Владислав Картавцев - Факультет. Курс третий

Перелет был тяжелым. Над Индийским океаном сильно болтало, народ в салоне самолета периодически повизгивал и крестился, а маленькие дети – были и такие, и Кирилл реально не понимал, зачем их тащить в Африку – начинали громко плакать. И мамашам требовалось довольно много терпения, чтобы их успокоить.

Когда лайнер приземлился в Додоме – столице Танзании – Кирилл чувствовал себя как выжатый лимон. Он почти не держался на ногах, и его родители выглядели не лучше. Так что еще почти сутки они отдыхали в отеле и восстанавливались. Ну, а на следующий день начались приключения.

Первым, самым сильным впечатлением от Танзании оказалась невыносимая жара. Столбик термометра стабильно зашкаливал за тридцать – тридцать пять градусов Цельсия, и влажность была такая, что хоть ложись и помирай! В кондиционированном отеле раскрученной западной сети было еще ничего, но стоило выйти на улицу и загрузиться в открытый джип – сафари же, как же! – как все прелести местного климата тут же дали о себе знать.

По совету русскоговорящего гида (из Беларуси, уехал в Африку еще пятнадцать лет назад, да так и остался) перед дальней поездкой Кирилл – и папа с мамой – тщательно намазались средством против загара с самым сильным из возможных коэффициентов защиты и средством против укусов комаров и других кровососущих насекомых. Только это их и спасло – да и то не совсем.

Безжалостное африканское солнце (а у них там, между прочим, в июле месяце – разгар зимы) палило с всесокрущающей яростью, и если лица путешественников прикрывали широкополые шляпы – купили их по совету все того же гида-беларуса – то руки и ноги весьма пострадали от солнечных ожогов. А под вечер – когда прибыли на место, в известный национальный парк – у мамы случилась истерика, и она чуть ли не матом крыла отца за то, что он заставил ее выбраться из роскошной уютной московской квартиры и отправиться к черту на кулички. Где ее – маму – жрут малярийные комары и африканские оводы величиной с кулак, и солнце допекает до полусмерти.

От обоснованных нападок мамы папа отбивался, как танзанийский лев, первого из которых они встретили уже с утра. Лев был шикарен – громадная вальяжная кошка с густой гривой и очень умными суровыми глазами.

Глядя на него, Кириллу почудилось, что он запросто может установить с львом контакт на уровне ощущений, и он даже решился, но ничего не вышло. Ко льву присоединились его львицы (шесть кошек) – они откуда-то приволокли убиенную антилопу, и самец-царь-зверей проигнорировал призывы Кирилла в пользу обеда. И так недружественно посматривал на стоящий вдалеке джип (а Кирилл в свою очередь изучал льва в огромный морской бинокль), что гид-беларус счел за лучшее убраться из этого места по добру, по здорову. Убраться – пока хищники невзначай не подумали, что люди им мешают, и нужно заняться ими серьезно.

Они колесили по парку целый день и наблюдали за жизнью диких зверей и птиц. Птицы, кстати, особенно понравились Кириллу – их окраске мог позавидовать даже калейдоскоп, легко составляющий из осколков цветного стекла восхитительные цветовые композиции. И еще: птицы отличались дикой сварливостью и непримиримостью к своим собратьям. Наблюдать за их сварами Кириллу было так весело и так интересно, что он невольно сравнивал этот процесс с медитацией. И там, и здесь заряд получаемой бодрости и веселого настроения был примерное сопоставим.

Они переночевали прямо в парке – в специально обустроенном коттедже для западных туристов. Можно было выбирать – коттедж или аутентичная палатка на свежем воздухе, но палатку мама отвергла с жаром, присущим настоящей цивилизованной белой женщине. И подкрепила свой жар угрозой убить папу прямо на месте, если он заставит ее лечь в кишащий насекомыми африканский спальный мешок.

На что папа предпринял попытку отшутиться – мол, что от одного вида мамы все местные насекомые разбегутся кто куда, но был в буквальном смысле бит туристическим рюкзаком по голове. В таком состоянии мама шуток не понимала – и слава богу! Потому что спать в коттедже на чистых простынях и в мягкой постели намного лучше, чем в мешке и на земле. Пусть хоть эта земля и теплая от солнца.

Проснувшись наутро, мама заявила отцу, что он может делать что хочет, может планировать что хочет, но она и с места не сдвинется, если не получит гарантий еженощного культурного отдыха – наподобие коттеджного. На что отец спросил: «А как же горы?», и ему было отвечено, что он может жениться на своих горах, а мама с радостью с ним разведется – после того, как он завез ее в такую адскую глухомань!

В родительских разборках Кирилл не участвовал, предпочитая занимать взвешенный нейтралитет. Зато он с удовольствием садился подышать в одиночестве на закате и во время восхода, напитываясь необычайной тишиной и пустотой здешних мест. В отличие от Москвы, которая представляет собой огромный переполненный человеческий муравейник, здесь присутствие людей было почти неощутимо, и царствовали силы открытых диких пространств.

Прежде чем вторгаться в их вотчину, Кириллу пришлось представиться и засвидетельствовать, что он здесь проездом, он никому не желает зла, он здесь гость, приехал просто насладиться природой и видами. И вскоре он уедет – с воспоминаниями и хорошим настроением.

Такое знакомство было необходимо – в противном случае появление человека, способного качать бесконечность, силы могли воспринять, как покушение на их привилегии. И, соответственно, наброситься на Кирилла толпой – и поди тогда попробуй от них отбиться!

Медитация на восходе солнца – что может быть лучше? Природа, земля просыпается после ночного сна, все вокруг расцветает и наполняется светом и радостью, по телу, застывшему в позе лотоса, струятся теплые потоки из бесконечности, и душа замирает, отдавшись внеземному восторгу. И как жалко, что жители городов не могут этого прочувствовать – возможно, они по-иному бы взглянули на мир!

Единственно, что не нравилось Кириллу – это слишком уж быстрые африканские рассветы и закаты. Солнце – в отличие от среднерусской полосы – буквально выпрыгивало из-за горизонта и тут же устремлялось вверх – в зенит. А вслед за солнцем приходила и жара, а медитировать на жаре – никакого удовольствия не получишь. А только весь п о том изойдешь. Поэтому Кирилл жадно ловил драгоценные минуты предрассветной и закатной тишины – и просыпаться ему приходилось рано.

Вняв пожеланиям мамы, папа в экстренном порядке подкорректировал программу пребывания в Национальном парке Танзании и отказался от четырехдневного похода в горы. Чему мама была очень рада и с удовольствием озвучивала примерное следующее: «А ты у меня молодец, Боря! Умеешь легко и правильно принимать решения. Вовремя понял, что пешая прогулка в местном климате не пойдет нам на пользу – и тем более, прогулка в горы. К тому же – какие здесь горы?! Недоразумение одно! Вот то ли дело у нас на Кавказе где-нибудь в районе Сочи! В следующем году обязательно туда поедем!»