Елена Суханова - Лучезарный след

Когда румяная торговка, беспрестанно нахваливая свой товар, жарила четвёртый из заказанных мною блинчиков, на крыльце общежития появились оба Забытых и Ратмир. Сектанты почему-то сразу исчезли. Запахом что ли насытились? Делец вскоре занял их место и начал:

– Ты вчера так быстро ушла…

– Давай поговорим о погоде, – взмолилась я.

– Ну нет у тебя, так сразу и скажи, – призвал Ратмир. – Вертишься как змея на сковородке.

Торговка бросила на него взгляд. Зацепило её, наверное, упоминание сковородки.

Я скуксилась. Чего и вправду бегаю от Дельца уже третью седмицу?

– Нет, – призналась грустно, не отрываясь от созерцания того, как повариха накладывает в блинчик грибы, тушенные в сливках. Аппетит начал просыпаться. – Пока нет. Но я всё верну.

– Договорились.

Я краем глаза улавливала, что Добрыня смотрит в мою сторону. И опять возникло дрянное ощущение, что он видит меня насквозь и читает мои чувства. Расплатилась и поспешила исчезнуть.

Островная Чародейная лечебница располагалась в старинном особняке с колоннами. Довольно изысканном, надо сказать. Впрочем, как и всё здесь.

Лекарь, табличка с именем которого имелась на двери, но я не обратила внимания, отвечал на вопросы с каким-то обречённым видом.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать?

– Речь ведь идёт о Лучезаре Верещагиной…

Где-то я слышала уже нечто подобное.

– …заваренную ею кашу обычно очень трудно отмыть от кастрюли.

Какой скверный образ.

– Почему её отмыли в случае Славомира Гуляева?

– Потому что у Гуляевых неприлично добротные чистящие средства. Им стоило больших трудов вытащить старого колдуна из деревни. Он лет двадцать её не покидал. Разные люди обращались за помощью, ибо старик на многое способен. Но удалось лишь Гуляевым. Чары Лучезары почти не поддаются изгнанию. Среди колдунов встречаются подобные индивидуумы. Как правило, они весьма осторожны, но…

– …к Лучезаре это не относится, – договорила я, – так?

Лекарь изобразил на лице выражение: я ничего не говорил, сама догадалась.

– Как же мне быть?

– Ждать. Наблюдать за собой. Прошло шесть седмиц. Что-нибудь изменилось? Может, шерсть стала короче? Может, копыта меньше? Может, ноги уже не совсем козьи, а чуток напоминают человечьи?

Я пожала плечами. Наблюдать за собой мне не приходило в голову. Хотя в лечебнице все этим занимались и постоянно рассказывали о малейших изменениях. Мне же надо всё и сразу, я не желаю помаленьку, черепашьими шагами. Стоит пересмотреть позицию.

– Если начнут появляться вышеупомянутые признаки, вы поймёте, что действие заклятия пошло на убыль. И скоро всё придёт в норму.

– Точно придёт? – усомнилась я.

– Точно, – убеждённо отозвался лекарь. – В роду Верещагиных никто не мог и не может накладывать пожизненные заклятия.

Я обрадовалась, но не стала это показывать.

Когда вышла из кабинета, то повернула голову и всё-таки посмотрела на табличку на двери. Оказалось, лекарь тоже Верещагин. Скорей всего, родственничек, – почему-то установила я. Сразу понятно, что он и Лучезару хорошо знает, и её семью. И вдруг я разозлилась. И на Верещагиных, и на Гуляевых. Подумала: а правильно, что Милорад оприходовал тачку Славомира. Жаль только попался.

Зимняя прохлада боролась с надвигающейся весной. Снег кое-где удерживал позиции. Серость неба угнетала. Сорока около дороги втолковывала голубю, кто главный возле замызганного куска хлеба.

Я брела к станции подземки, встала возле пешеходного перехода, отрешённо глянула в сторону. И тут краем глаза заметила, что рядом остановился светомобиль. Услышала голос:

– Добряна!

О! Мой любимый Званый Гость!

– Тебе далеко?

Чёрный, расписанный всполохами огня бездорожник «Гуляй – Громовое колесо». Одно время в хвалебных роликах стало модно использовать принцип принадлежности к божественному. Бездорожник преподносился как мужской брутальный светомобиль. Совершенно безопасный, ибо изначально носит на себе мощный оберег, символ Перуна – Громовое колесо. Говорят, что по существующей статистике такие машины и впрямь крайне редко попадают в аварии.

Небольшая группа верующих объявила войну производителям под лозунгом: нельзя принижать божественную символику. Не совсем будто бы красиво вмешивать богов в коммерческие дела людей. Защитник интересов Гуляевых в свою очередь высказался типа: на стенах храмов, полотенцах, одежде, значит, можно размещать (а затем, кстати, продавать одежду, полотенца и услуги храмовых жрецов), а на светомобиле нельзя? Многие лепят на личные и общественные транспортные средства те же обережные знаки. У иных ими весь салон завешан.

Потом страсти улеглись. В Лебяжьем, в одном подъезде со мной жил жрец ближайшего храма Перуна. Молодой парень. Тридцати ему не было. Очень красивый. С такими внешними данными только трусы в глянцевых журналах со светопортретов нахваливать. Так вот, он с удовольствием на спорном бездорожнике разъезжал. Ещё и разукрасил его теми самыми громовыми колёсами.

– Выставка причуд, – сказала я.

– Садись, подброшу.

Иногда довольно интересно звучит, если люди используют слово не совсем по смыслу правильно. «Подброшу». Ага. Подбрось меня повыше.

Я села. Первым делом Званый Гость поинтересовался причинами моего ухода от Владимира. Вторым – решил представиться.

– Меня все Соколом называют.

Раз называют Соколом, машинально отметила я, следовательно – это прозвище. А имя, надо полагать, слишком говорящее, чтоб его часто произносить. Скосила глаза на какой-то документ, лежавший возле лобового стекла. «Блудовит Соколов». Ну что тут скажешь?

– У меня сейчас все вечера заняты, – пояснила я. – Никак не могу пока у Владимира работать.

– Вот как. А то этот дрыщ…

И он поведал, как за седмицу до Нового года Здравко «отличился». Хозяин отдал ему лучший столик, а тот в ответ решил пожадничать. И обсчитал основательно набравшихся Званых Гостей на круглую сумму. Счёт Сокол автоматически сунул в карман. Он всегда так делал (только Здравко об этом не знал). А после выходных прикинул, что вторую осетринку ЗГ-исты не заказывали. И икру. И медовухи ушло в тот вечер поменьше. Потому явился выяснять обстоятельства весело проведённого времени. Здравко заметно перетрусил и в течение ближайшего получаса деньги вернул. А Владимир его, естественно, уволил.

Так. А я-то, дурёха, ждала, когда темнеть станет чуть попозже, чтобы навестить Владимира (днём его не всегда застать можно), забрать свою зарплату и потрясти должника. А теперь как его потрясти? Даже адреса не знаю.