Лариса Петровичева - На границе чумы

– У государя особые планы? – поинтересовался он.

Чистильщик кивнул.

– Я не в курсе деталей, но в ближайшее время в столице что-то намечается. Есть вероятность, что Торна восстановят на прежнем месте.

Таракан не удержал изумленного возгласа.

– Да он же еретик! Спасибо Андрею, что не сожгли.

– А твой хозяин извращенец, – веско парировал Чистильщик. – А святой Hoax был алкашом. Ну и что?

Действительно, ну и что? Таракан ничего не ответил и принялся упаковывать арбалет. Чистильщик внимательно следил за всеми его манипуляциями и наконец поинтересовался:

– Почему именно арбалет?

– Почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Таракан. – Хорошая машинка, мне нравится. И действует наверняка, даже если он кольчугу носит.

– Не носит, – усмехнулся Чистильщик. – Он вообще на удивление беспечен. Пьянки, бабы… – Таракан застегнул чехол арбалета и, забросив его на плечо, вопросительно взглянул на Чистильщика, вдвоем они не спеша направились к выходу из комнаты, и охранник государя продолжал: – Знаешь, я веду его уже два дня, и за это время его могли убить раз десять минимум.

– Но ты его ведешь, – сказал Таракан, спускаясь по грязной лестнице, – и этого не случится.

Ему было над чем подумать – например, над тем, стоит ли прямо сейчас идти к хозяину и рассказывать о возможном скором возвышении Торна. Таракан в итоге решил промолчать – хозяин был вспыльчив и непредсказуем, мог бы наворотить таких дел, что всем бы небо с овчинку показалось, так что пусть себе пока забавляется: под вечер как раз доставили двух молодых ведьм из предместья. Во дворе Таракан поправил лямку на плече и, взглянув Чистильщику в глаза, спросил:

– Одного не пойму, почему ты рассказал мне так много.

Чистильщик индифферентно пожал плечами.

– Разве это много? – задумчиво произнес он. – Я тебе еще больше скажу: через месяц уезжай из Аальхарна. А то тут многое тебе припомнят…

Таракан кивнул, прощальным жестом приложил пальцы к краю шапки и пошагал прочь. Хозяин велел явиться к полуночи для «приборки», поэтому у него еще было достаточно свободного времени – почему бы не зайти в кабачок и не пропустить стаканчик в честь праздника?

А Чистильщик встал неподалеку от дома Шани, согнав с весьма хлебного местечка оборванного члена гильдии нищих, и принялся просить подаяние у прохожих, благо его непритязательная одежонка позволяла подобный промысел. Вскоре он увидел, как в дверь особняка бывшего шеф-инквизитора постучала молоденькая служанка «Луны и Кастрюли» – в руке она держала драбжу.

– Ваша милость забыли, – сладко пропела девушка, когда дверь открылась, и Шани, уже в домашнем халате, высунулся на улицу.

– А, благодарю, – протянув руку, он взял драбжу, девушка кокетливо улыбнулась.

– С праздником, ваша милость, – томно пролепетала она и потянулась к нему для традиционного поцелуя. Шани твердой рукой обнял ее за талию – до Чистильщика донеслось нежное «Ах, наглец!» – и втянул в дом.

– С праздником, – произнес Чистильщик и отправился ужинать: насколько он успел узнать повадки бывшего шеф-инквизитора, теперь у него была верная пара часов на отдых.

Шани проснулся от того, что в лицо ему бесцеремонно выплеснули ведро ледяной воды. Он выматерился и сел в мокрой постели.

В его спальне находился государь Луш собственной персоной. В компании двух охранцев (одним из которых был Чистильщик, уже сменивший непритязательную одежонку нищего на темно-зеленый армейский камзол без знаков отличия) он стоял возле кровати и держал в руках пустое ведро.

– Ну спасибо, государь, – мрачно промолвил Шани, обтирая лицо сухим краем одеяла. – С добрым утром. С праздником.

– С добрым, с добрым, – грубо произнес Луш. – С праздничком. Посмотри на себя, ты на пьянь подзаборную похож, – он скептически окинул колючим взглядом бывшего шеф-инквизитора и приказал: – Приведи себя в порядок, ничтожество. Жду тебя во дворце.

С этими словами он покинул спальню, охранцы двинулись за ним. Из коридора послышался звук хорошего пинка, и кто-то заскулил: наверное, служка попался под горячую руку. Шани стянул через голову мокрую рубашку и выглянул в окно – государь изволил садиться в карету. Один из охранцев, впрочем, не последовал за патроном, а, кивнув какому-то полученному поручению, отправился скорым шагом прочь по улице. Шани энергично потер щеки и потянул себя за взлохмаченные волосы. Интересно, что бы мог означать этот утренний визит?

В дверь спальни испуганно заглянул служка, потирая зад.

– С добрым утром, ваша милость, – промолвил он. – Прикажете вина?

– Да какого уж тут вина, – отмахнулся Шани, – когда государь разгневался… Я сейчас уезжаю во дворец. Если не вернусь к обеду, то дай знать Андрею о том, что государь приходил.

– Слушаюсь, ваша милость, – закивал служка.

– И на всякий случай упакуй мой дорожный сундук. Самые необходимые вещи по погоде на пару дней.

– Хорошо, ваша милость, – служка, видимо, окончательно перепугался – и ведь было от чего. Обычно такие визиты к главе государства ничем хорошим не заканчивались.

– А если я и завтра не вернусь, то можешь искать себе нового господина, – сказал Шани. – Все, иди.

Через два часа выбритый и очень прилично одетый – истинный дворянин, дело портили только мешки под глазами и несколько царапин от поспешного бритья, – Шани сидел в знакомом кресле в личном кабинете Луша. За гобеленом точно так же, как и в прошлый раз, поскрипывала тетива арбалета, Шани задумался, меняют ли там стрелков или сидит все один и тот же. На государевом столе красовалась тарелка с луковками и темным подовым хлебом – начался пост, а среди бумаг Шани приметил изрядно потрепанную «Историю ведьмовской блудницы и падшего слуги Заступникова» и испытал невольную гордость за свою биографию.

Говорят, в книге все очень нравоучительно закончилось – сожжением любовников на костре. На том месте, когда возлюбленные обращаются в пепел, сентиментальные дамы и девицы обыкновенно принимались рыдать.

Смешно.

– Интересно, почему ваши люди не используют пистоли? – поинтересовался Шани.

Вошедший Луш, который собирался уже материть бывшего шеф-инквизитора, от такого вопроса смешался и растерялся.

– Пистоли… Да пес их знает. Должно быть, арбалет внушительнее, – произнес государь. – И потом, найдут тебя с простреленной грудью – ничего страшного. А вот если болт в глазнице – совершенно иное дело. Всем окружающим страх и наука.

– Меня хотели найти с болтом в глазнице? – невозмутимо спросил Шани.