Елена Суханова - Лучезарный след

Я не стала отвлекаться на то, чтобы спросить, выключил кто-нибудь газ, или нет. Значения это в ту минуту не имело. Перескакивала через ступеньки и призвала себя к мало-мальскому порядку лишь этаже на пятом, после того как едва не навернулась. Не хватало ещё ноги переломать. Как я буду превращаться в гипсе? Жуткая боль, наверное. Да и вообще, нечего нестись сломя голову. Упаду – наставлю синяков. В придачу к тем, каковые приобрела вчера на крыше.

В отделении стражи я принялась сбивчиво втолковывать дежурному, с какой целью сюда явилась. Он сперва переспрашивал, морщился, а затем отправил меня к другому дядьке в дальний кабинет. Там я вывалила все свои эмоции и волнения. И дядька как-то с первого раза усёк, что Добрыня никого не похищал. Но начал спрашивать о другом:

– Так вы утверждаете, что договаривались с Третьяковым? Он унёс вас с улицы по вашей же просьбе?

– Ну да. Я звонила ему. На сериал опаздывала.

Дядька, с непонятными для меня отличительными знаками, устремил взгляд в экран вычислителя.

– Так, так, так, – бормотал он, – что у нас здесь на часах? И какой же в это время идёт сериал?

Я смешалась.

– Послушайте, ну не похищал он меня. Вот же я, живая! Здоровая. Отпустите его, а?

– А в машину вы к кому тут садиться собираетесь?

На видео и Лазарь имеется? Я думала, кто-то сподобился заснять нас с Добрыней на сотовый в момент подъёма в воздух. Или на улице случайно оказался прирождённый оператор, загодя чувствовавший жареный факт? Я обошла стол и нагло встала за спиной дядьки, чтобы самой увидеть происходящее на экране. Видео с камеры наблюдения. Следовало ожидать. Улица Мира огромная. На ней полно лавок, крупных торговых домов и прочих контор. И все наблюдают. За себе подобными и за прохожими.

– Да знаю я его. У нас учится. Предложил подвезти. А я опаздывала. Очень опаздывала. Сяду, думаю. А тут Добрыня. Отпустите его, пожалуйста.

– Я понимаю, что вы опаздывали. Народ-то зачем пугать? Нас от дел отвлекать?

– Получилось так. Мы больше не будем. Честно. Мы – люди законопослушные. Если нельзя летать над Великоградом, то не станем. Правда.

Страж посмотрел на меня косо и жестом указал, что я должна отойти и встать по другую сторону стола.

– А вот мне кажется, что он вас грубо схватил и неожиданно.

Вот дотошный.

– Да какая грубость? Вы его не знаете просто. Он очень нежный. А тут… ну… выглядит так… да приревновал просто. Я в машину сажусь, и… ну, испугалась слегка… подумала, как объяснять буду любимому, что я… тут… вот… ну так… да…

– Любимому?

Ещё одно уточнение, и я всё выболтаю. И про Лучезару, и про козлоногость, и про покер. Тогда дядька всему поверит.

Но страж плюнул на меня и велел выпустить Добрыню.

Мы вышли из отделения вместе. На улице ярко светило солнце. Упорно пробивалась трава, хотя в тени кустов продолжали изнывать потемневшие ошмётки снега. Пахло чем-то цветущим.

Добрыня улыбался.

– Выглядишь странно счастливым, – проговорила я. – Много там часов провёл?

Он пожал плечами.

– Почти всю ночь. Чего бы не радоваться? Не худшая ночь в моей жизни. Столько великолепных людей.

Я недоверчиво скривила губы:

– Бродяги и пьяницы?

– Зато какие колоритные!

– Почему ты сам не рассказал правду? Важный мужик сообщил, что ты никак не объяснил происшедшее.

– А зачем? Вдруг бы они пожелали к тебе ночью прийти, удостовериться, что всё в порядке. Думаю, ты б не обрадовалась.

– Бесспорно, – согласилась я. – Не обрадовалась бы. Но ты всё равно не должен был молчать.

– А помолчать мне ночью никто и не дал. Вели задушевные беседы. У меня теперь много новых знакомых в Великограде.

Я возвела глаза к небу. Мы не спеша брели к общежитию. А навстречу нам, так же не торопясь, шли Усмарь с Щедриным. Умеет Пересвет появиться не вовремя. Или как раз вовремя?

Все поздоровались. Усмарь на меня не смотрел, но опять спас от Щедрина. Тот никак не мог отойти от разгрома за покерным столом.

– Слушай, а как ты это сделала? Секрет какой?

– Пойдём.

Они отошли, а Добрыня прокомментировал:

– Ты ему нравишься. Даже больше, я бы сказал.

Я очень понадеялась, что он не про Щедрина. И приложила все силы, чтобы не показать, как взволновало меня услышанное. Запоздало вспомнила, что от Третьякова прятать эмоции бесполезно, и постаралась увести разговор немного в сторону.

– Поведай мне, знаток человеческих душ, кому я ещё нравлюсь. Если их наберётся много, это страсть как поднимет мою самооценку.

– Всё у тебя в порядке с самооценкой.

Я выдержала небольшую паузу. Посерьёзнела.

– Должна сказать тебе спасибо. За вчерашнее. Ты очень кстати подоспел.

– Счёт шёл на мгновения. А то я не стал бы тебя «похищать».

– Ох! История с «похищением» теперь породит новый оползень слухов. Уже начинаю ждать заметку в «Вестнике».

– Что нам заметка? Может, целый разворот?

Шуточки!

Я опять помолчала. Затем поинтересовалась:

– Я – тяжёлая? Трудно тащить в гнездо добычу такого размера?

– Не очень. Особенно если гнездо рядом.

– Никогда так больше не делай. Всю передёргивает от воспоминаний. И желудок в узлы завязывается.

– Это от алкоголя.

– Это от страха. Ты не подумай. Я благодарна и так далее, но от повторения отказываюсь категорически.

Добрыня кивнул:

– Ничего, что ты в Лучезариной куртке?

Я махнула рукой.

– Кроме вас с Храбром запаха никто не почувствует. А если кто и вспомнит, скажу, что она оставила её, когда убегала.

Внезапно Добрыня предложил:

– Я могу избавить тебя от неё. От соседки.

– То есть? – предложение прозвучало так неожиданно, что я в оцепенении остановилась.

– Унесу её из города. Где-нибудь высажу на остановке. И пусть едет куда глаза глядят.

– О-о-о, – протянула я, – а назавтра в каждом вычислителе страны появится масса сюжетов о злобном орле-похитителе.

– Ночью.

– Перестань. Не стоит рисковать. И ночью тебя заметят. Могут распознать личность беглянки. Возникнут проблемы серьёзней. И люди не такие замечательные… я надеюсь, сегодня она сама свернётся. По крайней мере, у меня есть причины этого ждать.

Возле общежития навстречу нам попалась Златка с полным пакетом вещей. Хмуро посмотрела на меня.

– Я так понимаю, не стоит сегодня помощи ждать?

Любительница задавать ненужные вопросы.

– Я обещала после кофе и лёгкого завтрака. Много тебе осталось?

– Цветы и парочка коробок.

Знаю я её парочку. Как можно так захламиться за три с лишним года? Я попыталась представить себе, сколько сумок займут мои вещи в случае переезда. И пришла к мысли, что стоит кучу всего выкинуть.

На крыльце Добрыня спросил:

– Что ты сказала стражу?

– Много всего, – отозвалась я, задумываясь о благодетельном влиянии свежего воздуха на головную боль при похмельном синдроме. – Можно я отмолчусь? Так приятно, когда ты в неведении. А то ужасно временами нервирует твоё всезнайство и всепонимайство.