Елена Суханова - Лучезарный след

Виновница ночного происшествия только потупила глаза.

Из-за двери донеслись шаги, и в кабинет вошёл дядя Лучезары.

«И его с постели подняли, – подумала девица. – Ладно ещё не очень поздно. Двенадцатый час, наверное».

Она спряталась после занятий в одной из аудиторий. Преподавательница закрыла её, когда уходила, но у Лучезары имелся дубликат ключа. И от директорского кабинета тоже.

Возмутительница спокойствия подождала, когда всё затихнет. Выяснилось, что профессора не торопятся домой. Или у них посиделки были в преподавательской? А затем выбралась наружу и проникла в нужный кабинет. Кто же знал, что там серьёзная охранная система и навстречу из шкафа попрёт нечто невообразимо пугающее, мохнатое, возглавляющее орду мертвецов? Хорошо, что это лишь привиделось. Однако в первый момент очень напугало. Дверь за спиной Лучезары захлопнулась, а из шкафа продолжал валить дым. Странно, но дверь для него помехой не являлась. Дымные фигуры проходили сквозь неё. Вопила сирена. Виновница происшествия не сразу смогла отыскать выход.

«Добро ещё, что отчима сейчас нет в городе. Мать и дядька поорут и затихнут. А вот отчим умеет долго не затихать».

– Может, мы как-то договоримся? – неуверенно начал дядька после того, как Рыбоконь угомонилась, немного спустив пар.

– Это у вас семейное? – шёпотом поинтересовался охранник, толкнув Лучезару в бок. – Договариваться?

Девица и не повернулась в его сторону. Она смотрела на дядьку. «А ведь у них такая любовь была с директоршей». Собственно, потому плохую ученицу и взяли снова в университет, откуда уже два раза выгоняли за неуспеваемость.

– Нет! Нет! Нет! – вскричала Рыбоконь. – Теперь она уже перешла все границы! Сейчас ещё приедут из Чародейного учебного совета. И не поздоровится всем!

– Стоит ли им сообщать? – всё также робко мялся дядька.

«Вообще-то он мужик конкретный, – отвлечённо размышляла Лучезара, – но перед авторитетной Рыболошадью все пасуют. Как же они похожи с папочкой! Братья, видать. Только тот более безалаберный!»

– Не могу я им не сообщать. Это система такая. У них тоже сигнал прозвучал.

Спустя минуту дядька и Рыбоконь вышли в коридор, видимо, желая спрятаться от свидетелей. Оттуда донёсся директорский голос:

– Я сомневаюсь, что её вообще теперь примут хоть в одно Чародейное учебное заведение города. Вы, конечно, можете отправить девочку за океан, но папа вряд ли станет за ней присматривать. А присмотр Лучезаре ох как нужен!

«Как же мне все надоели со своей опекой!»

Мать подняла на нарушительницу тяжёлый взгляд и прошипела:

– Что сидишь? Иди мой полы! – после чего обратилась к охраннику: – Дайте ей швабру!

Оба повиновались и встали с места.

– И сигарету мне дай, – продолжила мать. – Я знаю, что ты куришь.

Собирая с пола в коридоре воду, Лучезара старалась думать о приятном. В голову лезло только неприятное, но Лучезара не оставляла попыток. Вспоминала советы своего мозгоправа.

На лестнице возникли ещё трое. Женщина в элегантном строгом костюме, с хищной улыбкой. И двое мужчин. Не менее строгих и хищных.

– И кто это у нас нарушил полуночный покой? – идя навстречу, вопросила женщина.

Рыбоконь указала на Лучезару. Та застыла с тряпкой в руке, поняв, что это и есть люди из Чародейного учебного совета. Суровый взгляд женщины и блуждающая на её губах недобрая улыбка не сулили ничего хорошего.

– Ну и нажила ты себе проблем, деточка!

В русских сказках существовало много необычного. Волк разговаривал, а Баба-яга помогала герою побить всех плохих. Названый брат всячески опекал неродную сестру, а чародейство считалось обычным делом.

–…я ему сказала, что хочу золотую цепочку, и тогда… ну намекнула, что, быть может… как-нибудь и вообще… Короче, пусть покупает.

– А если купит?

– Я ему поулыбаюсь и скажу, что не судьба нам вместе быть, – последние слова Радмилка пропела. – В конце концов, он же сам виноват. Нечего жене изменять и к молоденьким девушкам подкатывать.

Никогда не понимала стремления Радмилки обязательно урвать кусок от жизни. Или хотя бы множество кусочков от тех, кто ей в этой жизни встречается. То есть я, конечно, знаю, что у неё это в крови. Семейное, так сказать. Родители – торговцы. Их семья не одно поколение покупкой-продажей занимается. И сама Радмилка на рынке работала, ещё когда в школе училась. Потом приехала в Великоград, поступила в Академию и подработку нашла опять же на базаре. Ватрушками в ларце торгует. Что называется, привычка – вторая натура. На базаре она с этим женатиком и познакомилась. К ней там постоянно кто-то клеится. Радмилка симпатичная. Миловидная. Слегка полнотелая, но ей это идёт. А женатик – маленький, кругленький, лысеющий. Вот за цепочку лишь она ему и улыбается.

Бред какой-то.

А может, я ей просто завидую?

Я-то сама никому не улыбаюсь. А ведь по работе положено. На свою относительно сытую ученическую жизнь зарабатываю в харчевне в трёх кварталах от общежития. Продаю умение не уронить тарелку с горячим бульоном на колени особо мерзкому клиенту. Они меня раздражают все до единого. И даже за сундук цепочек я бы никому из них улыбаться не стала.

Какая-то я сердитая в последнее время.

Ушла бы с удовольствием из харчевни, но как-то нужно жить в Великограде. Иногда кушать. Платить за общежитие, одеваться, оплачивать пользование Всемирным Кружевом. Нас тут таких много. Кто-то приехал учиться, кто-то – работать. Кто-то приехал учиться, но пошёл работать. И все желают оставаться в столице. Хотя княжество велико. По количеству земель – самое большое государство в мире. Причём, не только в нашем измерении. То есть альтернатив хватает. Однако манит лишь Великоград. Почему-то…

– Побежала я на торжище, – невнятно проговорила Радмилка, крася губы у зеркала. – Должна Златка прийти, она у меня деньги занимала и пачку сигарет.

– Сама скоро уйду. У меня смена, – отозвалась я с кровати, пытаясь удержать в мозгу то, о чём читала в учебнике.

– Да я просто сообщаю. Златка не стремится долги отдавать. Тут мы с ней похожи.

Раздался стук в дверь. Я заметила, как удивлённо взметнулись Радмилкины брови. И сама изумилась: неужто Злата? Они друг у друга постоянно деньги занимают. И курят столько, что селекционерам пора уже приспособить земли Руси под выращивание табака. Пусть даже магическим способом. Но дверь открылась, и на пороге появилась староста общежития. Дородная такая женщина, ещё не пожилая, но уже вся седая. Свои волосы она никому старается не показывать. Следует древней традиции, о которой в больших городах люди предпочитают забывать. Просто мы с ней однажды в душе одновременно мылись. Общежитие – оно и есть общее житьё. Красивые такие седые волосы до колен.