Анастастия Енодина - Отверженный

Лайгон просидел в комнате долго. Он читал, пытался почувствовать в себе энергию, большую, чем обычно, двигал и расшвыривал предметы, стараясь отыскать грань между простыми лёгкими чарами и сложными, отнимающими все силы. Временами что-то даже получалось, но с непривычки мужчина быстро уставал, растрачивая все силы, и засыпал. Потом просыпался и принимался заново, только энергия не успевала восполняться, и в следующий раз он уставал и засыпал быстрее.

Он пропустил обед, совершенно потерявшись во времени. Уже близился ужин, а маг все изматывал себя, пока не пришёл к ощущению полной опустошённости. Он сидел в кресле, откинув голову на спинку и глядя в потолок. С магией было труднее, чем с физическими тренировками. Намного сложнее, чем приучить своё тело к нагрузкам. Тут нагрузка была и на тело, и на сознание, а это выматывало быстро и основательно.

В дверь постучали три раза. Лайгон даже не стал думать, кому и что от него понадобилось, и отозвался:

— Заходи!

Пришедшим оказался его брат, который справедливо решил зайти к Лайгону и предложить ему перед ужином вместе с его друзьями отправиться поразмяться.

— Чем ты занят? — поинтересовался Феронд, заходя в комнату брата и с усмешкой оглядывая хаотично валяющееся вокруг барахло.

Лайгон был слишком уставшим, чтобы искать достойный ответ и потому сказал правду:

— Пытаюсь создать в себе энергию, способную не только раскладывать вещи по полкам…

В отличие от уставшего мага, Феронд был отвратительно бодр и весел. Он усмехнулся уголком губ, оглядевшись по сторонам:

— Судя по бардаку, который тут царит ты и не пытался разложить вещи по полкам.

— Верно, потому что это недостойное применение магии! — парировал Лайгон, лениво поворачивая голову к собеседнику.

— И чего же ты ждёшь от неё? — поинтересовался Феронд.

— Ну не знаю, можно научиться влиять на живую материю, чтобы крушить врагов, например… раскидывать их по сторонам… — задумчиво перечислил он и, заметив посерьёзневший взгляд брата, передразнил его слова: — Ведь вдруг война?

Лайгон некоторое время смотрел на Феронда, ожидая от него соответствующего ответа, но тот снова утратил серьёзность взгляда и спросил совершенно не в тему. Вернее, для самого Феронда это было как раз темой, ради которой он и приходил: спросить о насущном вопросе:

— То есть ты с нами не идёшь? — поинтересовался он у старшего брата, который улыбнулся и ответил:

— Если вы в горы — то иду!

Феронд вздохнул: стремление Лайгона попасть в горы казалось ему глупым и никак не обоснованным. И хотя ответ был очевиден, мужчина всё же озвучил его:

— Нет, мы не в горы, мы…

— Тогда не иду, — не дал договорить маг, которому было безразлично, что снова удумали друзья его брата.

— Ладно… — не стал настаивать Феронд, который давно привык, что настаивать бесполезно. — Увидимся за ужином.

— Ага, — отозвался маг. — Но если твоя подруга снова станет спрашивать, как прошёл мой день, я просто проигнорирую её, и мне плевать на правила приличия и на то, оскорбит её это или нет! Я сегодня слишком устал, чтобы улыбаться и отвечать на вопросы.

Феронд посмотрел на него снисходительно и с оттенком жалости. Развалившийся в кресле, лениво разговаривающий и с закрывающимися от усталости глазами, маг действительно заслуживал сочувствия. Феронд вздохнул, глядя на него:

— Магия того не стоит, Лайгон.

— Стоит, — не согласился мужчина. — Я уверен, что она того стоит.

Лайгон проспал до ужина. Когда за ним пришла Лаивсена, у него даже не было желания отшучиваться, и потому он просто улыбался сестре. За ужином он молча ел, отвлёкшись лишь на ответ Браве, до которого всё же снизошёл, чтобы не обижать Феронда: «День прошёл отлично, разве по мне это не видно?»

Пища и хмельные напитки помогли ему немного прийти в себя. К концу ужина он снова мог с удовольствием раздражать Лаивсену своей манерой принимать пищу, не заботясь об эстетике. Он воспрянул духом, но решил, что на сегодня магии явно достаточно.

Так же он подумал и на следующий день, чувствуя, что всё ещё не готов продолжать обучение.

Лишь к исходу третьих суток он почувствовал себя полностью восстановившим силы. Но на ночь глядя решил не загружать голову, и потому перед сном отправился гулять. Из-за противного дождя в последние дни он гулял мало, и потому сейчас с удовольствием улёгся на влажную траву и долго всматривался в чистое ночное небо.

Мерцание звёзд и мягкий свет от далёких планет успокаивали и завораживали мага. Он ушёл довольно далеко от дворца и наслаждался тишиной, которая нарушалась лишь цикадами, но это не портило атмосферу ночной загадочности, а наоборот, дополняло и украшало её. Однажды он станет сильным магом и сумеет побывать в далёких мирах. Узнает, почему раньше Валинкар был открытым для походов в чужие миры, и что послужило истинной причиной того, что теперь никто не покидает эту планету. Ему было всё равно, к чему стремятся валинкарцы. У него были свои стремления. Впереди — целая жизнь, длинная и интересная. Лайгон точно знал, чего стоит достичь в первую очередь: высокого уровня магических способностей. Но спешить с этим не стоило. Маяться несколько дней головной болью и слабостью ему не понравилось. Возможно, Мэггон был прав, и пока они были слишком молоды и следовало довольствоваться малыми умениями. Но то, что маг не пытался больше постигнуть всё и сразу, не означало, что он был готов сдаться. Лайгон просто решил отдохнуть, обдумать, подождать. А потом взяться за дело с новыми силами. Так думал молодой мужчина, лёжа на лугу и глядя в ночное небо, пока посторонний шум не заставил его вернуться в реальность. Шаги. Шли двое и притом молчали.

Маг приподнялся, чтобы посмотреть, кто идёт. Феронд не спеша брёл по лугу, держа Браву за руку и что-то шепча ей на ухо. Лайгон улыбнулся: его брат сочетал в себе несокрушимую силу, внешность сурового мужчины и добродушную простоту и нежность к тем, кто ему дорог. Маг даже не мог отнести его к глупцам и примитивным валинкарцам — настолько трогательно младший брат относился к своей семье и к своей возлюбленной.

Заметив Лайгона, парочка хотела направиться в другую сторону, чтобы миновать его, но мужчина сам окликнул их:

— О, это вы! — его голос был приветливым, словно он ждал их здесь и был рад, что, наконец, дождался. — Идите-ка сюда!

Феронд, ведя Браву за руку, подошёл к брату. Рыжеволосая смотрела на мага с удивлением: никогда прежде она не замечала, что он любит лежать на земле, вглядываясь в небо. А сейчас он делал именно это и, судя по всему, собирался предложить присоединиться к нему.

— Смотрите, эта планета… — он указал пальцем вверх, и девушка со своим спутником запрокинули головы, но посмотрели совершенно не туда, куда маг указывал. — Да не эта, а та, желтоватая… Вот, всё верно, именно она. Она скоро погибнет. Примерно через полчаса эта планета вспыхнет, и небо озарится оранжевыми всполохами, а когда они стихнут, на её месте будет чёрная пустота. Такое не часто увидишь.