Алексей Калинин - Война кланов. Охотник 2 [litres самиздат]

– Мы проводим вас, Михаил Иванович! Передавайте привет Вячеславу и Федору, – я тоже поднимаюсь с места.

Иваныч вывозит нас за околицу. Тетя достает пару игл. Берендей вздрагивает от вида оружия в её руках, видно тётя и вправду была сильным бойцом. Он ждет в машине, пока тётя делает заговор.

Иваныч выходит и проверяет прочность невидимой стены. Сначала бьет кулаком, потом с разбега, пытается продавить – лицо краснеет ярче свекольного сока. Я с другой стороны пытаюсь пробиться и тоже безуспешно.

Он машет на прощание и делает киношный жест – «позвони». Тётя машет ему в ответ, и сиреневая девятка улетает прочь.

Мы возвращаемся обратно в дом. На душе копошатся крысы, хочется сплюнуть накопившуюся горечь, но не хватает слюны.

Я поднимаю со стола блокнот, пролистываю страницы. В детстве мы рисовали на страницах человечка, и на каждой у него было новое движение, так получался маленький мультик. Вот и сейчас я прошелестел воспоминаниями отца – единственным, что осталось от него.

Из-за обложки вылетает чёрный лепесток, похожий на хризантемный и планирует на тётин шерстяной носок. Она вздрагивает, увидев его.

Он один был красив сам по себе, а каков же был цветок, который окружали такие листочки?

Негнущимися пальцами тётя сжимает лепесток в сухоньком кулачке. Я вижу, как блестит влага на добрых глазах, пока она не отвернулась, сморкаясь в носовой платок.

– Тётя, все в порядке? – спрашиваю я.

– Да-да, Саша, все хорошо. Пылинка в глаз попала, – через силу улыбается тётя.

– Опять вспомнила об отце?

– Что? Ах, да! О Владимире. Саш, сегодня отдыхаем. Натопи баню. А завтра начнем собираться. Завтра вечером нас встретит Иваныч, и мы поедем. А сегодня отдых, – тётя отворачивается, звеня чашками в серванте.

Она замирает на миг и из её руки падает какая-то стружка. Я подхожу к тете Маше и обнимаю сухонькие плечи.

– Тётя, всё будет хорошо! Мы справимся, и ты ещё понянчишься с Ульяной.

– Я знаю, Саша. Я знаю, – тихо говорит она, прижимается ко мне и тут же отпрыгивает. – Но это не повод, чтобы сейчас отлынивать от растопки бани. Бегом за дровами! А то я скоро подпрыгну, и от меня отвалится слой толщиной с палец!

Передо мной стоит ведущий волхв клана охотников. В халатике, в шерстяных носках, но вряд ли она уступит по силе и мужеству Илье Муромцу, былинным богатырям и Суперменам американским. Весёлый задор снова плещется в глазах, рядом пляшет привычная бесинка. Я чувствую уверенность в завтрашнем дне, значит, всё будет хорошо, и мы со всем справимся.

– Бегу, тётя, бегу! – я поднимаю с пола стружку, она оказывается тем самым лепестком… но белым. – Ты успела его покрасить, или мне показалось, что он был чёрным?

– Показалось, Саш! Где же ты видел чёрную ромашку? – звонко хохочет тётя, от смеха у неё выступают небольшие слезинки.

В этот день мы отсыпаемся после бани. Впервые меня не мучили кошмары, впервые я спал без снов.

Петух словно нашел огромный рупор – так громко дерет горло. Но я рад его слышать. Он кричит, что я живой и что наступает новый день. Кричит о том, что пришло ещё одно утро, когда можно совершить что-то хорошее или исправить плохое.

С кухни тянет теплым запахом плюшек.

– Тётя, куда мы направимся?

– Далеко, Саша. Не могу сказать, чтобы не знал ты дороги, иначе может по Вызову за нами последовать и дочка Пастыря.

– Рано или поздно мы с ней встретимся. Правильно ли я понял, что её можно убить тем же, чем и отца?

– Правильно, не зря же я выдернула стрелку. Она последняя, как игла у Кощея. Эх, Саш, сдается, что мы очень скоро встретимся с пастушкой волков. Так что сейчас попьем чай и начнем собирать вещи. Нужно поторапливаться.

– Тётя, а…

Я не успеваю закончить свой вопрос – в дверь раздается. Входит запыхавшаяся соседка. Следом в дом заглядывает Тузик. Черная пуговица носа тревожно подёргивается.

– Мария, сейчас ехали из города, неподалёку от нас на дороге парень остановил. Говорит, чтобы позвали тебя с Александром. Мой-то послал его сразу, мол, сам не маленький, дойдешь и позовёшь. А тот в ответ кричит и слезами умывается, что не может какую-то черту перейти. Или круг… Вы бы сходили – может парня в дурку надо? – тараторит соседка.

– А как парня-то зовут? – спрашиваю я.

– Сказал, что Евгений Коротаев, вроде как бывший однокурсник Александра.

Мы переглядываемся с тёткой и выходим наружу. Из-под ног испуганно выскакивает Тузик и заливается лаем вслед.

Только этого не хватало. Юля, Ульяна, Людмила, а теперь ещё и Женька. Мало хлопот, на-ка, возьми ещё вот.

Мы идем по оживающей земле, тётя думает о своём и молчит. Деревня просыпается, шумит под ветром кусты сирени, вербы, шелестят листья лип, осин и берез. Черно-белая кошка кидает на нас взгляд и скачет прочь, вскоре скрываясь под широкими листьями лопухов.

У меня в голове зреет ненависть. Ненависть ко всем перевертням. К тем, кто лишил меня детства. К тем, кто забрал из души чувства, оставив только злобу и ярость. К тем, кто также люто ненавидит меня.

Я не могу смотреть на людей как на соседей или друзей – за каждым мерещится перевертень, который ждет, пока зазеваюсь, чтобы вонзить в меня длинные клыки. Я ненавижу всех перевертней и боюсь стать таким же, как отец.

Не знаю – смогу ли в трудной ситуации лишить себя жизни, как Александр, напарник моего отца, или же трусливо перейду на сторону оборотней. Однако я должен жить, ведь где-то в Сибири улыбается и агукает моя дочь, «последняя кровь», и я должен защитить её любой ценой.

Юля – это дьявольское создание, эта предводительница Дикой стаи, эта миловидная девушка, за которой тянутся кровавые реки. Я всё равно не мог заставить себя её ненавидеть. Мысленно таскал себя за вихры, тянул за уши, приводил доводы и аргументы, но не мог пересилить. Когда вспоминал её карие глаза, то таял, приходилось одергивать, чтобы прийти в норму.

За чертой защитного круга испуганно озирается Евгений Коротаев. Мой друг и однокурсник. Человек, который всегда поддерживал меня. Увидев нас, друг дергается навстречу, но отлетает от невидимой преграды. Озадаченно чешет затылок и виновато улыбается.

Его не пропускает Защитный круг…

Он оборотень!!!

Солнце заливает ярким светом просыпающийся лес. Небо наливается синей глубиной, по нему чиркают стрижи и низко пролетают ласточки. Значит, скоро будет дождь.