Татьяна Беспалова - Жестокие забавы

– Ну ладно, живите тогда, – снисходительно изрёк Вадимчик. – Я по другому делу приехал. Где трактор?..

– Да вот эта мутота зубастая поломала его вчера. Сегодня весь день чинили – не починили, а завтра пятница – надо траншею прокопать. А чем копать? Чем копать будем, зубастые? – кипятился дед.

Ему вторил, шепелявым свистом, почерневший от копоти чайник.

– Лопата копать может.

– Лопата тоже быстро копать и глубоко.

– Канава быстро будет, – затараторили наперебой дачные трудяги.

– Так, то – канава! А нам надо траншею! Ты понимаешь разницу между канавой и траншеей? Э? Думаешь, раз зубы золотые вставил – так сразу самый умный стал, да?

Дед Серкевич был явно расстроен поломкой трактора.

– Вот доверь этим мартышкам технику – мигом без техники останешься.

Вадимчик, прихлёбывая чай из щербатого бокальчика, рассматривал дачных завсегдатаев и, наконец, изрек:

– Значит, ломать они хорошо умеют, а чинить не умеют?

– Жопоголовые, – коротко ответствовал дед Серкевич.

– Тогда я их нанимаю. Надо сломать одну штуку.

– Одну штуку сарая? – златозубая улыбка Болта сияла в свете подслеповатой лампочки.

– Не, не сарая, – ответил Вадимчик, пережёвывая пряник. – Эта штука похожа на трактор, автомобиль называется. Сарай будем потом ломать…

– Уважаемый Вадим! Ваш автомобиль ещё новый, хороший, его не надо пока ломать. Пусть ещё будет. Детки ваши будут ездить. Лилия, цветок, будет ездить, – затараторили дачные умельцы наперебой.

– Ты прав, дед! Жопоголовые они, – констатировал Вадимчик. – Чини трактор, дед. На днях будет ответственное дело: ломать – не строить, всё должно быть шито-крыто.

– Что делать будем, хозяин? – Болт ещё раз продемонстрировал присутствующим свою сияющую улыбку.

– Работать, братан. Денег поднимете немало, – пообещал Вадимчик. – Тачку будем трактором давить. Тачка старая, ржавая. Спрессовать её надо, как следует, а потом в металлолом сдать.

– Лучше в пруд её отгрузить, – голос из угла комнаты прозвучал так неожиданно, что весёлая компания сразу притихла. – Станешь трактором её давить – трактор покорёжишь. В пруд лучше будет. Тут склон крутой, она так жахнется – не восстановить будет. А потом уж можно и в металлолом.

– А это ещё кто? – удивился Вадимчик, пытаясь разглядеть говорившего в затенённом углу.

– А черт его знает, кто, – ответил дед Серкевич.

– Апофеозов я. Живу я тут неподалёку, – ответила тёмная фигура из угла.

– Как, как? – переспросил Вадимчик, ухмыляясь. – Апофигелов?

– Я – Апофеозов, а ты, видимо, придурок, если собираешься автомобиль трактором плющить.

– Ты, Апофеозов, не хами, – вмешался дед Серкевич.

А Вадимчик в это время уже поднялся во весь свой двухметровый рост и напустил уже на себя гневный вид

– Это хозяин. Сейчас вышвырнет тебя – будешь перед бездомными котами выпендриваться, – закончил свою речь дед Серкевич.

– Это не хозяин, а хозяйский трахарь. Вот ты, дед, уже на это не годен, а он вот живёт этим и неплохо живет. Я заметил, какая у него тачка длинная. Член, наверное, тоже длинный – из тёмного угла донеслись скабрезненькое, тоненькое хихиканье.

Вадимчик побагровел, нижней челюстью задвигал. Болта, Жиянбоя, Охахона и Турдыма как ветром сдуло.

– Ну вот, мартышки улезли на деревья, теперь можно и поговорить.

Фигура Апофеозова, до этого момента остававшаяся в тени, выступила на всеобщее обозрение. Фигура эта представляла собой коренастое сооружение, состоящее в основном из мощного торса. Были ещё короткие ноги и толстая шея, а над всем этим – продолговатая голова. Голову покрывал вздыбившийся сизый пух. Нос Апофеозова напоминал собою колбу, донышко которой смиренно покоилось на верхней губе. Тонкогубый рот почти не размыкался, когда Апофеозов говорил, поэтому звуки речи его напоминали заунывное гудение. Когда Апофеозов поднялся и сделал шаг в круг света, отбрасываемый подслеповатой лампочкой, деду Серкевичу показалось, что в тени, за спиной странного человека, шевельнулась какая-то змеистая тень.

– Ты не пузырься, Вадимчик. Траханье – вполне достойный заработок. Ничуть не хуже, чем любой другой. Тут и умение нужно иметь, и такт, и сноровку. Это не каждый может делать. Вон дед – уж давно дедом стал, но и по молодости этим искусством не владел, а сейчас и подавно. Куда ему? Другое дело – ты, Вадимчик, – Апофеозов опять гаденько шепеляво захихикал.

Дед Серкевич покраснел до корней волос.

– Черт знает кто и несет чушь, – пробормотал дед и подался к выходу следом за товарищами – дачными завсегдатаями. Вадимчик и Апофеозов остались в комнате один на один.

Гнев Вадимчика каким-то странным образом бесследно улетучился. Вообще-то Вадимчик только вид имел брутальный, а по характеру своему существом брутальным не был, остывал быстро. Схватки до победного конца не являлись его жизненным кредо. Натура Вадимчика совершенно не соответствовала его огромному росту и мощному сложению. Он был слишком ленив, чтобы подвергать свое тело регулярным физическим нагрузкам, и слишком хорош лицом, чтобы сомневаться в своей физической привлекательности.

– Тут паренек один, молоденький такой, по-пьяни, – продолжал между тем Апофеозов, – упал с крутого бережка на своем джипе прямо в пруд. Хорошо —выскочить успел. А то, наши работяги джип вытащили – глядь, а перед-то весь всмятку. Починить невозможно.

Апофеозов вдруг замолчал. Глаза его, так же как рот, имели вид щелок, настолько узких, что зрачков и даже самих глазных яблок не было видно. По спине Вадимчика, вдоль позвоночного столба пробежал холодок незнакомого доселе беспокойства. Из узких щелок-глаз Апофеозова на него глянула непроглядная, чарующе-ужасная тьма.

– Если русскую ржавую тачку так скинуть, она, наверное, в жестяной блин обратится, – добавил Апофеозов, помолчав.

Вадимчик, внезапно почувствовав слабость в ногах. К счастью тут же оказался старенький расшатанный стул, иначе наш герой-любовник с позором рухнул бы на немытый пол.

– Трактор портить не надо. Ты гони свою тачку сюда и деньги вези, парень. Мы тут это дело устроим, – с этими словами Апофеозов опять отступил в тень.

Там он уселся на какой-то сундук – не сундук. Установилось долгое молчание, в течение которого Вадимчик одним махом опорожнил недопитую Болтом чашку. В чашке оказался на удивление вкусный самогон.

– Ну, я, пожалуй, поеду, – пробормотал Вадимчик и направился к выходу.

– А кто в тачке будет, мужик или баба? Или их будет двое? – из своего угла спросил у спины Вадимчика Апофеозов.

– Пустая она будет, – рявкнул Вадимчик, не оборачиваясь, и кубарем выкатился из помещения.

Посидев один в тишине и пустоте, Апофеозов повздыхал, покашлял, тихо встал и направился к выходу. На пороге он привычным движением извлёк из-за спины хвост, походивший по виду, поросший волосом, оживший садовый шланг. Заканчивался хвост волосяной кисточкой. Апофеозов бережно намотал хвост на левую руку и вышел под неяркие осенние звёзды. «Розовый посёлок» безмолвствовал. Апофеозов постоял, повздыхал, покашлял, да и потопал восвоси. Вскоре звук его шагов канул в промозглой сырости осенней ночи.