Марина Викторова - Ренди. Жизнь вне времени

– У меня другое желание, – настаивала Кира. – Можешь сделать так, чтобы из всех чувств у меня осталось только чувство долга.

– Неожиданно! – Теперь в глазах Ренди читался явный интерес. – Зачем тебе это?

– Хочу стать как робот и ничего не чувствовать, ни гнева, ни грусти, ни вины. Однако я не хочу превращаться в сволочь, поэтому пусть чувство долга останется, – объяснила моя племянница.

– А как насчет радости, любви, нежности? – предупредил Ренди. – Вместе с «плохими» эмоциями исчезнут и «хорошие».

– Ну и пусть! – уверенно произнесла Кира. – Редкие просветы не стоят того, чтобы все это терпеть.

– Сейчас ты вымотана, – вмешался я, – но детство рано или поздно закончится, а такое желание уже не отменить.

– Когда оно закончится?! – Голос девочки звучал обреченно. – Допустим, после школы я поступлю в институт, потом пойду работать. Когда я смогу зарабатывать достаточно, чтобы жить отдельно? Можно, конечно, учиться и работать, но такого дикого темпа я не выдержу, потому что постоянно болею.

– Годам к двадцати пяти ты точно обретешь полную независимость, – предположил я.

– Я больше не могу, – прошептала Кира.

В ее тихом голосе слышалось больше отчаяния, чем бывает в истерике и громком крике.

– Согласен, – неожиданно произнес Ренди. – Более того, я выполню еще одно твое желание.

– Какое? – Теперь пришла очередь Киры удивляться.

– Ты никому не говоришь о нем, даже самой себе, – объяснил Ренди. – За эту неделю я покажу тебе, какое удовольствие могут доставлять истинные чувства; если по окончании каникул твое первое желание останется в силе, я его выполню.

– Ладно, – согласилась Кира.

Весь оставшийся вечер мы проиграли в карты. Постепенно племянница расслабилась, начала шутить и смеяться. Она радовалась, когда выигрывала, и просила отыграться в случаях поражения. Увлекшись процессом, мы не заметили, как стрелки часов перешли за полночь. Около часа ночи я обратил внимание Киры на то, что пора ложиться спать, иначе у нее не хватит сил для предстоящих приключений. Девочка быстро заснула, а я и Ренди еще долго говорили на кухне.

– Ты действительно хочешь исполнить желание Киры? – сомневался я. – Ей даже нет пятнадцати.

– Думаешь, я на такое способен? – Ренди слегка прищурился.

– Да, – подтвердил я. – Не знаю, кто ты – демон, инопланетян или джинн без лампы, но точно не обычный человек. Ты знаешь мой адрес и номер телефона, хотя я их тебе не сообщал, и каким-то образом попадаешь в мою квартиру без ключей.

– Может, я работаю в ФСБ.

– Не важно, – отмахнулся я. – Я не собираюсь выпытывать у тебя все секреты. Сейчас речь о будущем Киры. В подростковом возрасте мир видится в черных и белых тонах, она может еще десять раз передумать, а ты, насколько я понял, вторых попыток не даешь.

– Да, загадать желание можно лишь раз, а потом нужно будет смириться с его последствиями, – подтвердил Ренди. – Скажи, когда тебе было столько же лет, сколько сейчас Кире, ты тоже видел мир в черных и белых тонах?

– Нет, я тогда в полной мере осознал магию двойных стандартов – можно смело плевать на всеми декларируемые правила, но, если нарушить негласные обычаи, начнутся крупные проблемы. В школе можно смело бить стекла и материться – отчитают ради приличия, а потом отстанут. Более того, если ты хулиганишь с душой, то в скором времени прослывешь интересной личностью, к которой нужен особый подход. Но если вместо рока тебе нравится классика и ночью ты предпочитаешь спать дома, а не шататься по подворотням, то звание белой вороны или даже душевнобольного тебе обеспечено.

– И какой вывод?

– Нужен компромисс, – заключил я. – Быть собой – большая ошибка, гораздо эффективнее при взаимодействии с людьми подобрать для себя подходящий имидж или маску. Но такую, чтобы было легко ее поддерживать и чтобы она хотя бы частично соответствовала двойным стандартам.

– Вот видишь, ты не был похож на бунтаря, у которого играют гормоны, Кира такая же. Она мыслит гораздо глубже, чем многие взрослые. Когда семья и школа атакуют с двух сторон, взросление происходит быстро, а на детские капризы не остается ни времени, ни ресурсов. Еще вопрос: помнишь фильм «Эквилибриум»?

– Конечно. Там в постапокалиптическом мире люди будущего пили специальные таблетки, чтобы не чувствовать эмоций, потом главный герой случайно начал чувствовать – и понеслось: борьба с системой и всякое такое.

– Ответь честно, что ты о нем думал, когда смотрел фильм?

– Думал, что главный герой дурак и что я бы хотел жить в таком будущем, где все четко и понятно, – ответил я после непродолжительного молчания.

– Вооот, – протянул Ренди. – Я дам Кире возможность понять, от чего она отказывается, но не собираюсь лишать ее права выбора. Кстати, ты знаешь, что на южном побережье Крита можно купаться уже с апреля?

– Мне-то с этого что? – Я не понял смысл неожиданного вопроса.

– На выходных мы втроем туда едем.

– Ренди, ты серьезно?! Кто тебе сделает шенгенскую визу за один день? К тому же у Киры нет загранпаспорта, и вообще, чтобы вывезти ребенка за границу, нужно разрешение родителей.

– Ты, видно, забыл, с кем говоришь. – Ренди положил ладони мне на плечи. – Бюрократия – изобретение человечества, которое на меня не действует.

Слова моего любимого не были пустым бахвальством. Утром он дал Кире хорошенько отоспаться, а потом мы поехали по магазинам. Я поразился тому, как преобразилась племянница, когда началась примерка юбок, платьев, туфель и прочих женских вещей. От цен меня бросало в дрожь, но за все платил Ренди, и продавцы неизменно окружали нас заботой. Кире особенно понравилось выбирать первый бюстгальтер, она выглядела тогда такой счастливой и гордой. А еще я поразился тому, что Ренди мог без тени пошлости, смущения или презрения говорить с девочкой о ее месячных. За один день племянница из угрюмой девочки-подростка превратилась в красивую девчушку-хохотушку.

После рейда по магазинам мы отправились в спа-салон, чтобы насладиться успокаивающими процедурами. Пока Кире делали прическу, мы с Ренди валялись в ванне с какой-то особенной водой – кажется, такая процедура называется талассотерапией.

– Ты потрясающий! – восхищался я. – Никогда раньше не видел племянницу такой радостной!

– Вообще период, когда девочка постепенно превращается в девушку, один из самых приятных и волнительных, – отозвался Ренди. – Правда, в случае Киры родители по каким-то причинам решили лишить дочь юности. За что такая месть, только они могут ответить. Я всего лишь привел внешние обстоятельства в соответствие с возрастом девочки.

Так в покупках и спа-процедурах прошел четверг. В пятницу мы встали рано, но при этом совсем не чувствовали усталости. Ренди вручил Кире загранпаспорт с визой, что еще больше укрепило мою мысль о том, что я влюбился в демона. Как истинная женщина, племянница собрала в дорогу тяжелый чемодан, который таскал Ренди, а мы с ним уложились в одну сумку.