Татьяна Беспалова - Жестокие забавы

– Не жить тебе, сука старая, – с глубоким чувством произнёс Олесь Огурцевич, обращаясь к плотно закрытой двери своего кабинета.

Высокая комиссия покидала «Научно-технический продукт» в ужасной спешке. Наина Генриховна вбивала в навощенный паркет металлические набойки каблуков. Следом за ней неслись, хохоча, Балдошка и Буланчик. Валюшка замыкала шествие, испуганно озираясь по сторонам. Наиглавнейший специалист всерьез опасалась, что из-под какой-нибудь двери под ноги ей бросится говорящий бутерброд.

Из записок Иннокентия Перископова, человека рыжего и неприкаянного, штатного сотрудника «Научно-технического продукта».

«Олег Прокопович продолжает оставаться в глубоком убеждении, что напрягаться вредно. Да он и не напрягается. Целыми днями только и слоняется о по коридорам Конторы да молоденьких барышень безуспешно кадрит. У него и личный стандарт привлекательности имеется: возраст не более 25 лет, рост не менее 175 сантиметров, размер одежды не более сорокового. Сам же Олег Прокопович рост имеет незначительный, вес – избыточный, возраст – неопределимый, но уже далеко за тридцать. Летом Олег носит коричневые сандалии поверх серых или черных носков, брюки цвета приглушенный электрик, рубашки же всегда жали ему в самых неожиданных местах. В холодное время года Олег Прокопович облачается в длинное, до пят, кожаное пальто, подаренное ему тестем и лохматую шапку, изготовленную из шкуры убитого тестем же енота. Этот смешной индивид давно и надёжно женат на какой-то непроходимой дуре.

Ах, да! Вчера к нам комиссия приходила. То-то Огурцевич по коридорам бегал сам не свой, весь красный, глаза вытаращены. Матюками по сторонам так и сыпал. Нет бы Олегу Прокоповичу вовремя убраться с дороги разгневанного шефа. Да не тут-то было! Вот и получил научный почти работник по балде залп отборной матерной брани с упоминанием его отца, матери, дедушек и бабушек, их половых органов, а также тех частей тел родственников, которых у человеческих существ обычно не бывает. Я всё слышал. Дверь в лабораторию была широко открыта. У меня мой томик отобрали. Недочитанный. Вот жалость-то. Придется новый купить. Аркашка Лисицын отобрал, наш с Прокоповичем начальник – тот ещё жук. Аркашка в утра сидел сиднем в лаборатории, трясся от страха. Олежку поджидал, чтоб дожать. Между делом доел все Олежкины бутерброды.

Теперь я вам Аркашку опишу. Вот он, на табурете сидит. Одет как обычно в пиджачную пару пошива фабрики «Большевичка», сорочку такого же невнятного кроя и невзрачной расцветки галстук. Напустил на себя загадочность, придурок!»

– Где ты шлялся? – вопросы Аркашка всегда ставил резко и конкретно.

– Завтракал, – коротко ответил Олег Прокопович.

– Ну, значит, нажрался и обедать уже не будешь. К часу мне нужна мегалограмма с полным отсчётом всех пиков и конечным протоколом в двух экземплярах. И это для всех вчерашних образцов. Я вечером должен всё это передать Огурцевичу для отправки в Лондон… – слова Аркашка произносил быстро, отрывисто и громко.

– К часу не успею, – пробормотал Олег. – К тому же, сегодня день рождения у старика Орловского. Я приглашен. Водку вон купил.

– Жрать и пить будешь потом. Мы должны сдать этот проект до пятнадцатого числа.

После этого заявления Аркашка пустился в долгие рассуждения о непрерывности и направлениях финансовых потоков. О необходимости хорошо работать, чтобы получать высокую заработную плату, а у него, у Награждённова, заработная плата очень высокая. Олег Прокопович помалкивал, памятуя о бессмысленности вступления в препирательства с Аркашкой. А сам думал о пустых бутылках, собранных на детских площадка и в мусорных контейнерах в окрестностях «Научно-технического продукта». Теперь добыча покоилась на дне огромного баула. Баул неизменно сопутствовал Олегу Прокоповичу в его ежедневных перемещениях от места жительства к месту службы и обратно. Он, позвякивая свежедобытой стеклотарой, прижимался к мягкому боку Олега Прокоповича на всем пути следования от Бирюлева до Текстильщиков. Бутылки Олег Прокопович собирался сегодня сдать в пункт приема, а вырученные деньги отложить. Научный почти работник копил деньги на ресторан, в который когда-нибудь надеялся пригласить красивую девушку, не жену.

– Как я выгляжу, Награждённов? – неожиданно спросил Аркашка.

Олег Прокопович очнулся от грез. Вид придурковатого Аркашки с горящим взором вдруг показался ему совершенно невыносимым. Аркашка был лысоват, бледен, под глубоко сидящими глазами синели нездоровые полукружья.

– Как обычно, – промямлил Олег Прокопович, стараясь не смотреть в лицо своему начальнику.

– У тебя есть тональный крем? – неожиданно спросил Аркашка.

– Нету! Откуда же ему быть у меня? Я ж не баба, то есть женщина, – Олег Прокопович уже стал уставать от этого разговора.

– А у тебя, Перископов? – Аркашка обернулся к Иннокентию.

– Откуда? Я не педик…– ответил тот мрачно.

– Сходи к … женщинам, Награжденнов, – скомандовал Аркашка. – узнай, у кого из них есть. Огурцевич в любой момент может вызвать с мегалограммами. И помни, если они окажутся неудачными, нас всех попрут с работы. Особенно тебя, Перископов, потому что ты не только бездельник, но и хам редкостный!

Иннокентий мельком глянул в лицо начальника. Аркашкины глаза лихорадочно блестели, он явно что-то замышлял.

– Кстати, ты тоже выглядишь неважно, так что тональный крем найди, – добавил Аркашка, убегая.

Пребывая в скорбном настроении, Олег Прокопович, принялся за подготовку документов для доклада шефу. Все валилось у научного почти работника из рук. Смутные предчувствия терзали его.

***

Когда Олег Прокопович в паре с Иннокентием явились в чистый и светлый кабинет Орловского, празднование дня рождения близилось к концу. За разорённым столом с остатками угощений восседал сам именинник. Но не тарелка с недоеденным куском торта стояла перед ним. На бумажной скатерти перед старейшим сотрудником лежали исписанные листки формата А4. На испещренных текстом листах гости узрели редкие влажные следы, словно кто-то над ними недавно всплакнул.

– Письмо Татьяны к Онегину?.. – буркнул Иннокентий.

– Огурцевич учинил мне полнейший разнос, – печально произнес Орловский. – И Аркадий ваш тоже… Эдакий грубиян!

И старик протянул Олегу Прокоповичу дрожащие листки. Научный почти работник и Иннокентий, голова к голове, склонились над листом писчей бумаги, содержавшей следующий текст:

«Справка

О состоянии дел по оформлению Документа на голубом бланке

с синей печатью в углу и начальственным росчерком посредине