Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1

С наших лиц в тот момент можно было смело писать картину, даже целых три: удивление, радость, а затем и крайнюю степень любопытства.

Домовой самодовольной персоной стоял перед нами и сиял, словно новенькая монетка. Мы же, немного придя в себя от неожиданности, вызванной столь эффектным появлением, бросились его обнимать, обрадовавшись этому наивному, но беспредельно шаловливому существу, как доброму и старому знакомому. Только временно потерявший дар речи Юриник не мог никак разобраться в своих чувствах и не знал, веселиться ему или огорчаться. А потому он робко переминался с ноги на ногу, топчась в сторонке, словно бедный родственник, прибывший издалека. И ведь его никак нельзя было в этом обвинять! Неожиданное появление домового сулило бедному Юринику ряд новых неизбежных огорчений и неприятностей, коль скоро домовой выбрал его в свои любимцы. Максимка уже успел преехидненько отметить Юриника отдельно, показательно подмигнув несколько раз, будто говоря этим: «Не знаешь, что делать? Счастье от нас теперь никуда не уйдёт! Для того-то я и здесь, чтобы вам жилось не очень скучно! Уж я-то о вас сумею позаботиться, а особенно о тебе». Несчастный Юриник встрепенулся, он правильно понял недвусмысленный взгляд и подмигивания домового, но делать нечего, если хочешь мира, то готовься к войне, от Мокси, как известно, так просто не избавиться.

– Здорово, старина Максимилиан! Какими судьбами? – наперебой возбуждённо заговорили все разом, а затем, успев немного поостыть, добавили и ряд живо интересовавших вопросов – Откуда ты? Куда направляешься? Надолго ли к нам? Как нашёл нас?

Мокся спокойно, с достоинством и непомерной гордостью за самого себя выдержал град этих, по его мнению, вовсе неуместных в данный момент вопросов и вместо ответа лишь тяжело и устало вздохнул. Ему думалось, что совсем не так положено встречать дорогого и уважаемого гостя. По всем неписаным правилам жизни его сначала требуется хорошенько накормить от пуза и дать отдохнуть, а потом уже и пытать. Он терпеливо выждал, когда, наконец, все немного успокоятся, и сказал, высокомерно и гордо выпячивая нижнюю губу и причмокивая для пущей солидности:

– Чмок… Я же говорил, что мы скоро увидимся! Ну, я же говорил? Чмок-чмок!

– Ну, говорил-говорил! А теперь скажи нам: какими судьбами ты здесь?

– А пряники сегодня будут? Али я впустую должен тут с вами разговоры разговаривать?

– Будут, будут! Давай рассказывай скорей, разве ты не видишь, мы все так и сгораем от любопытства?

– Вижу, вижу! В том-то всё и дело, что вижу. Это как раз и есть часть моего гениального плана.

Домовик с сильным сомнением отнёсся к нашим увещеваниям по поводу пряников, нахмурил свои косматые брови и решил для верности уточнить ещё разок:

– Нет, я всё же не понял. Так будут или точно будут прянички-то?

Теперь отвечал Дормидорф, а мы с неподдельным интересом наблюдали за развитием событий:

– Прянички-то? Будут точно, ты даже в этом и не сомневайся, касатик ты наш!

Домовик деловито почмокал, что-то пошептал про себя, будто с кем-то посовещавшись, затем озорно приподнял левую бровь и осторожно произнёс нараспев:

– Не-ет уж, други мои щедрые, выложите-ка сначала пря-янички на бочку, уж не сочтите за назойливость, но так будет вернее, да и вам спокойнее. Будьте так любезны, извольте распорядиться, пожалуйста. Пока я совсем не передумал…

И он часто-часто, будто извиняясь, заморгал хитрющими глазками и задвигал косматыми бровками, видимо, для большей убедительности. Дормидорф что-то шепнул скатерти и передал Моксе возникший большой пакет. У шишка тут же засверкали глаза и алчно зашевелились маленькие жилистые мохнатые пальчики на руках, совершая привычные хватательные движения. Он небрежно сказал, указывая кивком головы в сторону дедовой скатерти:

– Одобряю, хорошая штуковина, редкая и полезная в хозяйстве. Дадите как-нибудь немножко попользоваться, на месяцок? Мне просто крайне необходимо несколько пополнить некоторые запасы провианта. Так, на всякий случай, чтобы было. Раз уж мы всё равно такие друзья! Так дадите, я смею надеяться? Можно прямо сейчас?

– Нет, касатик, не дадим, – ответил, как отрезал, старина Дормидорф, – у тебя всё равно ничего с ней не получится. Ты пряники получил, скромненький ты наш?

Все мы следом за Дормидорфом вопросительно посмотрели на мгновенно притихшего Максимку.

– Ну, получил! – осторожно отвечал домовой, небезосновательно заподозрив в этом вопросе какой-то подвох.

– Нет, ну получил или точно получил? – передразнивая Моксю, спросил дед.

– Получил, получил, точно получил, вы, голубчик, даже и не сомневайтесь! Точнее уж некуда! И остался этим, надо заметить, очень доволен, неописуемо, так что не извольте беспокоиться. Какой же добренький человек, мир вашему дому, – отвечал домовой, на этот раз передразнивая Дормидорфа, нервно шебурша бумагой и на всякий случай ощупывая драгоценный пакет, который он нежно и трепетно прижимал к груди.

– Ну, теперь давай, рассказывай, не тяни кота за хвост!

– Да тут и рассказывать-то совершенно нечего. Вот шёл я, шёл, и зашёл к вам на огонёк. Надеюсь, не прогоните бедного-несчастного вечного странника? – но видя, что никто и не собирается с ним больше шутить, он резко сменил тон. – Я ведь всё время был с вами, как есть всё время, ни на минутку не покидал вас! Видали, как забочусь? – помолчал, обвёл всех взглядом, им же зацепил пряничный пакет и вздохнул: – Курительная трубка. Если мы, домовые, даём какую-нибудь свою вещь и её принимают, то пиши пропало.

В промежутках он жевал, нестерпимо чавкая, один за другим любимые пряники, которые исчезали, словно в топке паровоза:

– Вместе с этой вещью забирают и нас. С нашего согласия, естественно.

– А как же твоя милая сердцу таверна? Не жалко? – спросил Юриник, начавший помаленьку приходить в себя, но его голос был всё ещё слаб.

– Не-а, не жалко. Ни капелюшечки! Я ведь там никому не был нужен, никто и никогда не угощал меня, кроме вас. Поэтому я и решил не оставлять вас одних. Помогать, заботиться и развлекать в силу моих скромных возможностей, но обещаю, я буду очень стараться! Я же полон всяких сюрпризов и неожиданностей, вот он знает! – домовой кивком головы указал на оторопевшего Юриника. – Буду потом счастливо жить у кого-нибудь из вас, когда ваше путешествие закончится. Обзаведусь семьёй, пойдут маленькие прелестные домовятки…

И он опять бросил, вроде бы украдкой, но специально так, чтобы все видели, свой взгляд на Юриника. Подобными радужными перспективами Максимилиан окончательно добил его. Того аж закачало из стороны в сторону от «радости». Добившись своего, домовик закончил жалостливым голоском: