Елена Суханова - Лучезарный след

Нет, Здравко не согласится. Златка ему нравится. Миниатюрная, стройная, изящная. Всегда одета во что-то обтягивающее, подчёркивающее точёную фигуру. Блестящие тёмные волосы уложены так, будто десять цирюльников к ней каждый день в пять утра приезжают и со всей тщательностью готовят к предстоящему дню. К каждому дню – как к величайшему в жизни. Златка любит и умеет выглядеть ярко – но не вульгарно, а утончённо. В ней от рождения заложено некое чувство стиля. Что бы это слово ни значило.

А вот Радмилки Здравко побаивается. Она как-то рыкнула на него. Радмилка может казаться устрашающей. Крупная, с волевым лицом, и за словом никогда в карман не лезет. Ой, все её слова в карманы и не поместятся. В последнее время Радмилка предпочитает одеваться как цыганка. Длинные цветастые юбки, массивные украшения. Ещё эта яркая помада. Люди обращают на неё внимание, но какое-то осторожное. И Здравко из чувства осторожности держится от Радмилки подальше.

Я подошла к столику.

– Медовуху, – постановила Златка.

– Медовуха кончилась.

– А у них? – Златка указала на изрядно повеселевших ЗГ.

Я тоже глянула в ту сторону. За пять минут до этого я вынесла на самый лучший столик очередную бутыль.

– Последняя, – констатировала я и авторитетно добавила: – Они завязывают с выпивкой. Здоровый образ жизни, всё такое.

Сама гадала: придётся ли ещё сегодня в подвал спускаться, или как? Ох, всё-таки нравятся мне ЗГ-исты. Особенно тот блондин…

– Тогда сидр, – решила Радмилка.

– Представляешь, – начала Златка, обращаясь ко мне, – а её ухажёр бросил. – Она мотнула головой в сторону Радмилки. – Сказал, что не готов покупать цепочки, если хотя бы поцелуя не получит.

– Не больно-то я и страдаю, – равнодушно скривила губы Радмилка.

– Корыстные вы, девочки.

На мой взгляд, рядом с Радмилкой должен находиться парень, имеющий своё мнение и знающий цену собственному слову. И, желательно, способный держать её в узде. А то Радмилка всех под личные запросы пытается переделать. Парни от неё быстро сбегают. С последним, правда, они год встречались. До сих пор созваниваются, но уже без эйфории. От безысходности она и заигрывает с кем попало.

Когда старинные напольные часы (хозяин искренне полагает, что они облагораживают харчевню) боем объявили о приходе часа ночи, их, по-моему, услышала только я. Потому что рядом стояла. В это время из динамиков музыка уже не лилась, а прямо стремилась выбить решётку. Люди на танцполе конвульсивно дёргались. Бойкая Цветава давно ушла, с ней увязалась и культура поведения. Прошедший день был богат солнцем, и батареи на крыше заведения накопили почти беспредельное количество энергии. Это убивало во мне надежду на то, что музыка вдруг прекратится, а свет станет приглушённым (собственно, это никому не мешает: при недостатке энергии люди сидят и спокойно выслушивают друг друга). И на ближайшие дни Владимир получил хороший прогноз, в связи с чем в праздничную ночь не скупился даже на иллюминацию вокруг харчевни.

Я обвела взглядом зал. Девчонки пошли танцевать. Добролюбовцы тоже не сидели на месте: кто танцевал, кто вышел на улицу. Кроме одного. Самый красивый блондин остался за столом. Я засмотрелась. Глаза голубые, губы чувственные – только миловаться, сильные руки. Коротко стриженный, толстая золотая Радмилкина мечта на шее, ворот рубашки цвета небелёного льна расстегнут, видна часть татуировки на груди. И из-под короткого рукава ползёт и извивается по деснице замысловатая татушка. Я пригляделась к ней повнимательней. Слышала (да и по дальневидению показывали), что некоторые Чародеи умеют делать выколки, которые и вправду движутся по телу. Скажем, накололи змея, обычного или сказочного, треглавого, и он ползает себе по телу. Ноги, плечи. Оказаться может на любом участке кожи, только с тела никуда не денется. Говорят, при движениях рисунка человек ощущает лёгкое щекотание и покалывание. Приятное. Неудобств не доставляет. А ещё такой змей реагирует на поведение и настроение хозяина. Может нервно и бессмысленно метаться, когда человек злится, и спокойно спать, когда тот отдыхает.

Такое колдовство, конечно, высший пилотаж, и встречаются движущиеся изображения крайне редко. Но я всё-таки уставилась на руку красавца в бестолковом ожидании. Однако, вероятно, к этой картинке никакой Чародей не имел отношения.

Я подошла к блондину и спросила, не нужно ли чего. Динамики как раз перестали вибрировать, на сцене ведущий начал что-то говорить.

– Добряна, – с некоторой заинтересованностью воззрился на меня Званый Гость, – а ты по каким дням работаешь?

– Через день, – ответила я.

– Значит, завтра выходной. И какие планы?

Я уставилась на жилку, пульсирующую на его шее. Пришла мысль, что возможно именно сейчас в моей личной жизни намечаются перемены. Хорошо. Даже если они окажутся небольшими и временными.

У меня с личной жизнью как-то вообще не очень ладно. То есть понятно, что иногда встречаешь новых людей, знакомишься, возникают некие чувства (или не возникают), взаимоотношения в диапазоне от простого «привет» до бурной (иногда ошибочно) влюблённости. У меня первое случалось гораздо чаще, чем второе. Многие из парней, которым я нравлюсь, откровенно скучны. Избаловал меня Милорад интеллектуальными беседами. Если предложение сформулировано недостаточно красиво, то это отвращает меня от человека напрочь. В Великограде я влюблялась один раз. Безответно. Да и несерьёзно.

Таким образом…

Ну да. Чего уж там? Нет у меня личной жизни.

Сейчас мне показалось, что она может возникнуть и блондин смотрит на меня с тем же интересом, с каким я на него. Успела ещё подумать, что, если пригласит завтра, обязательно с ним встречусь. И наплевать, что договорилась с Радмилкой пойти на праздничные гуляния. Но тут вернулись остальные Званые Гости. Разгорячённые, довольные. Один из них начал что-то говорить моему потенциальному кавалеру, второй попросил принести ещё медовухи. Разрушили радужную картинку, уже возникшую в голове. Вероятность завтрашней встречи скукожилась до размеров бусины, упала и потерялась.

Пришлось отправляться в погреб.

Когда я вернулась и поставила свежую порцию медовухи на самый лучший столик, блондин уже увлёкся беседой с собутыльниками и лишь поблагодарил меня вежливым кивком. Я отвернулась, чтобы отойти, но тут отметила боковым зрением одну странность. Пустой стол в забитой до отказа харчевне. Причём тот самый стол, где собирались кутить до утра Радмилка и девчонки. Я повернула голову в ту сторону и поняла, что стол не пуст. За ним сидел единственный клиент и пристально смотрел на меня. Почудилось, что сквозь грохот музыки слышится отчётливый призыв. Где-то в желудке народилось необъяснимое, малость неприятное чувство. Я взяла со стойки перечень и отнесла его одинокому посетителю.