Анатолий Агарков - Как я стал Богом

— Что это?

Илья Кузьмич не знал. Ему вручили лопату и приказали:

— Копай!

Коротухин хотел возразить, что он сторож, а совсем даже не могильщик, но не посмел. Кряхтя и постанывая, начал копать. Но нетерпеливые гости скоро отобрали у него лопату, а самого прогнали прочь. Сторож битый час бродил вокруг да около, для виду поправляя венки на могилках, а сам следил, томясь любопытством, чего это стражи порядка удумали.

Когда пять гробов были извлечены на поверхность, его вновь окликнули.

— Почему крышки сорваны?

Коротухин и этого не знал. Он стал опасаться, что гробы пустые, и его привлекут за ротозейство. Но с этим был порядок — все бывшие районные деятели, однажды угоревшие в баньке, были на своих местах. Подпорченные, конечно, временем, но вполне узнаваемые. Потом Коротухин сбегал за гвоздями, крышки прибили, а гробы опустили в могилы. Прокурор уехал, позже — милиционеры, приказав сторожу закопать могилы и держать язык за зубами. Он так и сделал.

.... Я думаю, в тех телах уже не было живых душ. Рамсес исполнил свою миссию — вернулся и забрал их в контактор. С той поры об инопланетянах в наших краях никто ничего не слышал. Да и вся эта история, однажды случившаяся, очень скоро обросла нелепыми домыслами и превратилась в легенду. Многие были в ней участниками, да не все знают подноготную. Я знаю, а от кого — не время говорить.

С этим остаюсь, Ваш Алексей Гладышев.

.... Прочитал последнюю строку, задумался.

— О чём, Создатель?

— Почему мой двойник и автор рукописи трудится школьным сторожем?

— Умом не вышел.

— Судя по тексту — с этим порядок.

— А представляешь, кто его мама — уж никак не профессор МГУ.

— Ну, почему? Скажем, парень уехал быть самостоятельным. Кстати, где этот южноуральский посёлок?

— На Урале.

— Если в Башкирии, значит, Алексей в творческой командировке — изучает родословную по отцовской линии.

— Нет, восточнее.

— Могут быть другие причины.

— Какие, не хочешь узнать?

— Как ты это представляешь?

— Контактор. Вселяешься в его оболочку, выводишь парня на светлый путь и со спокойной совестью возвращаешься на исходную позицию.

— То есть, в своё, поношенное?

— Если хочешь.

— А вдруг соблазн возникнет?

— Я бы не увидел в этом криминала или преступления против человечности.

— Ну, ты бы да, а я нет.

— Есть лёгкий способом избежать экспансии — на спиралях тьма-тьмущая твоих двойников, и не все генераловы внуки — помог одному выпутаться из жизненных передряг, поспеши к другому.

— Представляется заманчиво.

— А то. Там наверняка встретишься с кем-то из близких — Анастасией Алексеевной, Любой, Настенькой....

— Почти уговорил. Только не могу себя представить, с контактором в руках бегающим за двойниками в параллельных мирах.

— Этого как раз не будет — практикой перемещений ведают инструкторы. Твоя задача — дать согласие.

— Я подумаю.

— Я бы очень удивился, услышав: "я согласен".

— Ну, хорошо. Ответь только, что будет с душой двойника на время моего временного вселения в его телесную оболочку?

— То же, что с твоей нынешней оболочкой — впадёт в спячку.

— Не лишится рассудка после пробуждения?

— От чего же? Ты пощеголяешь в его теле, частичку памяти мы сохраним, и он будет думать, что всего добился сам.

— Нет, Билли, что-то не по душе мне эта затея.

— Ну, хорошо, пусть школы сторожат, коров пасут, в тюрьмах маются Лёшки Гладышевы — твои двойники в параллельных мирах.

— Что и такое возможно?

— Однажды родившись, как волна от брошенного в воду камня, дальше они живут вполне самостоятельной жизнью. И что встречается на жизненном пути, как преодолеваются преграды и преодолеваются ли — дальше всё зависит от случая и судьбы. Да дело даже не в твоих двойниках — пусть пасут и сторожат — подумай о людях близких и дорогих, каково им с недотёпами.

— Билли, почти убедил, но.... Больно смахивает на сафари. Развлечь хочешь?

— Да Боже упаси! Я всегда за эксперимент и против праздности. Ты знаешь.

— С этим согласен.

— Или вообще согласен?

— Считай, что да.

— Тогда приготовься — сейчас ты переместишься в одного из своих двойников параллельного мира.

— Это как — на старт, внимание, марш?

— Гораздо проще — разденься и в постель. Явится инструктор и переместит твою душу в контактор.

— Как дьявол из преисподней?

— Мажорнее — усни, царевич, утро вечера мудренее.

И я уснул.

Пусто в коридорах. Громкий стук каблуков, отражаясь от потолка, двоился, дробился, рассыпался барабанным боем. Трясись, Чапай — каппелевцы идут!

Что это мне на ум пришло? Школьная директриса конвоирует в одиннадцатый класс, а в голове такие аллегории. Должно быть, от впечатлений первой встречи.

— Практикант? — Римма Васильевна улыбнулась из-под массивных очков, принимая из моих рук университетское направление.

— Аспирант, — улыбку перекосило в ухмылку. — Материал для диссертации. И какова же темочка. Ого! "Школьная нравственность, как она есть".

Ухмылка подкрепилась полупрезрительным хмыком.

— Это рабочее название, — поспешил я.

— Ну, понятно: соберёте гору позитива — одна тема, неготивчик вскроется — другая.

Пожал плечами — рано говорить. Но у Риммы Васильевны душа болела.

— Как вы можете судить о нравственности в школе, не имея достаточного педагогического опыта? Сколько вы работали с детьми?

— На практике два месяца.

— Ну, вот. И такие.... (собеседница проглотила слово, но по глазам читалось "профаны", а может, "прощелыги") берутся за кандидатские диссертации, рекомендации из которых спускаются в школы, как руководящий материал в воспитательной работе. Сами-то уверены, что тема по зубам?

— Ну, это кому какой лицеприятным будет вывод, а свежий взгляд любому делу подспорье.

— Вот что, давайте условимся — всё, что напишите, мне на стол.

— Не вижу повода для возражений.

— Какой возраст интересует?

— Думаю, начинать надо с выпускников: если обнаружатся изъяны по изучаемому вопросу, можно проследить, на каком этапе воспитательного процесса они возникли.

— Хорошо, идёмте.

И вот мы идём пустыми коридорами — я, неслышно ступая мягкими кроссовками, Римма Васильевна, сверкая крепкими лодыжками, ведёт в атаку белогвардейские цепи.

У двери оглянулась:

— Одиннадцатый "Б", не образцовый, но показательный.

И мы вошли.

Ребята приветствовали нас вставанием, а дама в классе озабоченно поскребла уголок рта:

— Где вам удобнее? Садитесь рядом с Вероникой.

Проследил её взгляд и чуть не обронил ноутбук. Никушка! Господи! Живая, милая, любимая, контрактная моя жёнушка. Пробежался взглядом по рядам — незнакомы все лица. Нет сестрички Доминички. Да и помнится, не в общеобразовательной школе они учились в нашей реальности, а в специализированном лицее. Ну, что ж, нюансы параллельного мира — будем привыкать, будем осваиваться.