Алексей Калинин - Война кланов. Охотник 1

От звука голоса я дергаюсь. Кто это?

– Он сможет, он избранный!– мужской бас гремит в голове громовым раскатом. – Очнись, избранный!

Я избранный? Круто! Прямо как Нео из "Матрицы"…

– Эй, тут ещё один! – резкий голос и жесткие пощечины вырывают меня из темноты забвения. – Походу, он обосрался.

Вырывают откуда? Из игры? Я снова на полу в общаге?

Яркий луч бьет по глазам, ослепляет даже через сомкнутые веки. Чтобы заслониться от густого света, пытаюсь поднять руку. Не могу. Еле-еле удается разодрать липкие ресницы.

– Очухался? – фонарь перемещается в сторону.

Я киваю в ответ и тут же жалею о дурацком поступке – башка гудит, словно рядом ударили в огромный колокол. Земля кружится, деревья устраивают дерзкий хоровод, звездное небо падает вниз. Темная ткань с россыпью серебристых точек поглощает в себя, в бездонную глубину, в сырую прохладу. Опять туда, в чужое тело…

– Э-э-э! Завязывай бухаться в обморок, чай, не кисейная барышня! – снова хлесткие удары по щекам, в ноздри врывается едкий запах нашатыря.

Тошнотворный резкий дух слегка разгоняет марево, и я пытаюсь приподняться. Снова на берегу Тезы. Снова около дискотеки…

Как же всё болит! Хреновый из меня избранный…

– Куда ты? Лежи! Пока не проверим – даже не дергайся! – рука, пахнущая нашатырем и лекарствами, прижимает к земле.

Глаза понемногу привыкают к темноте. Я оглядываюсь, стараясь излишне не шевелить головой. Рядом глинистый обрыв, покачиваются пожухлые пучки рыжей травы. Слева текут воды Тезы, и блики фонарей гоняются за широким блюдом луны, словно хотят догнать и отмудохать небесное светило.

Возле меня суетятся два врача. Через разбитые губы сами собой вырываются стоны, когда болезненно задевают ребра. Помогает с освещением высокий милиционер. На его поясе беспрестанно бубнит рация, перекликаются озабоченные голоса. Между деревьев мелькают яркие лучи ручных прожекторов.

Откуда столько народа?

– Как там Женька? – разбитые губы еле шевелятся, распухший язык кажется большим сучковатым поленом в печной топке.

– С ним все в порядке, пара фингалов да сломанный нос. Сейчас показания дает, – отвечает молодой врач, чьи стильные очки поблескивают в свете фонаря. – Ты-то как – встать сможешь?

– Попробую.

Четыре руки бережно подхватывают с двух сторон и пытаются приподнять, но судорога разрядом тока хлещет по груди. Тело выгибается дугой, вырывается из поддерживающих рук. Я с размаха бьюсь головой о твердую глину – происходящее отпрыгивает в зияющую пропасть темноты.

Снова едкий запах нашатыря и трубный крик:

– Носилки сюда! Здесь «тяжелый»!

– Держись, дружище! А то нашатыря не напасемся! – обдает запахом лука пожилой врач.

Куда подевался охотник с арбалетом, старик с землянкой?

Неужели всё привиделось, пока я лежал без сознания? Наверху ждут отморозки или успели убежать?

От обилия вопросов башка болит ещё сильнее.

Легко спрыгнув, к нам присоединяется худощавый мужчина. Серый плащ чуть распахнулся при приземлении. Колючий взгляд мельком царапает мою лежащую тушу, фонарь в руках обшаривает прибрежную бровку. Краем глаза я заметил, как тип снял с раскидистой вербы небольшой клочок и быстро убрал его в нагрудный карман.

Сверху спускают носилки. В шесть рук меня аккуратно кладут на пахнущую формалином ткань. Крепят широкими ремнями, чтобы не упал при переноске.

Или чтобы не сбежал…

– Ох, и здоровый же ты! – пыхтит молодой врач.

– Это я ещё не жрамши, – я с трудом раздвигаю губы в улыбке и осекаюсь – что-то теплое течет по подбородку.

«Уничтожить!» – в голове ещё гремят мысли неизвестного охотника.

– Если шуткуешь, то, значит, жить будешь. В отличие от твоих друзей, – пыхтит врач, забираясь на обрыв.

– Отставить разговоры! – командует «серый плащ».

– Каких друзей? – я поворачиваю голову.

Черепушка откликается ноющей болью, но открывшееся зрелище заставляет о ней забыть.

В мельтешении фонарных лучей выделяются прямоугольники простыней, под ними угадываются очертания человеческих тел, застывших в разных позах. На белых полотнах расплываются красные кляксы. В скудном освещении четыре простынки кажутся нелепыми заплатками на грязной поляне. По территории деловито снуют люди в милицейской форме, мелькают белые халаты.

Две немецких овчарки, как по команде, поворачивают головы в сторону моих носилок. Из распахнутых пастей выплеснулся оглушающий лай. Присутствующие разом поворачиваются к предмету переполоха, двое милиционеров хватаются за кобуры.

Собаки рвутся к моим носилкам, и кинологам с трудом удается удерживать разбушевавшихся зверей. Резь жестко бьет по нервным окончаниям, вызывает судорогу. Ремни потрескивают, но удерживают на месте, пока тело пытается закрутиться узлом.

– Чего это с ними?! – кричит кинолог.

– Не знаю, одурели от крови, наверное! Фу, Граф! Место! – командует другой, оттаскивая мускулистого пса.

Врачи аккуратно проносят носилки поверх кустов. На выходе из рощицы подлетает озадаченный Евгений, на его носу белеет нашлепка из пластыря:

– Слышь, Санек, ты как? Ну и поломали же, черти! А тут та-а-акое было!

Евгения оттесняет в сторону сумрачный тип в сером плаще:

– Тихо-тихо, не надо разговаривать! С другом увидитесь позже. Эй, лейтенант, почему отпустили гражданина? В машину, быстро! Показания от и до!

Подскочивший милиционер берет Евгения за локоть, и они удаляются к бело-голубому «УАЗику».

На дороге сверкают маячками пять милицейских автомобилей и несколько карет «Скорой помощи». Осенняя ночь состоит из блеска разноцветных вспышек, света фонарей и лая собак.

Высыпавшие из «Ш.П.» студенты оживленно обмениваются догадками о происшедшем. За плотной толпой получается разглядеть Юлю с подружками. Девчонки смотрят на меня, ошеломленно округлив глаза. Юля прижимает к губам платочек. Да уж, лежащий на носилках, перетянутый ремнями, грязный, в изорванной одежде – я представляю собой жалкое зрелище.

– Ваша знакомая? Она тоже присутствовала здесь? – спрашивает человек в сером плаще.

Худощавый идет рядом с носилками и видит, куда я смотрю.

– Нет, на дискотеке познакомились. А что тут произошло? Неужели мы с Женькой всех уделали? – вырывается у меня вопрос, когда останавливаемся у машины «Скорой помощи».

– Это ещё предстоит выяснить! – цедит «серый плащ» и резко мотает головой по направлению моста.

Теперь я слежу за взглядом стальных глаз и с удивлением вижу потупившуюся Юлю, которая начинает пробираться сквозь толпу, почти волоча за собой подружек.

Носилки погружают в машину. «Серый плащ» залезает следом и усаживается на скамейку у стены, из кармана показывается коричневый блокнот и дешевая авторучка. Я перевожу взгляд на белый потолок. Пахнет формалином.