Марина Викторова - Ренди. Жизнь вне времени

– Село Масляное, – уточнил Боря.

– Договорились! – обрадовался Владимир Петрович и через минуту скрылся в своем кабинете.

– Боря, где хоть это? – снова спросил я.

– Немногим больше ста километров от МКАД по Дмитровскому шоссе.

– А поближе никак? Поехали лучше в Красногорск, – предложил я, – наснимаем там покосившихся домиков, и дело с концом.

– Да разве это деревня?! – возразил Боря. – Тебе точно нужно выехать из Москвы. Там настоящая природа! Поехали в среду?

– Жду не дождусь, – процедил я.

В тот момент я был готов призвать на голову штатного фотографа какое-нибудь страшное проклятие. Если бы не этот энтузиаст, любитель природы, я бы, как обычно, выдумал материал, снял несколько домов на улице Левитана, а потом довел бы снимки до ума при помощи визуального редактора в своем компьютере. Лица людей я брал из социальных сетей, а затем, чтобы избежать претензий, менял их в редакторе до неузнаваемости. Так рождались совершенно новые колоритные персонажи. Поразительно, но двухнедельный курс обучения работе в «Photoshop» помог моей карьере больше, чем пять лет на факультете журналистики.

«Теперь из-за правдолюбия Бори я вынужден переться к черту на рога! Ах, если бы можно было повернуть время вспять», – мысленно ругался я, возвращаясь на свое рабочее место с сердцем, наполненным жалостью к самому себе.

– Что головушку повесил? – обратилась ко мне Нина Федоровна, пожилая и добродушная дама-бухгалтер.

– В деревню отправили, – сознался я, – вместе с Борей.

– Ну, ничего, ты еще молодой. – Нина Федоровна включила свой фирменный успокаивающий голос. – Нас в твои годы в Сибирь гоняли.

«Опять упоминание о годах , – мысленно возмутился я. – С каких пор „молодой“ и „супермен“ стали синонимами?! Почему все вокруг уверены, что если мне нет тридцати, значит, я могу не спать ночами, жить в клоповнике и переваривать любую тухлятину?!»

– Нина Федоровна! – раздался раздраженный голос. – Долго я еще буду ждать свой аванс?!

К нам подошла Вероника, очень высокая, крупная женщина средних лет с коротко стриженными темными волосами и вечно недовольным лицом, что подчеркивали опущенные уголки губ.

– Я же объясняла, аванс будет десятого числа, – оправдывалась бухгалтер.

– И на что я все это время должна кормить троих детей?! – Вероника повысила голос. – Это ваша работа, а не моя! – Она стояла над Ниной Федоровной, сверкая глазами.

– А как там поживает ваша работа? – вмешался я, видя замешательство бухгалтера. – Колонка советов на этой неделе выйдет вовремя или как всегда?

– На! – Вероника кинула мне на стол несколько листов бумаги. – Сам доделывай! У меня нет на это времени! Дочка простыла! Скажешь директору, что я ушла! – С этими словами она резко развернулась и направилась к выходу.

– Не стоило… – начала Нина Федоровна.

– Нет, стоило, – возразил я. – Будь у нее хоть семеро по лавкам и рак в последней стадии, это не дает права хамить и вести себя так, как будто ей все должны.

– В прошлом году Веронику хотели уволить, но та пошла в суд и выиграла, – вспомнила бухгалтер.

– М-да, на это время нашлось. – Я просматривал кинутые бумаги с набросками. – Нет, ну что за советы?! Все сводится к «отвалите, я занята».

– Будешь переделывать? – поинтересовалась Нина Федоровна.

– Да, но подпишу своим именем. – Я хитро улыбался.

– Ладно, пошла я, – попрощалась бухгалтер, – а то сегодня еще в пенсионный ехать.

История с Вероникой тянулась не один год. Как мне рассказывали, в первое время она была тише воды ниже травы, но как только закончился испытательный срок, кобра проявила себя во всей красе: орала Вероника так, что могла испугать толпу зомби, ее физическая сила была вполне сопоставима с мужской, а статус матери-одиночки с тремя детьми являлся отговоркой на все. Когда Владимир Петрович в очередной раз попытался призвать к порядку эту не вылезающую с больничных ведьму, она привела своих детей прямо на работу и стала говорить: «Вот, посмотрите, кто у вас последний кусок хлеба отнимает».

Наш главбух Нина Федоровна, по сути бабушка – божий одуванчик, получала от Вероники порцию люлей чаще всех. Я при случае всегда заступался за пожилую, добросовестную женщину, поэтому Нина Федоровна прониклась ко мне искренней симпатией, а Вероника занесла в свой черный список.

В тот день я с разрешения шефа доделывал колонку советов. Работа под названием не бей лежачего. Естественно, для разнообразия я добавил парочку писем от себя, подписав их разными именами, и сочинил к ним остроумные ответы.

Вернувшись домой, я сразу завалился спать, хотя стрелки часов не добрались даже до десяти вечера. Во вторник утром, несмотря на крепкий сон, я встал с трудом, но уже через час оживился. Весь рабочий день я провел в Интернете, читая анекдоты, так что к вечеру был в превосходном настроении. Погода радовала не меньше Всемирной сети: уже в воскресенье температура начала подниматься, а ко вторнику наконец достигла летних тридцати градусов. Я люблю жару, поэтому в тот вечер мне совсем не хотелось сидеть дома.

Доедая разогретую лазанью, я думал над тем, куда пойти. Тут, словно по заказу, зазвонил мобильный телефон, номер звонившего не определялся.

– Алло, – с интересом произнес я.

– Выходи на прогулку! – раздался мягкий и такой знакомый голос.

– Ренди! – Моей радости не было предела. – А где ты?

– На улицу посмотри.

Подойдя к окну, я увидел стоящего на тротуаре Ренди с мобильным в руке. «Прямо как в кино» , – пронеслось в моей голове. Естественно, я пулей собрался и выскочил из квартиры, почти чувствуя за спиной крылья.

– Идем, – задорно произнес Ренди, одетый в яркие шорты и гавайскую рубашку с пальмами, делающую его похожим на хиппи.

Я последовал за ним, не спрашивая о маршруте. Мы шли по улицам Москвы, наслаждаясь мягким вечерним солнцем. Я рассказывал ему про Борю и предстоящую поездку в деревню, а Ренди только слегка кивал.

– Ничего, переживу, – сказал я в заключение. – Но ты не представляешь, как бы я хотел повернуть время и не ходить к кофейному автомату!

– Повернуть время… – протянул в ответ Ренди. – Интересно, что ты заговорил об этом в День несогласных.

– Не слышал про такой.

– Много лет назад один человек все же сумел повернуть время.

– Как же звали этого «несогласного»? – спросил я.

– Находясь среди сошедших с ума от поощряемой ненависти, Питер сумел сохранить способность мыслить здраво, пошел наперекор сложившемуся жестокому порядку и принес себя в жертву ради возможности прекращения войны, зная, что о нем никто не вспомнит.

Ныне забытое королевство Иллирион существовало задолго до того, как стали развиваться география и картография. Оно было не очень богатым, но и не бедным. Как и в любой стране, там жили аристократы и торговцы, ученые и бродяги, фермеры и ремесленники, дураки и мыслители, те, кого принято называть успешными и самопровозглашенные неудачники.