Елена Суханова - Лучезарный след

Идея, в общем, неплохая.

– Согласна, – кивнула я, – только…

Собиралась предложить сначала пообедать, но из-за колонны вышла Зорица:

– Я с вами.

Пока я подыскивала слова, дабы ответить в лучших традициях несуществующей Ратмировской школы ораторского искусства, Дубинин гаркнул:

– Нет!

И в скором времени мы оказались на улице.

– Как ты узнал адрес? – полюбопытствовала я по пути к подземке. – Глава дал?

– Нет, конечно. Я ж рассказывал тебе. Боянович орал на меня. Я орал на него. Думал, он исполнит свою угрозу и вышвырнет нас к нечисти из Академии…

– В Монте-Жопинск? Хорошо бы. Меня там никто не знает.

– …потом он спасовал. Извинился. А адрес я в Кружеве отыскал. Сам временами не верю, но, зная лазейки, в переплетениях можно найти, что пожелаешь.

Милорад изменился. Внутренне. Но даже внешне стал выглядеть казистее. Победы окрыляют. Придают уверенности. Уверенность делает людей привлекательными. А извинения от нашего деспотичного главы и крупная академическая выплата, выбитая Дубининым для меня, – это несомненные победы. Боянович – человек прижимистый.

Или произошло что-то ещё? О чём я не знаю…

В общем, уверенный Милорад нравился мне больше, чем Милорад самоедствующий. Пока на него не накатил приступ хандры – что не редкость, надо любоваться.

– А это законно?

– Не совсем, – ушёл от прямого ответа Дубинин. Обычно он на такие вопросы отвечает: «Совсем незаконно».

Мой названый родственник с вычислителем дружит давно и близко. Одного его приятеля за такую крепкую дружбу судили. Ничего серьёзного. Ну влез на страницу воеводства. Но никаких тайн княжества не разведал. Хотя попадаться второй раз не стоит. На что я толкаю Милорада?

Станция подземки «Островная» отличалась от всех остальных. Я больше нигде – ни в Великограде, ни в Святогороде – не видела, чтоб на перроне журчали фонтаны. Мозаичные панно на стенах восхваляли Чародейное сословие и его вклад в благополучие всего человечества.

Как-то слишком помпезно. С фонтанами перегнули.

Встав на ступеньку самодвижца, я глянула вверх. Глубокая станция. Как в холодной столице. Понятно, Святогород на воде стоит. Да и «Островная» практически под рекой. У меня перед глазами возникла отчётливая смена кадров. Рушатся под напором воды стены, все пугаются, вопят, падают, тонут. Ох уж это моё богатое воображение! Странная потребность представлять гипотетические происшествия в красках. Чтобы отвлечься, я повернулась к Дубинину, который стоял ступенькой ниже и задумчиво разглядывал хвалебные плакаты на округлых сводах.

– На Остров так легко приехать. Какого упыря мы тогда за экскурсию платили?

– А я вам предлагал, – с непонятным чувством воззрился на меня Милорад. – Кто кричал: «Пусть нам всё расскажут и покажут!»?

Наверху мы принялись кружить по окрестностям. Остров казался чище остальных районов столицы. Снег в людных местах не превращался в грязную, чавкающую под сапогами массу. Лежал ровным слоем. И никакой гололедицы. Светомобили сверкали гладкими боками. Грязеотталкивающее заклятие, не иначе. Слышала я про такую услугу. Это как с Лучезариной покраской волос. Дорого, но надолго. Года три машину мыть не придётся. И обувь почти у всех блестит.

Мы с Дубининым в Островном царстве безслякотья смотрелись пришельцами из Туманных земель. Нет, таких не найти на карте мира. Их авторы одной кинотрилогии придумали. В экранных землях день за днём туман, сыро и, соответственно, грязюка страшная. Впрочем, всегда ли мы можем отделить выдумку от реальности? Да и что такое реальность? Мир, какой мы лепим сами, предварительно придумав его образ?

Милорад говорит, все измерения, сотни их или тысячи, очень похожи и в то же время абсолютно разные. Но люди – везде люди. Зло они творят или добро – оно дублируется по всем мирам. И созданное руками – тоже. Книги, песни, статуи радуют людей в тысяче мест, но лишь в одном экземпляре. К чему я это?

А, да! Из машины, стоявшей у обочины, доносилась песня: «Чёрный ворон, чёрный ворон…» У Владимира она каждый вечер играла. Наизусть знаю. И вдруг подумала, что в тысяче миров сейчас так же звучит эта песня. Только где-то её менестрель поёт, а где-то – певичка на концерте. Во всяком случае, так утверждает Милорад. А я ему верю. Он любимую тему хорошо изучил.

«Чёрный ворон…» – я начала подпевать, но вскоре песня затихла вдали.

– Нет, ну здесь должен быть.

– Дубинин, давай уже спросим у прохожих, где твой таинственный Заячий переулок.

– Да подожди. Я смотрел в Кружеве карту. Недалеко от подземки.

– А тут всё рядом. Но почему-то полчаса уже бродим. Я замёрзла.

– Двадцать минут, – поправил Милорад.

Вот дотошный. Я совсем не прочь погулять по Острову. Но не с урчащим желудком. Надо же, пока отдыхала в лечебнице, совсем отсутствовал аппетит. Хотя причины понятны. Тогда я не могла отойти от потрясения, что вовсе не способствует хорошему пищеварению. У меня точно. Радмилка, напротив, когда нервничает, жрёт не останавливаясь. И ещё в лечебнице было тепло. Причём отапливалось здание совершенно точно волшебным способом. Я ни одной батареи там не заметила. А здесь гуляю по морозцу – пальцы коченеют. И уловив запах горячей еды, делаю охотничью стойку у дверей каждой забегаловки. А их мы прошли уже штук восемь. Да и от стресса чуть оклемалась. Составлен план действий. Необходимо двигаться дальше.

Только я подумала, что в богатом доме Верещагиных могут и накормить (и я тоже найду, о чём поведать Радмилке, мол, не одни Гуляевы угощают душевно и вкусно), как мы обнаружили Заячий переулок. И сразу искомый дом номер три. Выглядел он внушительно. Три этажа, лепнина, нависающий над входной дверью, весь какой-то ажурный, балкончик. Дом оказался плотно прилеплен к соседним таким же. Покрашен в нежно-зелёный цвет. Около двери я ожидала увидеть звонки с номерами квартир, но имелся только один. Милорад вдавил кнопку.

Мы думали, дверь откроет дворецкий. Но наружу выглянула сама Забава Верещагина. Я узнала её. К статье Зорицы об актрисе прилагались светопортреты разных лет. На них она выглядела хорошо. Сейчас же на лице Забавы читалось страшное утомление. В таком состоянии обычно не до гостей.

– Кто вы? – сердито встретила нас хозяйка. Голос с хрипотцой.

Милорад взялся пространно излагать наши цели и надобности, но Лучезарина мать не дослушала. Злобно выдохнула:

– Опять?! – и собралась захлопнуть дверь. Дубинин её удержал. Стал изъясняться напористей.

– Да не знаю я, где моя дочь! – выплеснула свои страдания актриса. – Как же вы все меня достали!

И снова совершила попытку от нас отгородиться. Милорад в ответ прочно установил свой ботинок на толстой подошве в щель дверного проёма.