Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1

Коршан внезапно пронёсся над нашими головами, но с такой бешеной скоростью, что я ничего не успел сделать. Но я был начеку, и задуманное просто-напросто обязательно должно было получиться. Тогда я вынул эту штуковину из кармана и держал в руке. Вдалеке показалась крохотная чёрная точка, она быстро увеличивалась в размерах. Сомнений не было: это долгожданный ворон. Сейчас я его «осчастливлю», приземлю на хвост и «порадую». Я перевёл взгляд на карточку, затем обратно на него, чтобы ничего не пропустить и успеть насладиться живописным зрелищем. Когда он приблизился настолько, что стал отчётливо виден, я с превеликим удовольствием с силой сжал карточку в ладони несколько раз подряд.

То, что произошло с его головой, я не видел, да это было и не важно. Зато я совершенно отчётливо видел другое, гораздо более красочное действо: прямо в полёте ворона как будто пережевали невидимые челюсти, промясорубили и выплюнули. После чего он, бешено кувыркаясь, дико закрякал и, потеряв ориентацию, рухнул в воду. Словно сбитый вражеский самолёт, только что без дыма из хвоста, зато с пухом и перьями. Свалился он недалеко от берега с оглушительным всплеском. Ничего не понимая, ворон с трудом выкарабкался, наконец, на спасительный берег. Эх, «дострелить» бы его, чтоб не мучился! Да жаль, пока это не входило в мои планы.

Коршан несколько раз отряхнулся, нахохлился и принялся перебирать клювом свои оставшиеся пёрышки, намокшие и слипшиеся, перепачканные илом и тиной. При этом он громко и изощрённо ругался. Сквернословил на себя, воду, грязь, небо и… почему-то Корнезара. Причём последнему досталось больше всех! Разделал сбитый ворон несчастного и ни в чём не повинного Корнезара под орех, ругал в хвост и в гриву, я и слов таких доселе не знал! Впору было брать и записывать за ним.

Так мы и уплыли, а он остался сушиться. Но поражённое до глубины души эхо ещё долго доносило до нас его злобные замысловатые выкрики.

Я остался очень доволен подарком вредного кармана. Только теперь меня занимал другой вопрос: а что если не гнуть эту карточку, а дать по ней, допустим, щелбан? Насколько эффективным окажется новый метод воздействия? За неимением под рукой ворона я начал задумчиво поглядывать на отдохнувшего, но всё равно многострадального Корнезара. А тот, словно предчувствуя неладное, вдруг жалобно спросил:

– Что-то у меня нос чешется, к чему бы это?

Хоть я и знал ответ, но предусмотрительно решил промолчать. Зато незамедлительно ответил наш бравый капитан Юриник:

– К тому, что Коршан в следующий раз промажет мимо лба и попадёт в нос! Будь очень осторожен, смотри, чтоб глаз не зачесался.

Юриник как в воду глядел с глазом. Ошибся он только с вороном. Это был не Коршан, а я, собственной персоной. Виноват, немного не рассчитал силу щелбана и место приложения удара. Корнезар сидел вполне спокойно, лишь иногда нервно подёргиваясь и озираясь. Но делать было нечего, он поставил меня в безвыходную ситуацию. Кроме него больше не на ком было ставить подобные эксперименты, а отказаться от них я никак не мог, хотя бы из познавательных побуждений. Он один здесь плохой, а остальные хорошие. Именно поэтому он был обречён, ничего не попишешь – судьба. Ведь кому суждено получить хорошую затрещину, не стоит опасаться плохого пинка.

Уже в следующее мгновенье Корнезар, нелепо взбрыкнув ногами в воздухе, плюхнулся в воду. Когда же мы его выудили оттуда, словно большую оглушённую рыбёшку, он, всхлипывая, произнёс:

– Я, наверное, заболел. Сначала моё лицо растягивалось, словно резиновое, а теперь и вовсе мне кто-то засадил в глаз. Хотя я точно помню, что рядом никого не было. И чесался-то, между прочим, нос, а не глаз! Да что же это такое? А у вас ни у кого ничего не чешется? Ничего необычного не произошло?

Все ответили отрицательно, в том числе и Юриник, который при этом выглядел слегка смущённым. Он даже нежно ощупал своё лицо, освежая в памяти пережитые ощущения. Дорокорн, пытаясь хоть немного успокоить Корнезара, сказал:

– Я от кого-то слышал про довольно ощутимые солнечные удары. Может, это солнце тебя и ударило… в глаз? Чтобы не забывался. Так сказать, в целях профилактики!

– А почему меня, а не тебя? Чем я хуже?

– Потому что ты был теплее всех одет, понимаешь? Тут вступил в разговор Дормидорф:

– Хм, и ворон вёл себя сегодня не совсем обычно, будто ему вша под хвост залезла! Он часто раньше нырял с разгона в прибрежный ил?

– Да я как-то не замечал за ним…

– Может, он влюбился в кого? – выдвинул я робкое предположение. Все резко повернулись и недоуменно посмотрели на меня. Я добавил, поясняя свою мысль: – ну, пару он себе мог найти или нет? Где-нибудь на чердаке или в лесу, да мало ли где, кровь взыграла, выброс гормонов и всё такое.

Меня прервал смех Корнезара. Все с интересом наблюдали за его реакцией. А когда ему сказали, что моё предположение вполне правдоподобно и объясняло бы всё, он наотрез отверг его, намекнув, что знает точно, что такого не может быть в принципе, потому что не может быть никогда. Мы, поражённые, терялись в догадках, но не верить Корнезару у нас не было никаких оснований, ведь как-никак он лучше нас всех знает Коршана, соответственно, и его пристрастия.

Мы решили отнести всё произошедшее к разряду загадок и, на всякий пожарный случай, получше присмотреться к ворону, может быть, ему нужна психологическая поддержка и ещё не всё потеряно? Мне не очень нравилось то обстоятельство, что капитан Юриник периодически как-то подозрительно странно посматривал на меня, чего раньше за ним не замечалось. Я недоумевал, в чём же меня, честного человека, можно заподозрить, но сам спросить не решался. Когда страсти немного поутихли, Юриник всё же задал мне вопрос, но так, чтобы Корнезар не слышал:

– А ты, случайно, нашего любезного джина из трубки не выпускал? «А-а, вот где собака зарыта!» – подумал я и честно ответил:

– Нет, не выпускал, даже и мысли такой не имел! Да он и не нуждается в том, чтоб его кто-то выпускал. Он у нас вольная птица, сам себе голова. Не думаю, что случившееся с Корнезаром и вороном дело его умелых рук. Его шутки сводятся к невинным проказам, самая большая неприятность от них – шишка на лбу или разбитый нос, разве это серьёзно? А тут, видишь ли, совсем другой почерк.

– Да уж, почерк совершенно не совпадает с его манерой, тут я с тобой соглашусь. Но Мокся ведь непредсказуем. Помнишь, как он ловко всё подстроил и обтяпал, когда я из-за него в стенку врезался? Может, он быстро совершенствуется, так сказать, повышает квалификацию своего каверзного уровня?

– Да он же летать не умеет, как он тогда до ворона добрался? Подпрыгнул, что ли?

– Не знаю. Ты, конечно, прав, летать он не умеет, но откуда нам знать? Может, он камнем в ворона швырнул, а Корнезару кулаком засветил. Он ведь вполне мог услышать наш с Корнезаром недавний разговор про зачесавшийся нос и вместо носа решил «порадовать» его в глаз! Хотя, с другой стороны, не понимаю… зачем ему это… в нос было бы, по-моему, гораздо интересней и красочней.