Джозеф Фокс - Программное обеспечение и его разработка

Язык высокого уровня типа Фортрана может использоваться в качестве входного языка на самых разных вычислительных машинах, имеющих свои собственные транслирующие (компилирующие) программы. Язык стандартизован, каждая машина имеет свою транслирующую программу и создает рабочую программу именно для себя.

Логическим шагом в использовании этих транслирующих программ является использование машины и некоторого транслятора для перевода с исходного языка на язык другой машины .

Это называется кросс-трансляцией. Ее обычно применяют в тех случаях, когда машина, на которой будет выполняться рабочая программа, очень мала (по памяти, устройствам ввода/вывода или возможностям центрального процессора). Пускать трансляторы на маленьких, медленных машинах не очень эффективно.

Использование кросс-трансляции машины выглядит так. Программа пишется на входном языке; она переводится на большой машине транслятором, который выдает программу на языке второй машины. Затем на этой второй машине выполняется полученная рабочая программа. Вторая, маленькая машина обычно имеет систему команд, совершенно отличную от той, которая имеется на большой машине.

Этот процесс является логическим следствием преимуществ машинной независимости языков высокого уровня. Машинная независимость позволяет нам передавать программу, написанную на стандартном языке, на машину любого типа и модели, если только на ней имеется транслятор, который может переводить программу с языка высокого уровня на машинный язык. Схема процесса приведена на рис. 5.35.

Изменения и исправления в программу обычно вносятся на входном языке, с тем чтобы после этого вновь ретранслировать ее кросс-транслятором. На маленькой машине может транслятора вообще не быть.

Этот процесс значительно ускоряет программирование. Очевидно, что его недостатком является необходимость иметь большую машину.

Не так очевидно то, что указанный транслятор должен быть доступен группе, фактически продолжающей разработку. Случается, что разработчики программ при создании программы пользуются частными трансляторами, а затем возвращают их владельцам. В результате группа сопровождения лишается возможности транслировать исправляемые программы. Отвратительная ситуация. На создание «новых» трансляторов были затрачены миллионы!

Частую путаницу вносит тот факт, что программа одновременно может существовать во многих формах сразу. Причем именно этого мы и хотим. Нам нужна «версия» программы на языке рабочей машины (для исполнения) и версия на входном языке (для модификации). Подробнее мы обсудим это позднее, а сейчас давайте посмотрим, какие формы может принимать программа. Сначала посмотрим на простое деловое письмо.

«Где мое письмо?»

«Ваша рукописная копия лежит на вашем письменном столе; отпечатанная копия находится на столе у начальника; имеются версия, хранимая в системе обработки текстов, и версия, передаваемая по телефонным проводам во Флориду, кроме того, одна копия передается через спутник связи в ФРГ». (См. рис. 5.36.) Некоторые из этих форм писем могут быть прочитаны людьми: некоторые могут читаться только вычислительными машинами.

Такое же бывает и с программами. На рис. 5.37 изображено всего пять различных форм, в которых может существовать программа печати платежной ведомости.

Часто забывают о том, что для перевода нам нужен не только транслятор, но и вычислительная машина. Это кажется очевидным, но при моей работе над тремя проектами больших программных систем, в которых именно для трансляции не хватало вычислительной мощности, это привело к потрясающему росту затрат на разработку систем.

При разработке обеспечения для системы «Скайлэб» те вычислительные машины, которые использовались для проведения трансляции и построения системы, были переданы группе сопровождения для окончательного завершения работ по программе «Аполлон». Программисты писали программы, но трансляций было проведено не так уж много, а тестирование было просто невозможно. В конечном итоге был затрачен целый миллион долларов на аренду мощной машины IBM 360 модели 65, которая была необходима единственно только для сопровождения системы.

Во время работы по заказу военно-морского флота, проводившейся на Западном побережье, мои 40 программистов сделали очень мало, основной причиной чего была недостаточно большая и недостаточно комплектная инструментальная машина IBM 370. Программы писались для выполнения на машине фирмы Sperry UNIVAC UYK20, а трансляция проводилась на IBM 370/138. Дело оказалось не только в том, что эта машина слишком мала (ее мощности явно не хватало), но также и в том, что на ней имелся всего один канал, а, значит, возможности ввода/вывода были сильно ограничены. Нам пришлось переходить на машину модели 148, на которой было больше каналов. Наша группа плохо произвела выбор инструментальной ЭВМ.

Однажды в Европе меня познакомили с разработкой системы, состоявшей из программ в 1 млн. операторов на Коболе. Программы, входившие в систему, были слишком велики, чтобы из них можно было составить хорошую модульную систему. «Почему так?» — спросил я. По той причине, что в вычислительную машину, использовавшуюся для компиляции, было слишком тяжело вводить отдельные задачи. Это привело к тому, что проект обеспечения времени использования был изменен таким образом, чтобы уменьшилось время, необходимое на трансляцию. Трансляция одного большого модуля занимала меньше времени, чем трансляция нескольких модулей меньших размеров, выполнявших все те же функции.

Появление возможностей разделения времени обещало целую революцию в программировании. Казалось, время ожидания решения больше не будет самым узким местом, оно уменьшится до нуля.

Но это далеко не так. Логично предположить, что предоставление терминалов всем программистам увеличит их производительность, но доказательств этому пока нет. К тому же терминалы стоят денег. На основе базы данных по производительности, созданной в отделении федеральных систем IBM, «кажется», можно прийти именно к такому выводу, но люди, изучавшие этот вопрос, не хотят делать такого заключения.