Евгения Райнеш - Мга

– Там Кремль, – махнул рукой в сторону краснокирпичного забора.

– Там – все остальное, – повёл рукой в другую сторону.

И пошёл прочь.

«Словно предлагал мне сделать выбор, – тоскливо подумал Гай, – а я так ничего ему и не ответил. Как он: «Куда вы хотите попасть»? А вдруг не зря он меня спросил? Эх, надо было…». И он стал про себя перечислять, куда бы хотел попасть. И понял, что этот вопрос, на самом деле, достаточно коварен. Не «Чего вы хотите?», а «Куда?». А вот на него ответить совершенно непросто.

Если по большому счету, то правильно бы ответить «в историю», например. «Во всемирную историю» – так ещё лучше. На самом деле Гай никуда не хотел попадать, он, совсем наоборот, хотел выйти из этого замкнутого круга, куда кто-то (непонятно кто и за что) его загнал. Он совершенно растерялся от этого простого вопроса «Куда?».

– Самое страшное, если вечные вопросы «за что» и «почему» на самом деле не имеют совершенно никаких ответов, – подумал Гай. – Вот не почему, и всё тут. Потому что. Тогда во всём, что происходит с нами, нет абсолютно никакой логики. А это страшно. Когда «потому что» – это всё. Из этого уже никак не выберешься.

Так шёл Гай и все думал. Мимо «Националя», мимо бывшего «Питергофа», ныне – государственной Думы, мимо дома Жолтовского, мимо долго тянущегося за забором университета, около которого и встретился ему дружелюбный господин профессорского вида.

– Никчёмный я, никому не нужный и нелепый, – так сам с собой разговаривал он. – И сам не знаю, что мне нужно, куда я хочу. Квашня я, размазня и тряпка. На том и погорел…

Около станции метро Гай вдруг понял, что за ним кто-то идёт. Уже, видимо, довольно давно и вовсе не случайно. Просто вдруг почувствовал странное напряжение между собой и этим кем-то, точно в пространстве образовалась плотная опухоль, комком сбилась только что разреженная материя в определённом месте. Гай обернулся. Ему не показалось. Он наткнулся на пронзительный взгляд очень тёмных глаз.

Чернявая и неопрятная девочка лет девяти-десяти. Лицо пересекает, словно деля пополам, уродливый шрам. По одну сторону от шрама оно застыло зловеще неподвижной маской, по другую – нервно дёргалось, то ли нервным тиком, то ли шутовской гримасой. Девочка не успела отвести глаза, и Гаю сразу стало понятно, что шла она именно за ним, не упуская из вида, целенаправленно. Увидев, что Гай заметил её, нисколько не сконфузилась, а растянула в улыбке подвижную половину лица, тут же подскочила совсем близко и хрипловатым голосом бойко затараторила:

– Просить идёшь? Знаю. Знаю, что просить идёшь, не отпирайся. Не туда идёшь только, не туда. Не здесь нужно. К Крымскому мосту иди. Там энергетика сегодня невероятная. Вчера мужик с него в реку сбросился, вот потеха была! Голый совсем, всё с себя снял. На опоры залез и как сиганёт вниз! До сих пор круги на воде остались. Не знаешь, что ли? Да вся Москва на те круги уже ходила смотреть. А ты не знаешь, ну даёт! След от утопленника зачерпни, умойся, так тебе удача его достанется. Пойдём со мной, я тебе покажу, где он… того!

Она схватила Гая за руку, он брезгливо вырвался. Не то, что бы испугался, а просто невыносимо противно идти рядом с сумасшедшей нищенкой, от которой, кстати, ещё и плохо пахло странной смесью тухлой рыбы и медицинской карболки. Он быстро, почти бегом пустился по асфальту, лишь бы подальше от неё. Девочка не отставала, бежала рядом, назойливо старалась всё время заглянуть ему в лицо, схватить за край футболки, и приговаривала:

– Я покажу тебе, покажу, а, кроме меня, никто тебе не покажет…

Гай прибавил ходу по неожиданно пустынному тротуару. Она, кажется, отстала. Рванулся и, уже совсем задыхаясь, на красный свет пересёк Дорогу. Плюхнулся на скамейку возле небольшого музейного сквера. Поднял глаза на часовню, что оказалась перед ним. В этот момент почему-то сзади, за спинкой лавочки и за затылком Гая опять раздался хрипловатый неприятный голосок страшной девочки:

– Ну, пойдём же… Тебе ни с кем не будет так весело, как со мной. Я тебе и спеть могу, хочешь? Любое желание исполню. И станцевать могу, и сказки знаю. А ты за это только сходи со мной, посмотри на круги по воде от утопленника…

Гай вскочил, вытянул руки, словно отгораживаясь от кошмара, и закричал:

– Да уйди ты уже! Денег у меня нет, будешь приставать, я полицию вызову.

Он опустил руку в карман, обозначив намерение достать мобильный телефон. Девочка прищурила глаза и засмеялась:

– Какая полиция? Ты сам в бегах. И денег у тебя нет, точно. Да я ж денег и не прошу. Сама тебе всё, что хочешь, дать готова. Развеселить тебя хочу. А ты за это только сходи со мной к Крымскому мосту…

Безнадёжной тоской сжалось сердце. Безбрежной, бесконечной печалью.

– Уйди, – уже тихо и просительно сказал он, – уйди, пожалуйста.

Девочка заскакала вокруг него на одной ноге, радостно напевая речитативом:

– Да я поиграть, просто поиграть с тобой хочу. Скучно мне, скучно. Когда ещё меня отпустит…

Она наворачивала круги вокруг Гая, темп убыстрялся и убыстрялся.

– Кто ты? – уже покорно спросил он.

Девочка внезапно остановилась и залилась своим каркающим, хрипловатым смехом. Одна половина лица у неё так и оставалась безучастной, вторую корчили гримасы.

– А то не знаешь?

Она настырно, так же, как и до этого, заглянула ему в лицо: особенно, снизу, подлезая под его взгляд, и удивилась:

– И точно. Не знаешь. Я же вижу, что просить пришёл, а не знаешь… Да как же так?

Она всплеснула грязными руками, Гай ненароком заметил, что ногти у неё квадратно обкусаны до самых пальцев, и, кажется, расстроилась.

– Ваганьки мы, те самые, которых с Кулишек прогнали. Неужто не помнишь? Шуму-то, шуму было, весь город об этом говорил…

Гай отрицательно помотал головой. Она опять поднырнула под его лицо, жалобно и одновременно как-то с нетерпеливым сладострастием ловила взгляд:

– Да как же так, не знаешь… К нам на забаву кто только не приезжает! Забыли, неужели забыли? Да, нет, быть не может. Это скучный ты человек, вот и маешься. Всего-то и хочу, развеселить тебя. На круги посмотреть, это же так весело! Ну, если не на Крымском, то здесь хотя бы, глянь.

Лицо её то ли от нервного тика, то ли само по себе опустилось вниз зыбкими морщинами, и Гай понял, что девочка эта совсем не девочка, а скорее даже маленькая старуха. Перед его глазами пошли кругами волны, голова закружилась, словно он попал в водоворот. Потянуло в прохладную, тёмную и такую спасительно равнодушную воронку. В тот же момент он почувствовал физическую боль. Кто-то схватил его за плечо, грубо развернул, и закричал:

– Эй, мужик, ты что? Тебе плохо?

Гай от неожиданного рывка упал на землю, больно ударившись копчиком. Он с удивлением обнаружил, что сидит, как полный идиот, прямо на каменном мосту и с открытым ртом оглядывается вокруг. Два молодых парня, очевидно, оттащивших его от резного бортика, смотрели, как на придурочного.