Вадим Панов - Охота на Горностая (сборник)

Коридоры казались бесконечными, и везде разведчик видел навов. А потом помещение сменилось. И там тоже были навы в камерах, но… не во всех он вообще мог опознать то, что некогда было Стрелой Тьмы. Странные, дикие, невозможные твари. Некоторые кидаются на стены, оставляя чёрную кровь на металле пола и разводы, медленно исчезающие со светящихся поверхностей. Иные безучастно лежат на полу. Третьи провожают осмысленным взглядом, в котором, однако, не осталось ничего навского.

Второй раз за столь короткое время гарке стало страшно. Масштабы увиденного поражали, более того, он понял, что находится не просто в тюрьме. А пытки будут лишь прелюдией к тому, что его изменят и потом заставят убивать братьев. Как заставили эту тварь, которая несёт его. Высокая и сверху совсем как нав, но внизу ноги – звериные, гладкие, чёрные, с огромными когтями.

Когда разведчика занесли в Лабораторию, он машинально прикрыл глаза – там было слишком светло. Как навы могут видеть в кромешной тьме, так и асуров свет не ослепляет.

Его опустили на металлический стол.

Он ожидал, что стол этот будет прохладным, но тот оказался на удивление тёплым. Почти горячим. А потом под его пальцами обнаружилась капля крови. Тягучей, навской, и он сжал зубы. Путы – невидимые, не мешающие вивисекторам, распластали его, и единственное, что он мог, – это шевелить головой и пальцами ног и рук.

Над ним склонилось несколько асуров. Двое мужчин и одна женщина, явно моложе их. Вряд ли её возраст перевалил за вторую сотню, но бездонные глаза были не менее холодны, чем у коллег.

Чуть поодаль он сумел заметить ещё одного асура – одежда, осанка и блеск металлической перчатки на левой руке были до боли знакомы. Только потом нав рассмотрел его лицо и убедился в том, что его догадка верна: Главнокомандующий.

Асура взяла в руку скальпель.

Кожа и мышцы расходились под острейшим лезвием, а разведчик не сводил взгляда с Главнокомандующего. Смотрел ему в лицо, глаза в глаза. Следил за реакцией и пытался понять, что же будут делать сейчас светлые твари. Эти мысли помогали не обращать внимания на боль. Уколы в шею, в область сердца, в основание черепа – явно зелья, стимуляторы и ещё какая-то дрянь. Он не знал, что именно, однако догадаться было нетрудно. Он нужен им живой: до этого они препятствовали его смерти, и тем более не дадут ему умереть на этом столе. А жаль.

Боль волнами расходилась по телу – от груди и ниже, в брюшину. Она была острой, мерзкой, но пока её можно было терпеть, и он не произносил ни звука.

– Какой стойкий, – холодно проронила светлая на асурском, будто в ответ на его мысли. Она наклонилась к лицу нава, ловя его взгляд. – Хочешь меня убить, да?

Гарка только оскалился. Он знал язык Первых, все навы знали, но не желал ей отвечать. Слушать было куда полезнее.

– Хочешь… – удовлетворённо улыбнулась она, не отстраняясь. – А знаешь, как я хочу уничтожить всех вас, твари? Знаешь, каково это видеть, как рушится родной дом? Видеть кровь отца на своих руках, а рядом его изломанное тело? Знаешь, каково это – узнать, что всё, что осталось от матери – её сердце? А тело такие, как ты, швырнули на корм своим драконам. Знаешь, каково это – наблюдать, как любимому брату заливают в горло золото и потом убивают? Знаешь, тварь?

Гарка дернулся в путах, рыча.

– Поэтому ты узнаешь, что такое боль, навское отродье.

И тогда разведчик, презирая себя, закричал, потому что по обнаженному нерву через острие скальпеля ударил светлый болевой аркан.

Перевести дыхание удалось не сразу. Он хватал ртом воздух и корил себя за несдержанность. И продолжал слушать, когда пелена боли спала с разума. Асуры обсуждали ход операции. Та, что его резала, стояла около Главнокомандующего и указывала на разведчика:

– Он великолепно держится. Он нам подходит. Именно на нём мы сможем проверить то, что хотели. Я уверена, он сумеет преподнести навам немало сюрпризов.

– Главное – это не сюрпризы навам. Мы должны уничтожить Яргу. Убить его – и навы дрогнут. Он – наш главный враг.

– Остальные… Мы уже подошли очень близко. Он останется прежним, он сумеет… – Она оглянулась и заметила осмысленный взгляд гарки. Коротко бросила:

– Усыпить! – и снова перевела взгляд на Главнокомандующего, продолжая говорить: – Остальные будут изменяться по схеме «Образцов 89, 85 и 90». Как раз 90-й успешно прошел полевые испытания.

– Вы уже выпускали их в бой? – Сквозь накрывающий аркан разведчик пытался услышать ещё хоть что-то, но слова расплывались, становились нечёткими и теряли свой смысл. Главнокомандующий был недоволен, и последним, что чётко сумел распознать нав, был ответ асуры:

– На восстановление уйдет несколько недель, но главное…

Ныли виски, и казалось, ничто не может успокоить сейчас эту тянущую, противную боль. Асура сидела на пустом столе в Лаборатории и сжимала длинными тонкими пальцами его металлическую поверхность.

Визит Главнокомандующего выбил её из колеи. Они не ждали его, планировали показать результаты только через месяц, на исходе года, однако он прибыл, и нельзя было отказаться от представления ему результатов работы. Глава Лаборатории, как назло, оказался в столице, а кроме неё, никто из оставшихся не мог рассказать так подробно о каждом «образце».

Она специально не читала сводки с фронтов, не спрашивала никого вокруг, как продвигается война. Она отодвинула войну, как делала всякий раз, когда оказывалась в стенах Лаборатории. Выезды за «образцами» тоже не были войной.

Но когда война пришла сюда в облике того, кто сейчас где-то там посылает армии в бой, уже не удалось отстраниться, и за операцию, за разговор с навом асуру охватывал горячий стыд. Не сдержала эмоций. Позволила лишнее. Показала, что её грызет боль и сжигает ненависть.

Главнокомандующий ничего не сказал в ответ на эту вспышку, и его молчание было хуже любых слов.

Звякнули колбы в соседнем кабинете, и асура вздрогнула. Подняла голову, глядя на того, кто там, и с удивлением обнаружила «Образец 85».

– Что ты тут делаешь?

Тварь, которая некогда была навом, застыла между двумя столиками. Асура позвала его к себе:

– Что тебе тут нужно?

«Образец 85» помотал головой. А потом ответил – он недавно научился произносить отдельные слова:

– Надо. Помогать. Плохо. Вам.

– Мне? – Она растерялась. Она никогда не видела в своих образцах разумных существ, потому что самолично отбирала у них разум, превращая в машины для убийства. Но этот её удивлял уже не в первый раз.

– Да. Боль есть. – Он подошёл совсем близко, нависая над ней, глядя чёрными глазами в её лицо. А потом положил ладонь на голову асуры, и боль исчезла, словно её и не было. – Боль – плохо. Помогать.