Цирковая Мышь - Стальное сердце под угольной пылью

– И где аллея? – девушка окинула взглядом плотные заросли тополей у обочин и подобралась готовая отразить нападение.

– Мы на ней, – ещё один дымный выдох.

Девушка непонимающе посмотрела на мужчину. Он лукаво усмехнулся: «Обернись». Взгляд девушки сочился недоверием. Мужчина продолжал улыбаться, время от времени делая затяжку. Она развернулась, чтобы уйти и замерла…

Двадцать метров пройденного пути превратились в сотню. Аллея, обрамленная тополиными ветвями, вытянулась в полузаброшенную лесную дорогу. Перила моста в далёком просвете казались такими маленькими.

– Интересный эффект, правда? – в голосе мужчины прозвучал сдержанный смешок. – Особенно красиво здесь при полной луне. Тогда и время растягивается.

– Но я столько лет здесь хожу…

– И ни разу не замечала? – зрачки мужчины встретились со зрачками девушки. – Ты даже не представляешь, сколько вещей не замечаешь, проходя мимо них каждый день, и сколько вещей ты никогда не увидишь, потому что не покинешь привычных маршрутов.

Он отвернулся и сделал затяжку. Она переводила взгляд с него на далекий мост в конце аллеи. Давняя жажда исследования окружающего пространства открыла глаза.

– Я могу показать это всё тебе, – окурок полетел на бетон.

– И что взамен? – вновь борьба любопытства и осторожности.

– Общение, – образцовое равнодушие в голосе.

Он увидел, как она согласилась, даже толком не осознав этого. Она развернулась и пошла по аллее дальше. Он шёл чуть позади. Окурок на бетоне побледнел, стал полупрозрачным и исчез.

Вскоре бетон закончился идеально прямым порожцем. Дорога же продолжилась, превратившись в грунтовку. Справа, прямо на стыке бетона и укатанной почвы, к первой дороге под прямым углом примыкала ещё одна. Она поднималась по склону холма к нескольким частным домикам. Девушке всегда было интересно, кто может жить в таких местах.

Мужчина и девушка не стали сворачивать, и через полсотни метров грунтовка вывела их к тропинке над речными обрывами. Девушка остановилась, любуясь пейзажем. На том берегу зажатый с двух сторон лесистыми гривами поднимался центр города.

– Говорят, эти места любит оборотень, – взгляд мужчины прошёлся по зеленым взгоркам обрывов взрезанных оврагами.

– Я знаю эту легенду, – девушка убрала попавшую в глаза чёлку, – Если ей верить, у нас в городе живет оборотень-неформал: щеголяет белой шкурой, от луны не зависит, следов не оставляет. И ни одного рассказа о жертвах. Может он веган?

Мужчина улыбнулся и зашагал по узкой тропинке: вверх на покатые спины взгорков, вниз к верховьям оврагов. Она шла следом, то и дело спотыкаясь. За многие годы тропинку вытоптали до колеи. Слева шелестела тополиная роща, справа почти отвесно обрывались в прозрачно-голубую пустоту заросшие высокой травой луга. Внизу под утесами – тянулись нить железной дороги, тонкая тополиная лента и река.

– Здесь есть ещё одно, наверняка знакомое тебе место, с интересными особенностями, – мужчина шел вперед, не оглядываясь.

– Вы о «Стоунхендже»? – взгляд девушки буравил спину мужчины. Стоунхенджем в шутку называли круг из четырех железобетонных балок в рост человека хаотично наклоненных в разные стороны. Об этом месте над обрывами ходило немало легенд.

– Да, – лопатки мужчины прыгали вверх-вниз под полосатой футболкой.

– Там хорошо, – девушка немного помолчала, затем добавила, – и красиво.

В круге «Стоунхенджа» никогда не росла высокая трава. Кусок земли ограниченный балками покрывал густой, тёмно-зеленый, почти английского вида, газон. И ни один злак, вьюнок или одуванчик не смел теснить невысокую жёсткую травку..

Она обошла «Стоунхендж» и остановилась у любимой балки-столба. К этому столбу она приходила в горе, страхе или ненависти, утыкалась в него лбом и негромко, иногда шепотом, жаловалась, ругалась, спрашивала совета, рассказывала события. Столб молчал и слушал бесконечно терпеливый, непоколебимо надежный. Девушка прислонилась лбом к шершавому бетону и закрыла глаза. От бетона исходило ласковое сильное тепло. Столб был тёплым всегда, в любую погоду. Девушка не посещала «Стоунхендж» зимой, но подозревала, что в особо холодные дни и ночи любимый столб окутывал пар.

– Тепло, – она улыбнулась, не открывая глаз.

Мужчина не ответил. Он смотрел, как она легко и ласково словно большого пса гладит шершавый бетон. Через пару минут девушка открыла глаза и выпрямилась. На её лбу розовел хаотичный узор из линий, кружков и овалов.

– Говорят, это, – мужчина указал на балки и круг тёмной травы, – выход из тайного крепостного туннеля. Того самого, что до сих пор ищут.

Девушка посмотрела на «Стоунхендж», потом в сторону Крепости, затем на мужчину: «Это правда?».

– Нет. – Мужчина закурил. – На самом деле выход был на том берегу. – мужчина указал пальцем на небольшую группку тополей, зажатую между новым супермаркетом и железнодорожной насыпью. – Сам туннель давно осыпался. Река, землетрясения и время сделали своё дело.

Он выдохнул дым.

– Откуда Вы это знаете?

– Знаю и всё, – мужчина дёрнул плечом. Сигарета медленно исходила пеплом.

Внизу, под обрывом, загрохотал товарняк. Мужчина вздрогнул и бросил не докуренную и до половины сигарету в высокую траву.

– Хочешь посмотреть на поезд? – в глазах мужчины вспыхнуло озорство.

Девушка посмотрела на пологий обрубленный обрывом склон и ощутила, как наливается тяжестью солнечное сплетение: «Нет».

– А я хочу, – мужчина спустился к самой кромке утеса и чуть наклонился вперед. Внизу мелькали заполненные углем вагоны. Он обернулся и призывно махнул рукой. Девушка отрицательно мотнула головой.

Вагоны шли нескончаемой вереницей. Земля пульсировала под тяжелыми колесами. Мерные толчки поднимались по телу утеса до самой вершины. Девушка чувствовала их, едва уловимо, через подошвы кед.

Он стоял на самом краю. Она не успела уловить момент, когда почва под его ногами, раскрошившись, осыпалась. Он исчез за краем обрыва. Внизу продолжал грохотать поезд.

Она вскрикнула, кинулась было к краю, но, вспомнив о ненадёжности почвы, отпрянула. В голове метались мысли. Он не мог выжить. Высота утеса не столь велика, но поезд… Вспомнился парень с дамбы. Девушка нервно ходила по высокой траве, выписывая беспорядочные петли.

– «Что делать? Что делать? Что делать?»

Поезд ушёл. По рельсам отгрохотал последний вагон, мир заполнила давящая тишина. Девушка села в траву.

– Вот жеж, угольная крошка! Угораздило, – раздался за её спиной знакомый мужской голос. Её подбросило, она одним движением развернулась и увидела у «Стоунхенджа» улыбающегося мужчину с тусклыми дымчато-серыми глазами, живого и невредимого.