Мария Горан - Четыре цвета бессмертия

– Да.

– Однако нам всё равно придётся провести обыск. Вы можете при этом присутствовать. Вот документы согласно установленной форме. Понятые, – офицер обратился к двум людям в штатском. Теперь Марта узнала в них своих соседей с нижнего этажа – полную миловидную женщину за сорок и молодого парня-студента в джинсах и шлепанцах. Но третий человек был её не знаком. – Приступим.

«…Однако, как странно, что мы с таким трудом расстаёмся с этими вампирскими штучками. Это что, так важно? Да какая, в сущности, разница. В мире полно других вещей, которыми можно забивать себе голову…»

Эта процедура очень утомила Марту. Сил злиться или возражать не было, да и какой в этом смысл? Она ходила за полицейскими молча и смотрела, как те аккуратно укладывают её «вампирское добро» (так выразилась соседка, шепотом переговариваясь со студентом) в картонные ящики.

«…Важно то, что мы не должны забывать: дело не только и не столько в вампирах. Это прямое нарушение прав человека. Задумайтесь, если права человека нарушались в какой-нибудь отдельной стране, мировое сообщество тут же выражало своё неодобрение, посылало комиссии и так далее. Иногда даже войска. Но мы раньше никогда не задумывались, могут ли права человека быть нарушены в глобальном масштабе? Оказалось, могут. И кто, скажите, будет выражать недовольство в этом случае?..» – дикторы и эксперты сменяли друг друга и глухо бубнили из дешевых колонок.

«Чёрт! Зачем так аккуратно всё паковать? Разве они не собираются это в любом случае уничтожить?» – устало думала Марта. И тут она обратила внимание, что третий в штатском стоит рядом с ней. На секунду ей показалось, что у него должен быть стакан кофе к руке, но потом она заметила, что это просто какие-то сложенные бумаги. Марта насторожилась, но часть ее сознания все равно занимал вопрос: почему она ожидала увидеть кофе. Причем именно капучино.

На вид ему было лет двадцать пять. Хорошо, но не броско одет. Темно-красная облегающая футболка, кожаная куртка с высоким воротником, которую он не снял даже в помещении, темные брюки и остроносые туфли. Узкое бледное лицо незнакомца обрамляли темные взъерошенные волосы, но было заметно, что эта небрежность – плод долгих трудов с расческой и муссом у зеркала. Казалось, половина изъятых плакатов вполне могли бы быть с его изображением – так он походил на вампира.

– Мне интересно, о чем вы сейчас думаете, – сказал незнакомец.

– А вам зачем знать? Вы полицейский психолог? – Марте показалось, что вопрос, заданный незнакомцем, звучал слишком банально.

Он улыбнулся уголками губ:

– Нет, я не психолог. К тому же, я очень не люблю это слово. Мне кажется, что душу невозможно уложить в пределы учения.

– Какую душу? – не поняла девушка. И тут же сама себя укорила в том, что вступила в нежелательный разговор. Мало ли кем он мог оказаться.

– «Пси» – душа, «логос» – учение, – спокойно проговорил незнакомец.

– Тогда какое вам дело до моих мыслей?

– Не стоит полагать, что они всё уничтожат. С чего вы вообще это взяли? – Незнакомец словно не слышал последний вопрос девушки. – Нет, не будет сожжения книг. Почему? Наверное, дело в другом. Причина всего этого в другом. О, они закончили! – неожиданно сказал он. – Теперь мы оставим вас в покое. До свидания.

И прежде, чем Марта успела что-либо сказать, загадочный тип вышел из квартиры. Она едва уловила звук его шагов и удивилась, как тихо он спускался по их бетонной лестнице. Полицейские тоже ушли, унося последние коробки. Девушка была рада, что соседей выпроводили первыми.

– Спасибо за понимание, Марта Азаровна. Вот квитанция на получение компенсации. По вторникам и четвергам в кассе главного полицейского управления с девяти до восьми. Вы так же можете написать заявление о том, чтобы средства были перечислены на ваш счёт.

Следователь вручил квитанцию.

– Э… Спасибо, что так спокойно все приняли, – добавил полицейский, стоя уже на пороге. – Знаете, как оно бывает…

Марта кивнула.

– Знаю. Было бы мне лет двадцать, клочки бы летели. Но мне уже не двадцать. – Девушка увидела добрый усталый взгляд следователя, и добавила: – Пожалуйста.

Она никогда не умела отвечать адекватно на простое «Спасибо». Всегда было что добавить.

«… Многие книги и легенды о вампирах – часть мирового культурного наследия, и я не могу поддерживать подобные меры. Конечно, большая часть материалов не имеет никакой ценности, но не все так просто. С другой стороны, никто не слышал, что происходит с конфискованными материалами. Если их так явно изымают, то почему нет сообщений об их уничтожении? Едва ли это повысит градус недовольства. Куда еще повышать? А если их не уничтожают, то что с ними делают? Исследуют? Но ведь мало что из этого было недоступно для изучения или обладания до конфискаций. Хотя…»

Заперев дверь, она пошла на кухню и поставила греться чайник. Нужно было успокоиться и примириться. Внешнее хладнокровие не отражало реальных чувств. Она полагала, что раз уж обо всем знала заранее, готовилась к этому, то и тяжело не будет. Но было тяжело. И очень обидно. А еще этот парень в куртке. Словно насмешка над всем, что ее увлекало столько лет. Такой… хрестоматийно-слащавый. Как специально вырядился! Может, очередной вампиро-ненавистник. Или скорее вампирофило-ненавистник. В любом случае это так по-детски. Однако глаза его не показались ей молодыми.

– Было бы куда проще, если бы он не оказался симпатичным, – вслух подвела итог своего анализа Марта.

«Несмотря на многочисленные акции протеста, обыски и конфискации не прекращаются. Многие граждане добровольно сдают имеющиеся у них материалы, желая получить компенсацию…»

«…Мое сердце радуется и ликует! Наконец-то! Хотя бы эти богохульные истории будут стерты и забыты! Господь наш послал лидерам всего мира мудрость искоренить эти богомерзкие россказни из умов наших детей…»

– Шла бы ты… – зло прошептала Марта и закрыла ноутбук.

2.

– Я пять лет собирал эти книги! Лилиан! Пять лет! Чёрт… – Поль одним глотком осушил стакан и закашлялся – сгоряча он заказал слишком крепкий коктейль.

Конечно, Поль не настоящее имя. Как и у всех членов Клуба Бенедикт – общества темной романтики и исследования вампиризма, как они себя мнили. Так Марта в кругу членов клуба была известна как Лилиан. Это имя она, конечно, взяла себе давно, задолго до появления этого сборища. Она и ее лучшая подруга Барбара (а по паспорту Варвара Сазонова) были самыми старшими из «бенедиктинцев» и начали увлекаться темными силами еще тогда, когда большинство их нынешних приятелей только пошли в среднюю школу.

– Уймись. И без тебя тошно. – Марта-Лилиан почувствовала, как в её сердце заворочалась злоба. – Я же не стенаю о том, что мои «запрещённые предметы вампирского культа», или как их там, копились в течение вдвое большего срока, чем у тебя.