Владимир Атапин - Полынь. Семинарист

– Связь держите со мной вот по этому телефону, – Лев Владимирович показал мне номер телефона. – На тот маловероятный случай если сольют меня, то запомните этот телефон. Напишете сообщение содержащее слово «Егорыч» и два числа, первое будет означать дату, второе время встречи. Место встречи, в кафе по адресу: ул. Волгина, д. 29. Встречаться будете вот с этим человеком, – генерал показал фото – он Вас в лицо не знает. Вопросы есть?

– Нужно пробить вот этого персонажа. – Я протянул скриншот генералу. – Зарегистрировался в игре, вероятно, за час до меня. Вероятно, родом с юга России. Возраст 25-30 лет. Возможно гомосексуалист.

– Выясним. Ещё вопросы? Нет? Тогда, до встречи.

Мы тепло, не по-уставному, попрощались и генерал ушел. Я переночевал в этой квартире, и поутру отправился на свою квартиру, где загрузился в игру.

Загрузившись в игру, я увидел, что Лена на крыльце ест яблоки, будто и не выходила. Примерно через двадцать минут верхом на лошади въехал во двор Крис.

– И снова здравствуйте! Вы что опять заблудились?

– Здравствуйте! У меня к Вам письмо от Лоу.

Крис, прочитал письмо и с интересом взглянул на меня.

– Ты готов посвятить время страданиям, чтобы, потом всю жизнь быть слугой какого-нибудь светлого божка?

– Но Староста сказал, что это вознаграждается.

– Да кого ты слушаешь, этот старый пень, свое село городом называет, а баб – барышнями.

Лена перестала грызть яблоко и недобро прищурилась…, почему-то на меня.

– Крис, я принял решение.

– Небось он плел тебе, что темные придут и всех убьют? Не верь. Темные такие же, как и мы, просто у них иной способ самоуправления. У них все просто: правит самый сильный. А самый сильный это тот, с кем темный бог делится силой.

– А разве не убьют?

– Ну почему не убьют, убьют тех, кто не примет их форму правления. А разве где-то бывает по-другому?

– Где-то и по-другому.

– Нет, везде одинаково. Во все времена, во всех мирах и у всех народов. Либо ты принимаешь власть, либо принимаешь смерть. Молчать и слушать! – приказал он, предвосхитив мое возражение, – Все, что ты хочешь сказать – чушь. Смерть необязательно приходит в форме умерщвления плоти. Убить тебя могут путем уничтожения тебя такого, какой ты есть, разрушая твою сегодняшнюю личность. Например, поместив человека в тюрьму с невыносимыми условиями, откуда он выйдет нескоро и точно уже не тем, кем он туда попал. Поэтому прежде чем судить темных, подумай, чье поведение более честно, а способ убийства более гуманен.

Не понятно, Крис хочет меня отговорить или это проверка твердости намерения.

– Когда приступим к прокачке?

Появилось системное сообщение: Вы хотите попасть в тренировочную локацию? Да/нет

Нажимаю «Да».

– Все-таки хочешь совершить, самую большую в твоей бессмысленной жизни глупость. Если ты со своей бабой готов, то приступаем прямо сейчас.

– Лоу сказал, что Лена замедлит мне развитие. Поэтому качаться буду один.

– Ну говорю же, Староста из ума выжил. Он как себе представляет прокачку, жреца?!! Светлый жрец – он служитель. В чем он должен прокачиваться? В служении. В служении кому? Самому себе? Мне? Нет, жрец прокачивается в поддержке своей группы. Твоя баба и есть твоя группа. Эй, тебя как звать? – обратился он к Лене.

ОченьПрекрасная грациозно встала, широко покачивая бедрами, не торопясь приблизилась к Крису, и наибархатнейшим голосом многозначительно проворковала:

– Елена ОченьПрекрасная – при этом протянув к лицу Криса для поцелуя руку и несколько раз взмахнула ресницами.

Крис посмотрел на руку, потом перевел взгляд на лицо девушки и заорал:

– Смиииирна!

Я подпрыгнул из сидячего положения и приземлился уже в позе «смирно». Лена замерла с вытаращенными глазами и вытянутой вперед и вверх рукой, приняв стойку мальчика из гитлерюгенд приветствующего командира.

В романе Жюля Верна «Дети капитана Гранта», запомнилась фраза «Лошади, с видимым отвращением жевали водоросли и сухой тростник». Прочитав у классика эту фразу, я подумал, насколько же лошадь должна быть недовольна, чтобы даже человек увидел на ее морде отвращение.

Крис обошел Лену по кругу, рассматривая ее сверху донизу, и лицо его выражало такое разочарование новобранцем, что даже его лошадь все поняла и смотрела на девушку не одобрительно.

ОченьПрекрасная очень осторожно стала опускать руку, причем сначала согнула руку в локте, потом опустила руку вниз, и затем аккуратно распрямила локоть, и приняла стойку «Смирно» еще больше выпятив грудь.

– Так доходяги, отсюда и до обеда бегом марш, – опять заорал Крис и пинком придал Лене направление движения.

Лена помчалась в указанном ногой командира направлении. Я не стал дожидаться его внимания, и тоже потрусил вслед за девушкой, правда, в отличие от нее, пытаясь беречь силы. Крис побежал рядом со мной.

Через минуту бега, я выдохся. Причем ощущения были ни как в жизни, когда ты устаешь, задыхаешься, но усилием воли можешь заставить себя еще бежать. В игре усталость наваливалась разом, и персонаж переходил на шаг. От силы воли игрока здесь ничего не зависело.

Крис остановил меня пинком под дых и заорал прямо мне в лицо:

– Кому сказано бегом!!!!

Его разъяренное лицо заслонило собой все видимое пространство. Птицы смолкли, все смолкло. Я перестал ощущать вообще что-либо, не стало рук, ног, сбитого дыхания. Осталось только безумно искаженное лицо Криса и его громовой голос:

– Бегом марш!

И я побежал. Не чувствуя ничего, понимал, что бегу, что дыхание мое идет в разнос, что бежать в таком состоянии невозможно, что я должен прямо сейчас остановиться или умереть. Но не останавливался и не умирал. Бежал. Бежал так, как не бегал, когда от этого зависела моя жизнь, бежал так, как бежал, когда от моего донесения зависела жизнь моих товарищей. В какой-то момент выносливость падала в ноль, но за мгновение до того, как я останавливался все поле моего зрения застилало лицо Криса, орущее:

– Бегом, я сказал. – И я опять бежал.

Когда от бега выносливость перестала падать в ноль, мне пришлось поднять небольшое бревно и бежать с ним в обнимку. Сначала я упал без сил через десять шагов, но сразу всю мою вселенную заполнил громовой голос:

– Встал, поднял бревно, побежал! – Я встал, поднял бревно и, пробежав еще десять шагов, вновь свалился без сил.

Снова громовой голос, снова бегу с бревном. Через какое-то время стал падать через двадцать шагов, потом через тридцать, и пришло время, когда я арабским скакуном гарцевал с двумя, приличного размера бревнами.

Что касается времени, я его чувствую, и всегда могу определить с точностью до минуты. Тренировка на пределе сил и даже за их пределом длилась не час и не два, она непрерывно длилась день за днем, не менее двух недель. Поэтому, когда Крис проорал: