Шеннон Мессенджер - Лунный жаворонок

С пяти лет каждый ее день проходил в бесконечном страхе быть раскрытой. И она не знала, сколько еще так продержится. Головные боли от чужих мыслей становились почти невыносимыми, и если они усилятся…

Что уж говорить об одиночестве. Рядом с родителями она чувствовала себя чужой. У нее не было друзей. В человеческом мире ей не было места, и она устала делать вид, что это не так.

Но понимание этого не облегчало боль. И не прогоняло страх.

– Я смогу видеться с семьей? – спросила она, пытаясь хоть как-то отвлечься от переполняющего ее ужаса.

Алден, не поднимая глаз, покачал головой.

– Прости. Боюсь, не получится. Мы не просто так называем территории людей «Запретными городами». Доступ туда строго ограничен. К тому же они будут думать, что ты умерла.

Она вскочила на ноги, сама того не заметив.

– Вы собираетесь меня убить?!

– Да… по крайней мере, для твоей семьи и для всех остальных людей.

Несколько секунд она была слишком потрясена, чтобы говорить, – разум переполняли жуткие образы надгробных плит с надписью «Здесь покоится Софи Фостер». Но кое-что было даже хуже.

Она закрыла глаза, отчаянно пытаясь отогнать от себя ужасающую картину, но та становилась лишь четче: ее родители, рыдающие у могилы.

– Вы не можете поступить так с моей семьей, – прошептала она, смаргивая слезы.

– Нам придется. Если ты исчезнешь, они всю жизнь будут искать тебя. Это привлечет слишком много внимания.

– Но вы хоть понимаете, что с ними станет?!

– Мне жаль, но другого способа нет.

Софи не желала в это верить. Эльфы умеют путешествовать с солнечным светом, читать эмоции и проникать в мысли. Должен найтись способ уберечь ее родителей от страданий.

Внезапно ее осенила ужасная идея:

– Вы можете заставить их забыть обо мне? Как будто меня никогда и не было?

Алден прикусил губу.

– Это сложнее, но тоже возможно. Но будет ли это лучше? Им придется переехать. Они потеряют работу, дом, всех друзей…

– Лучше так, чем оплакивать смерть собственной дочери.

Ее слова явно задели Алдена – он отвернулся и уставился на аквариум.

– А как же ты? – спросил он через какое-то время. – Ты любишь их, Софи. Если мы сотрем тебя из их памяти, они не будут скучать, не будут даже знать о твоем существовании. Тебе это будет тяжело пережить…

Одинокая слеза скользнула по ее щеке.

– Да. Но только мне. А им… – Она расправила плечи и сжала зубы. – Для них так будет лучше.

Алден обернулся к ней с явной печалью в глазах:

– Если таково твое желание, то так мы и поступим.

– Спасибо, – шепнула она, едва веря в собственные слова. От всего происходящего мозг отказывался соображать.

Неужели она действительно согласилась, чтобы ее жизнь полностью стерли?!

Она вновь тяжело опустилась в массивное кресло и вытерла слезы.

– Можно мне с ними попрощаться?

Алден покачал головой:

– Совет категорически запретил мне пускать тебя в человеческий мир.

Комната закружилась; из горла Софи вырвался всхлип. Когда она уходила утром в школу, то даже не думала, что больше никогда не увидит родителей. Это было уж слишком.

– Пожалуйста. Мне нужно попрощаться.

Алден долго изучал ее лицо и лишь затем кивнул:

– Я не могу отвести тебя сам – это грозит трибуналом. Но я могу сообщить Совету о смене планов на двадцать минут позже и отправить с тобой Фитца. Перед уходом не забудьте переодеться и не попадайтесь никому на глаза, иначе он сильно пострадает. Справитесь?

Софи кивнула, продолжая вытирать слезы:

– Спасибо.

Алден спешно подошел к двери и, позвав Фитца, начал объяснять ему, что происходит, но Софи не могла сосредоточиться. Она думала только о том, что скажет родителям.

Как можно попрощаться со своей семьей?!

– Ты где была?! – закричал на Софи отец, как только она шагнула за порог. Его круглое лицо – обычно очень мягкое – сейчас было резким и строгим.

Мама принялась тереть виски:

– Мы уже собирались звонить в полицию.

Глаза Софи горели от сдерживаемых слез. Ее родители, ее дом, вся ее жизнь на протяжении двенадцати лет – сегодня она попрощается с ними навсегда. Она не могла, просто не могла с этим смириться, поэтому сделала единственное, на что хватало сил. Кинувшись к родителям, она крепко обняла их.

– Что-то случилось, Софи? – спросил отец через минуту. – Звонили из школы, сказали, ты ушла с уроков, – в его мыслях царил ужас, о котором он молчал.

От этих мыслей Софи поморщилась:

– Ничего плохого. Просто был тяжелый день, – Софи уткнулась лицом в мамин бок. – Люблю вас.

– И мы тебя, – прошептала мама растерянно.

– Что с тобой, Сойка? – спросил отец.

Софи задрожала, услышав прозвище – доказательство, что ей действительно здесь не место.

– Она просто пытается избежать наказания, – заявила Эми, вваливаясь в комнату. Она обожала смотреть, как ругают Софи.

– Эми, сколько раз я говорила тебе не подслушивать?! – рассердилась мать.

Эми пожала плечами:

– На сколько вы посадите ее под домашний арест?

– На три месяца, – сказал отец.

Эми кинула на Софи торжествующий взгляд.

– Не важно, – произнесла Софи, не отпуская родителей. – Простите, что заставила волноваться. Больше так не буду, обещаю. – Хоть в этот раз она сдержит обещание.

– Ладно, может, на два месяца, – решила мама, поглаживая Софи по спине.

Эми надулась, и Софи не сдержала улыбки при виде такой мелочности.

Неожиданно она с изумлением осознала, что будет скучать по Эми. По своей непослушной, надоедливой, несносной сестренке. Конечно, они постоянно ссорились, но это было… весело. Почему же раньше она этого не понимала?

Подбежав к Эми, она крепко обняла ее.

Родители изумленно уставились на них.

– Уф, ты чего? – спросила Эми, пытаясь вырваться из крепких объятий сестры.

Софи не обратила на это внимания:

– Знаю, мы не всегда находим общий язык, Эми, но ты моя сестра, и я тебя люблю.

Эми отдернулась:

– Ты какая-то странная.

– Я не странная. Просто хотела сказать, что люблю тебя. Я всех вас люблю. – Она обернулась к родителям, которые наблюдали за своими дочерями с раскрытыми ртами. – Лучшей семьи у меня и быть не могло.

– Что с тобой? – спросила Эми.

– Ничего, – она отвернулась, смаргивая слезы. – Пойду в свою комнату.

Отец откашлялся:

– Мы еще не закончили, Сойка. Нам надо поговорить о том, что сегодня было.

– Поговорим, – кивнула Софи, отчаянно желая сбежать отсюда. На улице ее ждал Фитц, и нужно было торопиться. – Но позже.

Она спешно дошла до комнаты и собралась в полном оцепенении. Вещей было немного: ей казалось, что все принадлежит кому-то другому – из какой-то другой жизни.

Закончив со сборами, она позволила себе остановиться на минуту и заново запомнить свою комнату: светло-голубые стены, стоящие повсюду пыльные стопки книг, сине-желтое одеяло, которое в детстве сделала ей мама. Теперь комната выглядела пустой. Может, потому что опустошена была сама Софи.