будет. Это же глина, а не черника. Отстирается, не останется и следа. Чай не химия, какая…

Она по-хозяйски быстро, влажной салфеткой вытерла пятна с Гелиной толстовки. После чего, собрала остатки глины с круга и привела рабочее место в порядок. От былого мокрого безобразия не осталось и следа. Даже воду в миске, – и ту, поменяла.

– Ну что, пойдешь к своим друзьям, или продолжим? – спросила она и посмотрела на Гелю испытующим взглядом.

– Продолжим, – Геля вдохнула поглубже, собралась и стиснула зубы – но чтобы никто этого не заметил – она ангельски улыбнулась.

Слава невозмутимо отломила новый кусок от кома глины и протянула его Геле. Попросила размять и смочить в воде. А когда уже дело дошло до гончарного круга, мы предусмотрительно отошли на несколько шагов назад – а она бережно положила свои руки поверх Гелиных рук, и помогла ей сформировать устойчивую форму для заготовки, не давая ей ускользнуть на край.

– А ты, молодец, – похвалила она её. – Настырная. Не спасовала перед трудностями.

– Да, какая я молодец, – Геля не набивала себе цену, ей просто, не хотелось выглядеть неумехой и неудачницей. – Раз взялась за дело, значит должна его довести до конца. А иначе, не стоило, даже браться.

– Это правильно, – одобрила её позицию Слава. – Теперь, смотри… – вот так.. пальчиками делаешь углубление…

Геля запустила пальцы во внутрь глиняного шара. Появилась ямка, и стала расширяться под равномерным давлением её руки.

– А теперь, вытягивай вверх, – наставляла её Слава. – И будут формироваться стенки.

Одной рукой она выровняла полость изнутри, а другой разгладила внешние бока сосуда.

– Здесь, чуть-чуть, сужаем… – Слава слегка прищурилась, настроив глазомер. – Так… хорошо. А теперь, снова вверх… и расширяем.

Геля четко следовала её инструкциям, и старалась ничего не упустить. Она так увлеклась процессом, что даже не заметила, как, невзначай, высунула кончик языка. Гончарный круг вращался словно магическая доска. Заготовка, послушно меняла форму, и из неприметного комка мокрой глины, превращалась, в живущий самостоятельной жизнью сосуд. Ей показалось, что, если она сейчас вдохнёт в него часть своего дыхания, он встрепенётся, впитает в себя её живительную силу, и пустится в пляс. Закружится в головокружительном вальсе, по миниатюрной сцене, и будет старательно вытанцовывать фуэте и пируэты, под мерный стук, вращающегося барабана.

– Аккуратно, закругляем кончики ободка, – голос Славы вернул её в реальность. – Оп-па… Получилось. Наша крынка, почти готова.

– Почему, почти? – поинтересовалась Геля.

– Потому, что посуда из сырой глины не сможет надолго сохранить свою форму. Она может потрескаться при высыхании или помнётся при неосторожном обращении.

Слава осторожно отделила крынку от гончарного круга и показала гостям то, что у них с Гелей получилось.

– Чтобы придать ей законченный вид, и сделать её твёрдой и прочной, мы поместим её ненадолго в эту печь. Этот процесс называется – обжиг. Без него – никак.

Она открыла дверцу печи с прозрачным окошком из огнеупорного стекла, поставила крынку на эмалированный поднос и поместила его вовнутрь.

– А теперь, осталось немного подождать, – девушка установила на терморегуляторе соответствующий температурный режим, и отвела Гелю к умывальнику, чтобы помыть руки.

– И сколько нужно ждать? – намыливая руки, поинтересовалась Геля.

– Ну, хотя бы минут двадцать, – ответила ей Слава. – Но я бы рекомендовала, оставить её в печи на полчаса. Так глина лучше обожжётся. Станет прочнее, и крынка прослужит дольше. Если не хотите утомлять себя ожиданием, можете пока посетить другие залы и провести это время с большей пользой. А когда вернётесь, твоя крынка уже будет готова.

– Пожалуй, мы так и поступим, – сказала Ляля, посмотрелась в отражение стеклянной витрины с глиняной посудой, поправила шляпку и вопросительно посмотрела на остальных. – Ну что, девочки, пойдём?..

Не успели мы перейти в следующий зал, как услышали позади себя душераздирающее завывание, недовольное ворчание и неразборчивое мяуканье. По знакомым нотам я сразу определила, что это был голос Вениамина, и не раздумывая бросилась на его поиски. Так и есть, я заметила его стоящим у самого края лестницы. Кот был сильно взволнован и возбуждён. От чего вел себя непривычно агрессивно. Раньше таким я его никогда не видела. Там внизу кто-то был. И этот кто-то – ему не нравился. Вениамин сгруппировался и выгнулся гнулся дугой. Вздыбил шерсть, задрал хвост и распушил до такой степени, что тот стал похож на ершик для мытья бутылок. Он таращил глаза и истошно шипел, давая понять, что если тот, кто находится внизу, попытается подняться – то ему не поздоровиться. Кто же это мог быть? Мне стало интересно, и я заглянула вниз, перегнувшись через перила.