Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1

Мы собрались в нашей с Дормидорфом комнате и с превеликим трудом вызвали домового из моей трубки. Этот обормот, скорее всего, всё слышал и набивал себе цену или вредничал, потому что был не в духе. А очень возможно, и просто ленился, думая: позовут-позовут и отвалятся по-хорошему. Но нет, он просчитался, пришлось выходить. Недовольный взъерошенный шишок явился не запылился, вывалившись из самого дальнего угла. И пошёл ходить вразвалочку кругами, громко шаркая, ссутулившись и скукожившись, словно древний поношенный башмак, держа руки сомкнутыми за спиной, весь хмурый и ненастный. Домовик всем своим видом показывал, как ему сейчас тягостно и муторно на душе. Впору хоть в гроб ложиться, а мы тут со своими просьбами! Шли бы мы лучше все лесом быстрыми шагами! Но после долгих и нудных уговоров он наконец дал своё высочайшее согласие.

Решающим аргументом был, как всегда, заветный пакетик с пряниками. Мы ловко подкараулили Корнезара в коридоре, когда тот, торопясь на встречу, мчался на полных парах. Дорокорн, случайно оступившись, нечаянно схватился за отворот его плаща и оторвал одну из пуговиц. Пуговица покатилась своей дорогой, а Дорокорн повис на Корнезаре, который в бесполезной попытке поддержать крупное тельце так поднатужился, что покраснел, как спелый помидор, и весь затрещал по швам. Очень смутившись, он принялся искать свою родную пуговицу, но нигде не мог найти её, так как домовой, сделавшись невидимым, уже давно её умыкнул и сунул в карман Дорокорна. Ну, подумаешь, закатилась куда-нибудь, разве это беда? Пустяки, просто придётся пришивать другую пуговицу. На счастье у него, запасливого Дорокорна, имеется таковая. Прямо специально для подобного случая хранилась! А вот и иголочка с ниточкой за отворотом воротника. Не подобает такому человеку, как Корнезар, расхаживать оборвышем по посёлку, неприлично это! Корнезар был вынужден согласиться. А какой же умелец этот Дорокорн, как быстро и сноровисто пришил он новую пуговку на место оторванной, красота!

Нам ничего не оставалось, как терпеливо ждать возвращения Мокси и Корнезара. Юриник, чтобы скрасить вынужденное ожидание, решился поведать нам о том, что случилось с ним на плоту. Но, хитрец, начал издалека, обратившись к деду с невинным вопросом:

– Скажи, пожалуйста, Дормидорф, а может ли кто-то или что-то на расстоянии воздействовать на другой предмет? Воздействовать не как-то там, а физически, насильно изменяя его форму?

– Да, – отвечал дед, – вполне возможно, и примеров тому множество. Вот хотя бы недавнее происшествие с вороном и Корнезаром. А судя по твоему вопросу, и с тобой произошло что-то подобное. Видишь ли, дружище Юриник, для того чтобы производить подобные действия, у кого-то из нас должна быть одна довольно редкая вещица. Она переносит манипуляции, производимые с ней, на существо, образ которого последним остался в зрительной памяти и был передан на эту штуковину человеком, владеющим ею. Называется она каверзой, что ясно отображает её предназначение. А ещё мне яснее ясного представляется другое: у меня, тебя и Корнезара её нет. И если я ещё не разучился считать, а я ведь не разучился, то остаются двое: Дорокорн и Дмитрий.

После этих слов Дормидорфа мы с Дорокорном удивлённо и подозрительно переглянулись. Он посмотрел на меня так, будто уже знал наверняка, что эта каверза находится у меня, а я, в свою очередь, ответил ему взглядом, означающим, что её у меня не было и быть не может, разве же я тогда молчал бы? Нет, конечно, я бы обязательно первым делом поделился этой нечаянной радостью со всеми. А раз так, то я думаю, что она находится у Дорокорна. Кстати, уж кому-кому, а ему-то давно пора набраться смелости и честно в этом признаться. Но по всему было видно, что наглый и скрытный Дорокорн признаться в том, что каверза находится именно у него, почему-то даже и не помышлял. Как не помышлял и о том, чтобы поведать нам, что же толкнуло его на хулиганские действия, направленные против Юриника, Корнезара и, не в обиду будет сказано, ворона Коршана! К моему огромному сожалению, я в полной мере осознал, насколько был близок к провалу, ведь Дорокорн точно знал, что у него этой каверзы нет.

В этот критический момент наконец-то вернулся домовой. Будучи в своём репертуаре, он не стал утруждать и обременять себя хорошими манерами, а с устрашающим шипением и рычанием разъярённой дикой кошки кубарем выкатился в клубах пыли на середину комнаты из-под кровати и встал, как лист перед травой, крайне довольный своим эффектным появлением. Чем и спас меня от разоблачения. Но, надо думать, спас ненадолго, лишь на некоторое, весьма незначительное время. И на том спасибо. Зато у меня появилось время всё хорошенько обдумать, чем я и собирался заняться под шумок.

Юриник в момент внезапного появления домового мирно и расслабленно сидел как раз на той кровати, из-под которой и вывалилось чудо в пыльных перьях. Он стрелой взвился в воздух и долетел почти до потолка, издав предостерегающий утробный звук. Когда же он приземлился на ноги, то уже держал в руке свой грозный арбалет, готовый к выстрелу и на полном серьёзе нацеленный на шутника-домовика практически в упор. Шишок слегка присел на полусогнутых и замер, осторожно вращая удивлёнными глазами в разные стороны. Дормидорф, в свою очередь, со стальным скрежетом буквально разорвал свой походный шест пополам. Таким образом, у него в каждой руке оказалось по половине шеста, а из каждой половины торчало по тонкому длинному, сверкающему острой сталью лезвию. Получалось, что каждая половинка шеста являлась саблей и одновременно ножнами для другой сабли. Кстати, очень удобная штуковина, если использовать её как шампур для жарки шашлыков или оружие для защиты от нападения злодеев или бешеных собак. Я бы ещё для полноты воспитательного эффекта смазал лезвие ядом кураре. Домовой, видя остриё двух отточенных сабель перед самым своим носом, смертельно побледнел и ойкнул. Дорокорн не отставал, он схватил ближайший стул и замахнулся им на очумевшего и ополоумевшего от такой неожиданной встречи домового. Я же почему-то пригнулся и выхватил свой любимый охотничий нож, с которым ещё ни разу не расставался в этом мире, но с которым охотился пока только на грибы в том.

Шишок, увидев направленное на него со всех сторон оружие, сразу погрустнел, начал медленно и печально растворяться в воздухе и очень скоро исчез вовсе. Через мгновение раздался робкий и вежливый стук в стенку. Дорокорн поставил стул на место, а Юриник вкрадчивым голосом сказал:

– Входите, входите, наш мохноногий робкий юноша с непривлекательными ушами.

Максимилиан осторожно вышел из стены, виновато поглядывая на всех по очереди, и с деланно серьёзным выражением лица произнёс: