Михаил Комаров - Повелитель блох

– Какое население?! – снова взвился Абарзел. – Я здесь, кроме сусликов, никого из местных пока не видел!

– Ну, из сусликов какие грешники, – скривился Дрикула. – Тут надо с туземцами связываться, с аборигенами. Проводить ассимиляцию ускоренными темпами.

– Какой он умный, этот Магарыч, просто рога потеют! – ехидно восхитился прораб. – А как эту ассимиляцию проводить, когда база даже на четверть не построена, он тебе не объяснил?

– Так это уже не наше дело. Это пускай у Пенделля голова болит, за ассимиляцию он отвечает.

– А за обеспечение стройки, ты! – повысил голос Абарзел.

Он был строителем по призванию. И не просто выполнял обязанности, а любил свою работу и гордился ею. Поэтому, хотя в целом, как демон демону, Дрикула ему даже нравился – с ним было приятно посидеть за кружкой чего-нибудь согревающего, поговорить за жизнь – Абарзела страшно раздражало наплевательское отношение снабженца к служебным обязанностям. Только поэтому прораб позволял себе, исключительно находясь на стройплощадке, конечно, на Дрикулу покрикивать.

– Я пока все благие намерения на резиденцию переброшу, иначе меня Ноизаил с потрохами… а ты, как хочешь, но чтобы на котлован и хотя бы на два этажа для общежития, мне материалов достал.

– Ну, может денька через два… – неуверенно протянул Дрикула, – если старые связи поворошить…

– К утру! Иначе будешь отдыхать на голой лаве, в обнимку с бесами! Подумай сам, как я общежитие буду строить? Осыплется же все, если не мостить!

– Ладно, ладно. Сейчас в других мирах пошурую, может у кого в заначке осталось. Вот только мышку на первом этаже в резиденции пристрою. Ноизаил любит, когда кабинеты летучими мышами украшены, так я заказал целый ящик чучел, чтобы хватило. Ты как думаешь, – он сунул чучело под нос Абарзелу, – мне ее лучше к стене приколотить или, сделать настольный вариант, на специальной подставочке?

Абарзел ответил ему, и даже довольно подробно, но увы, украсить первый этаж предложенным образом, Дрикула не имел чисто физической возможности. Хотя совет оценил, заржал, хлопнул прораба радостно по плечу: «Спиши слова!» и шустренько потрусил в сторону резиденции, где бесы вгрызались уже в третий подземный этаж.

Младший демон сплюнул ему вслед. Уже не в первый раз в бесхитростном мозгу прораба мелькнула мысль, что Дрикула просто развлекается за его счет.

Ночью решили с места не двигаться. Точнее, Арра, когда маленько пришла в себя и убедилась, что уже может стоять без посторонней помощи, рвалась разобраться с «этими гадами», которые обнаглели настолько, что осмелились высунуться уже не в двух днях пути, а в непосредственной близости, можно сказать, на глазах у могучей группы борцов с враждебной магией. Причем было не совсем понятно, что именно ее взбесило больше всего – само проявление чужой магии; ударная волна, вырубившая ее так эффективно, что она валялась на травке, вяло ругаясь, почти полтора часа; или то, что враждебные силы не проявляли к ним никакого интереса.

В общем, когда воин-маг смогла самостоятельно подняться в свою комнату и обуть сапоги, ее боевой дух укрепился настолько, что девушка потребовала от спутников немедленных действий.

– И что же ты предлагаешь делать? – равнодушно поинтересовался Ганц.

– Как что? Седлаем лошадей и туда, – Арра указала в ту сторону, где через несколько часов должно было взойти солнце. – Налетим неожиданно…

– С гиканьем? – Ганц перебил ее без всякого уважения, почти презрительно.

– Что? – растерялась она.

– С гиканьем, спрашиваю налетим? – повторил он. И пояснил небрежно: – Когда здешним пастухам приходит в голову поразбойничать в степи, они на какую-нибудь отдаленную ферму налетают, с воплями и гиканьем. Если умеют, то свистят еще.

– И что потом? – с неуместным интересом спросил Джузеппе.

Ганц отвернулся от Арры и ответил магистру спокойно, даже немного скучающе:

– Да ничего особенного. Если фермер дома, он выкатывает бочку пива и режет барана, а если его нет, они пиво сами находят.

– А барана?

– Нет, живность они не трогают. Мало ли, может этот баран самый ценный, какой-нибудь особой породы… Вообще, такие накладки редко случаются, обычно они подгадывают так, чтобы хозяева дома были. Так оно всем спокойнее.

– Вы о чем говорите! – топнула ногой Арра. – Какие бараны, какие пастухи?! Джузеппе, мы из-за одного паршивого амулета сломя голову неслись, чтобы его уничтожить, так что же теперь сидим, как мухоморы под елкой? Сейчас ведь все гораздо серьезнее!

– В том-то и дело, – пробормотал Джузеппе.

– Не сердись, птичка, – мягко улыбнулся ей Ганц. – Просто, лететь туда, как ты изящно выражаешься, «сломя голову», сейчас, среди ночи, было бы в высшей степени неразумно. Мы люди не местные, дорог здешних не знаем…

– Ты что, заблудиться боишься?

– Не заблудиться, а попасть в ловушку. В темноте, да на незнакомой местности… Можно, конечно, ломануться сейчас туда дуриком, вступить в схватку с превосходящими, если я правильно понимаю ситуацию, силами противника, и героически погибнуть. Потом про нас песни будут складывать, баллады разные… Это если кто-нибудь про наш героический рейд в ночи узнает, конечно. А то ведь можем и без следа сгинуть.

– Совершенно верно, – решительно поддержал его магистр. – Действовать сейчас вслепую, это вульгарное самоубийство.

– Но что-то мы должны сделать! – Арра почти плакала от злости.

– А кто говорит, что нет? – Ганц вроде даже немного удивился. – Просто действовать надо с умом. Вот рассветет, тут мы потихоньку и двинемся. Подберемся поближе, посмотрим, принюхаемся, чем пахнет. На основании разведки составим план… тебя что, в Эсмерре тактике действий против превосходящих сил противника не учили? А ну-ка, скажи мне, третья по списку выпускница, какое главное правило в таком случае?

– Не суетиться, – тихо вздохнула Арра.

– Не совсем каноническое и не слишком подробное определение, но по сути совершенно верно, – Ганц ухмыльнулся.

А внезапно оживившийся Джузеппе спросил у девушки:

– Арра, скажи пожалуйста, кто у вас этот предмет читал? Не Сильвестр Стоун часом?

– Точно. Ты что, его знаешь?

– Еще бы! В университете вместе учились. Он, правда, на пару курсов старше меня был. Шум тогда поднялся, ученый совет четыре раза собирался, когда он стал подобным образом на экзаменах отвечать, все выгнать хотели, за неуважение! Неканонические формулировки, – магистр хихикнул. – Но Сильвестр уже тогда парень серьезный был. Выстроил теоретическое основание, одних статей не меньше десятка написал. Публичные показательные опыты проводил, с добровольцами из студентов и настоял на своем. Свел все к сути, что для определенных психофизиологических типов пространные объяснения с большим количеством слов, только затеняют смысл, в то время, как короткие четкие указания остаются в памяти навсегда и дают возможность действовать в сложных ситуациях на уровне подсознательного автоматизма. Как сейчас помню, «не суетись» и «бди», это его любимые примеры были.