Алексей Калинин - Война кланов. Охотник 2 [litres самиздат]

Переворачиваю его на спину…

Передо мной лежит отец…

Поседевший, израненный, окровавленный, мертвый…

Как же так?

В голове пустота…

Перестаю осознавать, кто я и где нахожусь. Снова накрывает слабость. Выстрелы за окном стихают. Раздаются далекие крики.

Женщина что-то кричит мне в лицо, сухонькие руки трясут за плечи.

Колоколом гудит в пустоте: «Спасибо, сын!»

Очень много крови, хотя и больничная палата, но крови очень много. Это неправильно…

Три трупа… Что в моей руке? На вытертый линолеум с глухим стуком падает арбалет.

В разбитое окно я вижу уходящего зверя. Фигура, покрытая черной шерстью, размывается на крышах, крытых рубероидом. В закатных лучах зверь скрывается за раскидистой липой и пропадает из виду.

Как я мог промахнуться?

Пятое задание провалено

Хотите начать сначала?

Горным обвалом грохочет в пустоте: «Спасибо, сын!»

– Саша, нужно уходить! Да очнись же ты! – слова женщины проникают сквозь вату окружающей реальности.

Режет ухо дикий визг медсестры и следом слышится шлепок тела, ушедшего в бессознательную черноту.

Кровь блестит на стенах, потолке, моих руках… В палату заглядывают любопытные пациенты. Больше криков. Одного пациента тошнит на пороге, по крайней мере он согнулся…

Раскатывается громом в пустоте: «Спасибо, сын!»

Женщина выдергивает из косяка какую-то багровую деталь и захлопывает дверь. Спинка стула втыкается под ручку. Поднимает какую-то тряпку с окровавленного линолеума…

Отец… с четырьмя иглами…

– Очнись! Прыгай в окно! – женщина подталкивает кулачком в спину.

Оскальзываюсь на луже, и в меня упирается насмешливый взгляд мертвых глаз. На обнаженном плече ещё виден обрывок погона, две прапорщицкие звездочки. Локоть скользит по темнеющей алой кляксе.

– Вставай же, увалень!

Торчащие щепки рамы, осколки стекла на подоконнике. Снизу трое мужчин ожидающе смотрят на нас…

Гремит пушечным выстрелом в пустоте: «Спасибо, сын!»

Гулко бухает в дверь, в пятно крови шлепается щепка, в образовавшейся щели дергается лезвие пожарного топора…

Закатные краски окрашивают в кровавый цвет, деревья, кусты, здания. Они брызжут в больничную палату, расплескиваются по лежащим телам…

– Прыгай же! – раскинув руки, я шагаю с четвертого этажа.

Раскалывается небо на куски: «Спасибо, сын!»

Подхватывают сильные руки, носком правой ноги бьюсь о твёрдую землю…

– Ловите! – крепыш с короткой стрижкой хватает какой-то предмет сверху и шипит от боли.

Падает сухонькая женщина, её ловит здоровенный мужик. Я безучастно взираю на происходящее…

– Сейчас будет взрыв, бежим! – взвизгивает женщина.

Парни подхватывают мое тело, я болтаюсь как в детстве – между мамой и папой. Женщина с мужчиной бегут рядом.

– Вон они!!! – раздается дикий рев сверху, и тут же взрывная волна швыряет нас на землю…

В голове кузнечным молотом Гермеса бухают два слова: «Спасибо, сын!»

Ребята подхватывают меня под руки и тащат вперед, сзади раздаются крики ужаса и боли…

Мы мучительно долго бежим по твердому асфальту, пока не подскакиваем к машине, что скрывалась под развесистым дубом. Какие-то вещи падаюсь в багажник.

В машину…

Мотор заводится. За рулем молодой парень в тельняшке…

– В Медвежье! И побыстрее! – рычит грузный мужчина, не отрываясь от зеркала заднего вида.

– Ты как? – спрашивает суховатая женщина.

– Вы кто? – спрашиваю я в ответ.

– Похоже, наш великий герой чокнулся! – говорит крепыш.

– После такого взрыва недолго поймать контузию! – авторитетно заявляет солдат за рулем. – У нас в учебке, когда рядом граната упала, три солдата неделю в себя приходили. А это вы взрыв устроили?

– Нет, что ты, там произошла утечка газа, а мы постреляли от радости, что вот эта милая женщина так быстро поправилась! – произносит грузный мужчина.

Падает волна цунами в пустоту: «Спасибо, сын!»

– Почему он меня сыном назвал? – спрашиваю я у женщины.

– Да потому что это твой отец, и он всегда оказывался рядом в трудную минуту. А я так и не смогла угадать, что это он. Эх, Сашка, как же слабы порой бывают люди! – женщина подпирает ладошкой щеку и отворачивается к окну…

Извергнулся вулкан и в его вое раздалось: «Спасибо, сын!»

Вокруг люди, но в то же время я так одинок. Ощущаю себя маленьким, меньше личинки колорадского жука на бескрайнем картофельном поле, а на меня катятся огромные шары. Сталкиваются с грохотом над головой и плывут дальше, большие, задумчивые. За ними следующие, и нет им конца и края…

Мимо проносятся деревеньки, поля, посадки. Солдат довозит нас до деревни, возле которой на дороге торчит указатель «Медвежье».

Проплывают мимо несколько домов, мы подъезжаем к тому, на коньке которого красуется разноцветный дракон…

Радостно визжит симпатичная девушка, выбежавшая из соседнего дома. Она кидается темноволосому парню на шею. Тот обнимает её, шепчет что-то ласковое…

Солдат уезжает, оставив нас посреди улицы, я провожаю машину взглядом.

Женщина усаживает меня на лавочку у забора. Грузный мужчина уходит вдоль по улице, а влюбленная парочка отправляется в соседний дом. Кто-то ещё на меня смотрит… Кто-то знакомый и очень близкий… Чей-то навязчивый взгляд я ощущаю кожей…

Дракон? Вряд ли. Кто-то живой…

Не враг…

– Любовь, что же поделаешь? – обращается ко мне крепыш.

– А кто это? – спрашиваю я вместо ответа. – И ты кто такой?

– Всё понял! Не волнуйся, сиди и дыши воздухом! Сейчас вернется Михалыч! – парень отходит к дому с драконом.

Облака на горизонте скрывают солнце, и небо превращается в голландский сыр. Грязными полосками чернеют узкие тучи. С другого края надвигается темнеющий полог ночи, угрожающий раскидать по небосклону серебристые точки далёких звезд…

Пропавший куда-то грузный мужчина подъезжает на сиреневой «девятке».

– Мария, сажай Сашку назад!

– Саша, аккуратнее! Пригни голову. Михалыч, ты уж сильно-то не гони! – женщина садится на переднее сиденье.

Её глаза встревожено смотрят на меня. Я не понимаю этого взгляда – вроде все было нормально. В зеркало заднего вида я вижу озадаченные глаза водителя.

«Спасибо, сын!» – раздаются в голове слова и проходят разрядом тока по телу.

Мы подъезжаем к дому. Я не узнаю местности, кругом всё незнакомое, но где-то в глубине мозга ноет чувство дежа-вю, словно я здесь уже был. В двухстах метрах от нас чернеет большой сгоревший дом, потемневшая церковная маковка с покосившимся крестом лежит возле арматурного забора. Я вылезаю наружу, осматриваюсь по сторонам.

– Саша, к тебе парень приезжал! – зовет меня какая-то рыжеволосая женщина из-за соседнего забора. – Подъехал на «буханке», я ему и сказала, что ты пропал вслед за Марией. Мария?