Алексей Калинин - Война кланов. Охотник 2 [litres самиздат]

– Вставай, Саша. Пора подниматься! Вставай, говорю! – громкий голос набирает пронзительности. – Вставай! Кому сказано?

Кровать не хочет выпускать из теплых объятий. Так хорошо лежать на нагретой простыне и чувствовать расслабление тела. Как бы хотелось продлить это мгновение… Увидеть, что Митька остался жив…

– Теть Маш, ну ещё полчасика, я же в школу сегодня не пойду! – я натягиваю на уши одеяло.

– Вставай, говорю! Пора начинать тренировки, или ты собираешься от оборотней грязными трусами отмахиваться? – не унимается тетя.

– Ну, ещё пять минуточек. Так давно не спал на нормальной кровати, на чистом белье, на мягких подушках, – я пытаюсь надавить на жалость, но безрезультатно.

– Хорошо, я отстану от тебя, и впредь не буду трогать, если сможешь щелкнуть меня по лбу, – идет на компромисс коварная женщина.

Вот знал бы о дальнейшем, ни за какие коврижки бы не повелся.

– Теть, да после моего щелбана придется «Скорую» вызывать, – я выглядываю из-под одеяла.

Тетя застывает посреди кухни – худенькие ноги в войлочных тапочках, ситцевый халатик поверх ночнушки и пластмассовые бигуди на седых волосах. Тонкие руки на уровне груди вызывающе помахивают. Вид щупленькой тети, стоящей в странной боевой стойке, заставляет меня расхохотаться. Подобное грозное зрелище прогоняет прочь остатки сна. Надо вставать.

– Ты прямо Ван Дамм в засушенном виде! – приходится вылезать из теплого плена кровати и шлепать к рукомойнику.

Тетя не сдвигается с места, лишь слегка наклоняет голову, когда я попытался обойти с левой стороны. Что происходит дальше – не вписывается ни в какие рамки…

Стальные пассатижи проводят молниеносный захват чуть выше кадыка, и чугунный рельс бьет под колени. По крайней мере – ощущения схожие.

Две миллисекунды спустя я прикладываюсь спиной о твердый пол так, что от приземления выбивает дыхание. В комоде тонко звякает посуда. Пару минут я пытаюсь отдышаться. Тетя спокойно взирает сверху.

– Так ты дашь щелбан, или я состарюсь и помру не щёлкнутая ни разу?

– Как так? Может, я поскользнулся? – я приподнимаюсь на локтях.

– Да-да, поскользнулся, попробуй ещё раз. Охотничек…

Вскочив на ноги, я протягиваю руку к ролику бигуди надо лбом тети. Рука проваливается в пустоту. Запястье окольцовывает стальная хватка. Тетя на мгновение превращается в размытый столбик, вокруг которого пролетает мое тело. Я впечатываюсь в те же самые половицы, в спине громко хрустит. Посуда звякает громче. Я глотаю теплый воздух как горячий чай – он с трудом пробивается в легкие.

– Тебе на кровати места мало? Решил ещё и на полу понежиться? – улыбка тети Маши собирает морщинки на лице, превращает его в печеное яблочко.

Подтянув ноги к груди, я взлетаю с пола в стойку – в полной готовности отразить любую атаку. Раньше это производило впечатление, особенно на девушек.

– Где же тебя так учили стоять? В балетной школе? Чего же пачку не надел с пуантами? – ехидничает тётя.

Так явно надо мной ещё никогда не издевались, даже в детском саду. Я готовлюсь в случае чего вызвать «Скорую», и резко выстреливаю в белый рулончик бигуди, решив не доносить руку до лба. Моя «короночка» – хлесткий удар, он не раз приносил очки на ковре.

Оказалось, что это не тот случай…

Очертания тети слегка размываются, кулак пролетает вперед. Левую руку рвет вниз, следом устремляется тело и, сделав кувырок вперед, я приземляюсь с ещё большим грохотом.

С посудного комода падает чашка. У самого пола её подхватывает за ручку непонятно как возникшая там тетя. Только что ухмылялась, глядя на меня, хлоп! – исчезает из виду и вот уже распрямляется в трех метрах от места, где только что была.

Ну, ничего себе, вот это скорость!

Воздуха в груди как будто никогда и не было. Жар самого знойного дня в пустыне поселяется в легких. Я хватаю воздух и похож на вытащенного на берег карася.

Тетя усаживается за стол и меланхолично наливает чай в спасенную чашку.

– Я правильно понимаю, что слово «высыпаться» для меня стало недосягаемой роскошью? Буду как мокрая соль в солонке, – я с трудом выдыхаю сквозь стиснутые зубы.

– Правильно. Ты должен быть готов встретиться с оборотнями. Так что сон, обжираловка, алкоголь – для тебя пропадают на время. Имей в виду, всё чему ты обучался в своем балетном кружке под названием «рукопашная секция», придется откинуть в сторону, а то и вовсе забыть. Мышцы, сухожилия, хрящи, кости – всё необходимо укреплять и развивать. Однако не в мускулах сила. Главное в голове, но тебе лучше сосредоточиться на физических составляющих. Для мозга же нужен переворот, встряска, иначе все уйдет в пустоту – вроде как с холодной водой в бане, чтобы запомнил. Этим мы и займемся ночью. Ты же у нас бандит и беглый каторжник. Чего валяешься-то? Досыпать вздумал? – тетя облизывает ложку.

Я пробую приподняться, раздается кастаньетный перестук позвонков, которые встают на место, и решаю полежать ещё чуть-чуть.

– Тетя, а ты никогда не задумывалась, почему в стихотворении Маршака звучит такая странная фраза – «А у нас сегодня кошка родила вчера котят»? Вроде сегодня и вчера одновременно, как же такое может быть? – вновь предпринимаю попытку подняться, на сей раз получается.

– Ой, сейчас и не такое напишут. А ведь в школе не обращала внимания, учила, как и все, не думала даже о многострадальной кошке, – раскатывается колокольчиковый смех.

Я радуюсь смеху и тянусь к пирогам, но не успеваю отдернуть руку, как ложка резко бьет по кисти. Ойкаю, недоуменно посмотрев на тётю. На коже вздувается красная шишка. Тётя хмурится и помешивает чай.

– Бо-бо? Ничего, это лишь начало. Тебе очиститься нужно, поэтому будешь принимать настой из трав. После двух дней перейдешь на здоровую пищу. Не смотри так жалостливо, для тебя же стараюсь. Ты должен подготовиться к обучению…

– Тетя Маша, как говорил один знакомый, после горохового супа: «В здоровом теле – здоровый дух!» Чего же здорового в настое на травках? Я же отощаю и помру молодой, – я снова пытаюсь схватить пирог и опять не успеваю отдернуть руку.

– Я что сказала? И вообще, для всех ты беглый, поэтому не показывайся перед окнами, на улицу только ночью, днем же будешь в подвальной комнате! – на тетино лицо словно набегает тень.

– Опять в подвал? Лучше бы в камере остался, там хоть кормили!

– Дурак! Там бы и ухайдокали, или не слышал историю, как в этой камере пропал человек? Костяшками от домино размочалили кости и спустили в унитаз. Был на вечерней поверке заключенный, а утром нет его и в помине. Написали, что убёг. Вот так бы и тебя отправили в "свободное плавание". Хорошо, что Иваныч помог! Дуй в подпол и без разговоров! – тетя встает, отдергивает половичок-дорожку и открывает крышку в подпол.