Владислав Картавцев - Факультет. Курс второй

– Да какие там прогулки! – Кирилл и в самом деле выглядел напряженно и даже немного дергано. – Так учебой придавило, что не могу оторваться от конспектов и сопутствующих материалов. Сессия в самом разгаре, и Толкачев мне уже раза три напоминал, что я должен во что бы то ни стало сдать всё на пятерки.

– Да, ваш Георгий Сергеевич – мужик серьезный. Ты не смотри, что он часто изображает из себя демократа и эдакую маму Терезу. Если необходимо для дела, он все жилы вытянет – от него спуска не жди! Кстати! – Щербень порылся в верхнем ящике стола, вынул фотографию мужчины лет сорока – сорока пяти и протянул ее Кириллу:

– Узнаешь?

Кирилл взял фотографию – на него смотрел незнакомец в добротном костюме (с ярким галстуком, идеально белой сорочкой и в блестящих лакированных туфлях). Вид у незнакомца был весьма напыщенным.

Кирилл внимательно вгляделся – что-то знакомое в чертах лица мужчины есть, но что – он сказать не может.

– Вижу: господин тебе не известен. Его зовут Евген Никанорович Трюфельников! Один из наших дипломатов. Пришел давеча ко мне с нетривиальной просьбой: «Узнай, – говорит, – по своим каналам о некоем Раевском Кирилле из МГТУ им Баумана, студенте группы РЛ2-41! Очень надо!». Я, как ты понимаешь, сразу понял, что речь идет именно о тебе и принялся выспрашивать: что, как, почему.

– Да? Странно. – Кирилл почувствовал внутри сильное напряжение. – И что же он сказал? Но я, честно, его ни разу не видел!

– Не сомневаюсь, не сомневаюсь! – добродушно прогудел Павел Иванович, забрал у Кирилла фотографию и кинул ее обратно в стол. – Но ты, судя по всему, не так давно пересекался с его дочкой. Ее зовут Соня. Припоминаешь?

– Точно! – у Кирилла аж скулы свело. – А я-то думаю, почему его лицо мне знакомо. А ведь дочь на него так похожа! Мы встретились на одной вечеринке, куда меня пригласили… – Кирилл запнулся на полуслове и замолчал.

– Продолжай, что ж ты остановился? – в голосе Павла Ивановича звучали заинтересованные нотки. – Наверняка, выдал на гора́ такое, из-за чего искомый Евген Никанорович прибежал ко мне с утра пораньше с выпученными глазами и потребовал немедленно собрать на тебя досье – выяснить, не работаешь ли ты на иностранные разведки и не собираешься ли его шантажировать.

– Да ничего особенного не выдавал! – уши Кирилла алели. – Расслабился, ну и выложил, все что увидел – его дочь Соня как раз попросила меня рассказать о ней что-нибудь. Вот я и брякнул пару слов о ее отце и матери – кем они работают, что делают и где познакомились. Но, чтобы подстраховаться, я сразу признался, что являюсь чистым мошенником и шарлатаном, а колдунов и прочей нечисти не существует!

– У! Смотри у меня! – Щербень шутливо показал Кириллу кулак. – В следующий раз думай, прежде чем раскрываться. Тем более, раскрываться на людях. И, кроме того! – Павел Иванович посерьезнел. – Надеюсь, у тебя не было желания прихвастнуть своими способностями всерьез? Поставь-ка чайник!

Кирилл рванул выполнять просьбу Щербеня – ему нужна была хотя бы минутная передышка, чтобы прийти в себя. Когда же он вернулся обратно к столу Павла Ивановича, тот сидел с непроницаемым лицом и тщательно протирал очки мягкой тряпочкой – словно и не было предыдущего разговора. У Кирилла зародилась надежда, что на этом все и закончится, но не тут-то было!

– Шутки в сторону! – Щербень отложил очки и вперился в Кирилла долгим взглядом. – Сейчас мы имеем о той вечеринке самую полную информацию. Видишь ли, на ней присутствовали еще два молодых человека – их родственники связаны со спецслужбами и налоговой – и эти молодые люди оказались несдержанными на язык. Все выболтали, и при этом были весьма эмоциональны.

Я это к чему говорю? К тому, что, принимая во внимание разную восприимчивость юношей и девушек к чему-то «необыкновенному» (у парней она намного ниже, чем у юных старлеток), на вашем сборище должно было произойти нечто экстраординарное. Нечто такое, из-за чего искомые молодые люди не могли молчать и сразу выложили все свои фантазии и страхи родителям. А родители в свою очередь напрягли родню, чтобы те навели справки – и вообще, сделали хоть что-нибудь! Не желаешь узнать, что это за юноши?

– Желаю! – Кирилл уже понял: все самое интересное только начинается. И если суждено быть выдранным, как сивому мерину на конюшне – выдерут обязательно! Да еще и смочат шпицрутены в водке, чтоб больнее было.

– Первый – Адольф, второй – его друг Никольф. Клички, конечно – и у первого, и у второго. Как они сами говорят – «сценические псевдонимы». Будь моя воля, я бы за такие псевдонимы сразу в окопы на Донбасс отправлял. На перевоспитание. Но увы, не мне решать! По моим данным, искомые молодые люди – полные пустышки, заносчивые ублюдки – и, кроме того…

Щербень снова взял очки в руки, рассеянно повертел их и опять отложил в сторону:

– Так вот, заканчиваю. Этот Адольф и Никольф имеют обеспеченных родителей. Родители не только стараются оградить своих чад от службы в армии и от любви к родине, но и откликаются на их просьбы о помощи. В частности – в вопросах нанесения сыновьям физического ущерба.

Павел Иванович хмуро зыркнул на пригорюнившегося Кирилла.

– Что скис? Гадаешь, что сейчас будет? Отвечу, сейчас ты расскажешь мне все в подробностях – что произошло между тобой и Адольфом. И особенно – на последнем этапе вашего общения. На этапе вызова ду́хов! – Павел Иванович негромко (но мрачно) рассеялся. – Я вынужден записать твой рассказ на диктофон. Ты уж постарайся, пожалуйста, говорить правильно! Помни, слово – не воробей, и эту запись будут слушать и другие – кроме меня.

– Хорошо! – Кирилл вздохнул. – Недаром его грызли сомнения – не выйдет ли та вечеринка ему боком? Предчувствия, как говорится, не обманули.

Кирилл неторопливо и обстоятельно рассказал Шербеню все. За единственным исключением – описывая ритуал «призыва существ из «загробного мира», он переложил всю вину за появление сущностей с себя на других – в частности, на Адольфа и Никольфа. Которые, якобы, так усердно старались, что смогли докричаться до настоящих исчадий ада!

Далее. Когда Кирилл понял, к чему внезапное появление сущностей может привести, он сразу ринулся в бой – спасать окружающих! Он бился, как лев, но ему потребовалось довольно много времени, чтобы прогнать темных «потусторонних» существ обратно. Они реально были настолько сильны, что точно угробили бы Адольфа – не окажись Кирилла рядом. Для справки: угробили бы – вытянув из него всю душу!

О своей роли в этой истории Кирилл никому не проронил ни слова, так как помнил о секретности и данной им подписке – поэтому-то пострадавшие Адольф и его друг Никольф смогли с легкостью обвинить его в том, что произошло, хотя это в принципе не так! А все с точностью наоборот: именно Кириллу принадлежит вся невидимая слава за спасение Адольфа, и тот ему по жизни должен!