Виктория Визорина - Сталь в бархате

При виде этой прекрасной картины Халон издал низкий звериный рык. Золотоволосая красавица и ее юный любовник испуганно вскочили.

– Отец! Брат! – воскликнули они практически одновременно.

– Разве я не запретил тебе появляться на этой половине замка?! – сквозь стиснутые зубы прошипел властитель, испепеляя сына грозным взглядом.

– Что плохого в том, что мальчик кое-чему научиться? – спросила, заступаясь за юношу, женщина.

– Твои служанки и так научили его всему и даже многому, чего в его возрасте и знать не следует! – рявкнул рассерженный отец. – Довольно, что ты испортила остальных моих детей, но я тебе не позволю избаловать и изнежить Рамейдо!

– Ты ревнуешь? – лукаво изогнула бровь красавица.

– Много чести для такой шлюхи, как ты, – фыркнул Халон.

– Не зли меня, брат, – оскорбленная женщина вскинула голову и золотые локоны рассыпались по полу – такие они были длинные. – Я могу проклясть тебя!

– Не пугай меня своим проклятием, Аретис! Ты не посмеешь! И знаешь почему? Потому, что не захочешь следующие тридцать лет своей жизни провести на гнилой соломе в обнимку с крысами в подвале этого замка, – ядовито ухмыляясь ответил ей Халон, а затем вновь гневно взглянул на сына. – А ты немедленно убирайся вон! Чтобы я больше не видел тебя в Энторе! Можешь отправляться хоть в Райн, хоть в Хаден, хоть на задворки Эмона, но чтобы ноги твоей больше не было в Нелвере!

– За что, отец?

– За то, что ты нарушил мой запрет. Разве этого не достаточно? – прищурил глаза хозяин замка. – Вон, я сказал!

Юноша молча покачал головой, собрал свою одежду, разбросанную возле ложа, и вышел. Аретис с тревогой следила за ним.

– Что ты делаешь, брат? – спросила она Халона, ухватив его за кожаный, усыпанный шипами пояс. – Ты лишился жены, у тебя похитили дочь, теперь ты сам выгнал из дома любимого сына и наследника. С кем ты останешься?

– Пусть проветриться. Ему полезно. Нечего держать парня возле твоей юбки, – глядя на нее сверху вниз ответил мужчина. – Так ты мне испортишь мальчишку. Пусть посмотрит на мир и хлебнет всего: и хорошего, и плохого. Пусть сам разберется, что хорошо, а что плохо. А когда у него прибавиться ума настолько, что твои чары уже не заставят его потерять голову, я его верну. И не пытайся помешать мне, Аретис. Я так решил и так будет!

– Ты не должен ревновать меня к нему, – длинные, украшенные крошечными бриллиантами ногти золотоволосой прочертили полосы на черном бархате, обтягивающем бедра Халона. – Он так похож на тебя в юности…

– Перестань, Аретис. Между нами давно все кончено и я никогда не вернусь в твои сети, – оттолкнул ее владелец замка и, не оборачиваясь, вышел из синего зала.

– Ты еще пожалеешь об этом! – прошипела женщина, бросив ему вслед подушку.

Хмуря брови, Аретис свернула волосы в узел и скрепила их алмазными шпильками, лежавшими на прикроватном столике, подобрала с пола черный шелковый плащ и набросила прямо на голое тело. Щелчок пальцами – и прямо перед золотоволосой в воздухе возникла светящаяся арка, за которой клубилась непроницаемая тьма. Женщина шагнула в портал и ее мгновенно окутала полная темнота, но это нисколько не смутило Аретис. Уверено ступая босыми ногами по невидимым во мраке ступенькам, она быстро спустилась в маленькую круглую комнату, освещенную робким светом подвешенной на золотой цепи масляной лампы в виде бабочки. В комнате стояло только большое зеркало в тусклой серебряной раме, а напротив него мягкое кресло, оббитое алым бархатом.

Опустившись в кресло, Аретис улыбнулась своему отражению.

– Не хочешь, чтобы мальчик привязался к бабской юбке, Халон? Прекрасно, пусть так и будет. Все, как ты желаешь, любимый! – захохотала она и, не колеблясь ни мгновения, полоснула по запястью острием тонкого кинжала, извлеченного из-за рамы.

Кровь брызнула на стекло и вспыхнула золотым светом.

Женщина быстро зашептала что-то, разобрать можно было лишь «кровь и сталь», да еще «замкнутый круг». Золотой свет погас, Аретис удовлетворенно откинулась на спинку кресла. Черный плащ окутывал ее фигуру мраком, собранные на темени волосы сверкали как алмазный венец.

– Зря ты думаешь, братец, что я позволю им встретиться, – прошипела красавица, сверкая глазами. – Никогда не склонюсь перед орудьем этой святоши, твоей бывшей женушки! В подвале с крысами, говоришь? Что ж, посмотрим!

Крон нашел брата в зале, стены которого были увешаны знаменами и гобеленами с изображением различных битв. Халон, закусив губу, мерил шагами обширное пространство между огромным камином, в котором пылал целый ствол дерева, и дверью.

– Что ты наделал, брат?

– Не лезь в это дело, Крон! – предупреждающе поднял руку старший. – Где Боннерг?

В следующее же мгновенье одна из фигур на гобелене стала расти, увеличиваться в размерах, обретать форму и вскоре перед братьями стоял высокий старик с длинной седой бородой в черной бархатной мантии, украшенной драгоценными камнями. Он слегка поклонился, приложив руку к груди. Это и был Боннерг – самый могущественный из хаденских магов, который жил в Нелвере со дня рождения Рамейдо, чтобы оберегать наследного принца. Повелитель Хадена прислал его в Энтор по просьбе Халона, обеспокоенного тем, чтобы сына не похитили так же, как перед этим дочь. Злые языки утверждали, что хаденский Повелитель был даже рад избавиться от старика, магия которого была едва ли не сильнее, чем его собственная.

– Я к твоим услугам, мой господин.

– Ты уже все знаешь?

Старик еще раз молча поклонился.

– Я хочу, чтобы Рамейдо отправился куда-нибудь на край света, подальше от лицемеров Райна и твоих лукавых соотечественников, – озабочено нахмурился Халон. – Пусть поживет среди людей Эмона. Покажи мне карту.

Старик поднял руки и сделал несколько движений кистями, беззвучно шевеля губами. В воздухе над его головой появился светящийся шар из золотистых искр, затем этот шар рассыпался на отдельные искорки, которые расплылись и повисли в пространстве, образовав знакомый Крону узор созвездий. Халон ткнул пальцем в маленькую искорку на самом краю «карты».

– Сюда, например. Это планета класса ЭС-два?

– ЭС-один, – ответил волшебник.

– Сойдет, – небрежно бросил властитель. – Я хочу всегда знать где он и что с ним происходит, чтобы уберечь мальчика от ошибок. Но он не должен об этом догадываться. Это возможно?

– Нет никаких препятствий, – развел руками старик.

– Надеюсь, ты сдержал свое слово, Боннерг, и мой сын ничего не знает о своей Силе? – строго спросил Халон колдуна. – И ты не научил его никаким своим магическим фокусам?

– Мне даже обидно слышать такие вопросы, мой господин, – улыбнулся старик. – Я не так глуп, чтобы поступать вопреки воле великого Халона.