Елена Суханова - Лучезарный след

Старший протянул мне грамоту:

– Чтобы больше я вас здесь не видел.

Мы с Дубининым – люди не шибко дисциплинированные. С места неудавшейся операции убрались. Однако не спеша. Не хотелось выглядеть испуганными зайцами.

Когда отошли на порядочное расстояние, Милорад осведомился:

– Ящик захлопнулся?

– Да. Лучезара сказала, что ключ нужен только при открывании.

– Значит, перед повторной вылазкой нам нужно будет съездить к её матери, чтобы забрать дубликат.

У меня вырвался вздох:

– Ты даже не спросил, есть ли в стене деньги.

– Ха! Ты так восторженно голосила, стоя наверху.

Я? Голосила?

– Брось. Ты серьёзно собираешься повторить?

Пришёл черёд Дубинина вздыхать:

– Хотелось бы. Только не стоит, наверное. Да и Забава Верещагина вряд ли встретит нас с восторгом.

– Точно.

Мы медленно брели в сторону подземки. Милорад попинывал камешек, размышляя о чём-то. Я тоже прикидывала одно к другому. Попутно оборвала кусочек с номером с объявления на столбе «Помогаю избавиться от заклятий» и сунула в карман. Таких объявлений по городу много висит, да и в любой газете их можно найти не меньше десятка. И все эти номера складируются у меня в кармане или ящике стола. Ни разу никому не звонила.

– Верещагина упоминала вторую мыслишку, – проговорила я минут через семь.

– Которая тебе не понравится?

– Не правда ли, интригующе звучит?

– Безумно, – безумства в голосе Дубинина не наблюдалось ни капли. – Слушай, ты можешь себе голову этим не забивать? Я разберусь.

О, да! И довольно успешно! Знаю. Видела уже. Хватит.

– Дурак. Помнится, ты не оставил меня, когда я покалечила светомобиль соседа.

Имеется в моей биографии столь неприятный опыт. Я из окна клетку уронила.

Ну да. Не уронила. Выкинула. В те дни моей благосклонности добивался один жутко неприятный и занудливый типчик. Он дарил мне странные, если не сказать – страшные, подарки. А однажды приволок клетку с яйцом отвратительного фиолетового оттенка. Пупыристую скорлупу покрывали черные и голубые точки. Изнутри иногда доносилось еле слышное постукивание. Ухажёр сказал, что это яйцо дракона. Я потом смотрела в Кружеве. Яйца действительно так называются. Хотя в них никакие не драконы. А мерзкие твари, обитающие только в самых жарких местах земли. За яйцами нужен специальный уход, а затем, когда животное вылупится, его допустимо даже держать дома, предварительно удалив пахучую железу. Я ни о чём таком не подозревала. Ну, яйцо и яйцо. Выводить домашнего дракона не собиралась. Потому поставила клетку на подоконник и забыла. Весна выдалась жаркая, солнце палило нещадно. Твари хватило тепла, и однажды она достучалась до свободы. Следовало заглянуть на полезную страницу раньше и узнать, что зверюшка – тропический отравитель. Или просто выбросить на помойку, что спасло бы меня в то утро, когда не смогла проснуться.

Разбудить получилось у школьной подружки. Она удивилась моему отсутствию на контрольной и после уроков заглянула в гости. Минут сорок названивала на мобильник и тарабанила в дверь. Чувствовала, что дело неладно. Я поднялась, как сомнамбула, совершенно не понимая, что происходит. Пока шла до двери, ударилась обо все косяки и углы. Ещё долго подружка трясла меня и приводила в чувство. И всё ей не давал покоя странный запах в нашей квартире. Когда разобрались, в чём дело, и я осознала, что могла не проснуться совсем, клетка полетела в окно. Даже не возникло мысли – удалить железу и оставить гадину в качестве любимца. Не присмотрелась, что зверёк выглядит таким милым. В Кружеве бы ему за час «класс» поставили раз пятьсот. Почему в окно? Я тогда практически ничего не соображала. И открывала окна, чтобы скорее проветрить дом. А внизу, за минуту до сброса, сосед припарковался.

В тот раз обошлось дешевле. Хоть мне чуть и не припаяли «жестокое обращение с животными». Тварь выжила, отправилась в зоомагазин. Знамя в руки её новому владельцу.

– Тогда я в некотором смысле был виноват. Я же тебя с ним познакомил.

– Ну, так и я сейчас малость виновата.

Мы прошли мимо заведения, поименованного простенько и со вкусом «Трактир № 14». Из открывшейся, чтобы выпустить посетителей, двери прилетел сумасшедший запах. Я почувствовала дикий голод и призвала Дубинина прибавить шагу, торопясь домой. Тот встряхнулся и через пару мгновений принялся названивать знакомым:

– Щедрин, ты мой вычислитель купить хотел. Сколько дашь?

Я подошла к двери своей комнаты и попыталась вставить ключ в замок. Не удалось. Сколько раз говорила Лучезаре, чтоб вынимала ключ с той стороны. В коридоре чесали языки соседки, и я при них вынуждена стучать в собственную дверь. Хотя всем известно, что живу одна. Ведьма услышала моё шебуршание и освободила замок. Я переступила порог с мыслью оторвать ей голову, но сразу передумала. В смысле, передумала отрывать за это. Требовалось наказывать соседку за другое.

Начала я с того, что сумрачно вопросила:

– Ты с дуба рухнула?

– Она меня обнаружила. Невзначай. Ты знаешь, как такое происходит.

– Нет, – отрезала я, уставившись на заплаканную Златку, сидящую за столом.

На столе пребывали: початая бутылка игривого, кружки, коробка конфет и общипанная гроздь винограда.

Лучезара закрыла за мной дверь, не переставая говорить:

– Мне понадобилось в последнюю дверь по коридору. Ну, в уборную…

– Я догадалась.

– …дождалась, когда снаружи опустеет, но всё равно использовала заклятие отвода глаз. Так, на всякий случай. Я всё сделала правильно.

– Я вижу.

– Единственное: забыла закрыть дверь после возвращения. А она ворвалась, как к себе. Теперь сидим. Мужиков поругиваем.

Златка всхлипнула:

– Вот ответь, Добряна, они все такие уроды, или только Делец? Нет. В нём всё замечательно, кроме того, из-за чего мы расстались в прошлый раз.

Так! Раз сто я уже это выслушивала. Не в таком уж далёком прошлом.

Златка и сама не золото. Не серебро, и даже не сахар. Характер у неё вреднющий. Плешь способна проесть до самого копчика. Причём из-за ерунды.

– Понятно, – я повернулась к Верещагиной, смиренно занявшей своё место за столом. – А ты по поводу кого вино глушишь и слёзы льёшь?

– Я не лью, – лицо Чародейки выражало странное умиротворение. Быть может, ей нравилось снова ощущать себя частью ученической жизни, сидеть так, о знакомых судачить. Или, что циничней, просто радовало отсутствие личного счастья и у окружающих. – Только глушу. А поругиваем мы всех. И Ратмира, и Гуляева, и Дубинина, и всех моих родственников. Деньги достали?